Вы сотворили нас - Саймак Клиффорд Дональд (книги онлайн полные версии txt) 📗

Женщина вытерла слезы.

– Это был лучший из всех псов, – добавила она. – Совсем как член семьи. Спал он возле печки, а она была такая раскаленная, что у него шерсть начинала дымиться, только он не обращал внимания. Наверно, любил жару. Может, вам кажется, что Причер – странное имя для собаки, но очень уж он походил на проповедника. Такой же торжественный, полный достоинства и печальный…

– Только не на охоте на поссумов, – вмешался По. – Когда он гнался за поссумами – это был настоящий ужас с хвостом колечком.

– Мы не богохульники, – поспешно пояснила Мо. – Но его просто нельзя было назвать иначе. Он был точь-в-точь проповедник.

Мы покончили с ужином. По снова сунул в рот трубку и потянулся за кувшином.

– Спасибо, – сказал я. – Но мне хватит. Я должен идти. Если вы позволите мне прихватить пару поленьев, я попытаюсь подложить их под колеса…

– Я бы об этом и думать не стал, – сказал По. – Не во время бури. Стыдно было бы отпустить вас сейчас. Здесь уютно, тепло и сухо, мы выпьем еще, а завтра с утра можете трогаться. У нас нет второй кровати, но имеется диван, на котором вы можете расположиться. Он действительно удобен, и вы отлично выспитесь. Лошади придут рано утром – мы их поймаем и вытащим вашу машину.

– Мне неловко, я и так уже причинил вам достаточно затруднений.

– Это одно удовольствие, что вы здесь, – возразил он, – новый человек, с которым можно было бы поговорить, появляется у нас не часто. Мы с матерью просто сидим и смотрим друг на друга. Нам не о чем говорить. Мы уже столько наговорили друг другу, что давно все сказали. – Он наполнил мой стакан и пододвинул через стол. – Заложите-ка это за воротник, – посоветовал По, – и будьте благодарны, что в такую ночь у вас есть убежище, а я больше и слышать не хочу ни о каком уходе, пока не настанет утро.

Я поднял стакан и от души приложился; должен признаться, мысль о том, что в такую непогоду не надо выходить из дому, показалась мне довольно притягательной.

– В конце концов, – снова заговорил По, – есть некоторые преимущества и в том, чтобы не иметь собаки для охоты на поссумов, хотя старого Причера мне здорово не хватает. Но отсутствие собаки оставляет вам куда больше свободного времени; я не думаю, чтобы молодой человек вроде вас мог это оценить, но свободное время – самая большая ценность, какая только бывает. Вы можете обо многом поразмыслить и помечтать, и потому сами становитесь лучше. Скунсы, с которыми вы встречаетесь, в большинстве своем становятся такими потому, что не хотят иметь свободного времени. Они всегда на взводе, все время бегут и думают, что мчатся за чем-то, а на самом деле удирают от самих себя.

– Пожалуй, вы правы, – отозвался я, думая о себе самом. – Полагаю, вы даже совершенно правы.

Я выпил еще и почувствовал себя так хорошо, что отважился повторить.

– Ну, молодой человек, – предложил По, – подставляйте-ка стакан. В нем почти ничего не осталось.

Я так и поступил, кувшин забулькал, и стакан вновь оказался полным.

– Вот мы с вами сидим, – продолжал По, – в тепле и уюте, точно клопы, и никакая проклятая забота не мешает нам сидеть тут, выпивать, по-дружески болтать и не обращать внимания на время. Время – лучший друг человека, если тот его правильно использует, и злейший враг – если человек за ним бежит. Большинство людей, живущих по часам, – жалкие создания. Вот жить по солнцу – это совсем другое дело.

Что-то здесь было не так, я понимал это, чуял какую-то фальшь. Что-то, связанное с этой парой, – словно я должен бы их знать, как если бы встречался с ними много лет назад, забыл, а теперь должен узнать и вспомнить, кто же они такие и что из себя представляют. Но как ни силился я пробудить эти воспоминания, они ускользали.

Хозяин продолжал говорить, но я поймал себя на том, что слышу лишь часть его рассказа. Я знал, что он повествует об охоте на енотов, о лучшей наживке при ловле сома и многом другом, не менее интересном, но немало подробностей проскочило мимо меня.

Я прикончил и этот стакан и снова протянул его – на этот раз уже без всякого приглашения, и хозяин вновь его наполнил, и все было так хорошо и удобно – в печи шептал о чем-то огонь, часы на полке рядом с дверью в кладовку тикали громко и общительно. Утром снова начнется прежняя жизнь, и я поеду в Пайлот-Ноб, вернувшись к пропущенной развилке. Но сейчас мне выпал кусочек спокойного времени, немножко отдыха, чтобы посидеть, предоставив часам гулко тикать в тесноте кухни, и ни о чем не думать или думать понемногу о чем-нибудь. От самогона я изрядно захмелел и понимал это, но не придавал значения. Я продолжал пить, слушать и не думать о завтрашнем дне.

– Кстати, – спросил я, – а как в этом году с динозаврами?

– Да порядочно их вокруг, – равнодушно отозвался По, – только сдается мне, они стали малость помельче, чем прошлым летом.

И он продолжал рассказывать – о дереве с бортью, которое он срубил, и про тот год, когда кролики, наевшись астрагала, сбились в такие драчливые стаи, что гоняли гризли по всей округе. Только происходить все это должно было где-то в других местах, потому что здесь, насколько я знал, астрагал не рос, да и гризли тоже не водились.

Я помню, как улегся наконец спать на диване в гостиной, а По стоял рядом с фонарем в руке, пока я снимал пиджак, вешал его на спинку стула, разувался и аккуратно выравнивал на полу ботинки. Потом, ослабив узел галстука, я растянулся на диване, и это было действительно удобно – в полном соответствии со словами По.

– Вы славно выспитесь, – пообещал он. – Когда Барни наведывался к нам, он всякий раз спал здесь. Барни здесь, а Спарки там, на кухне.

И вдруг, когда эти имена дошли до сознания, я вспомнил! Я предпринял попытку встать, и это даже наполовину удалось.

– Теперь я знаю, кто вы такой! – закричал я. – Вы Снаффи [5] Смит, тот самый, что был с Барни Гуглом, Спаркплагом и Саншайном и со всеми остальными в комиксе.

Я хотел сказать больше, но не смог, да и не казалось это ни слишком важным, ни особенно примечательным.

Я снова откинулся на диван, а Снаффи ушел, прихватив с собой фонарь, и было слышно, как стучит по крыше надо мной дождь.

Под этот звук я и уснул.

А проснулся с гремучими змеями…

2

Спас меня страх – грубый, леденящий страх, от которого я застыл в неподвижности на несколько секунд, позволивших мозгу оценить ситуацию и решить, как поступать.

Смертоносная, отвратительная голова лежала у меня на груди, нацелившись прямо в лицо, готовая в долю секунды, в краткое мгновение, какое способна уловить лишь ускоренная съемка, ударить и вонзить свои изогнутые клыки.

Стоило мне двинуться – и она бы ударила.

Но я не шелохнулся – потому что не смог, ибо страх, вместо того, чтобы побудить тело к инстинктивному движению, заставил его окостенело застыть; мышцы отвердели, сухожилия напряглись, и весь я покрылся гусиной кожей.

Нависшая надо мной голова, казалось, была экономно и жестко вырезана из кости; крохотные глазки светились тусклым блеском свежеразломанного, но не отполированного камня, а между глазами и ноздрями виднелись ямки, служившие приемниками теплового излучения. Раздвоенный язык движением, напоминавшим игру молний в небе, мелькал взад и вперед, пробуя и чувствуя, снабжая крошечный мозг, скрытый внутри черепа, информацией о том создании, на котором змея оказалась. Ее тускло-желтое тело было испещрено более темными полосами, обвивавшимися вокруг, образуя косой ромбический узор. И она была велика – может быть, не настолько, как показалось мне в момент первого потрясения, когда я взглянул в змеиные глаза, но достаточно, чтобы я почувствовал на груди вес ее тела.

Crotalus horridus horridis – лесная гремучая змея!

Она знала, что я здесь. Зрение, пусть и очень слабое, все же обеспечивало достаточно информации. Раздвоенный язык давал еще больше. А эти ямки измеряли температуру моего тела. Змея была поражена – настолько, насколько может быть удивлено пресмыкающееся. Она не была уверена, что надлежит делать. Кто перед ней – друг или враг? Для добычи слишком велик, но, может быть, представляет угрозу? И я понимал, что при малейшем намеке на угрозу эти смертоносные клыки вопьются в меня.