Сердцецветы для охотницы - Свон Таня (читать хорошую книгу полностью .txt, .fb2) 📗

– Чтобы я что? Чего ты не позволишь, матушка?

– Бояна, – Моймир предупреждающе покачал головой. Взгляд его стал тяжелым, темные брови низко нависли над синими глазами.

Руслана поджала губы, уже и не надеясь услышать ответ. Но мать вдруг выпалила:

– Не позволю, чтобы ты с кем попало судьбу связала. Многие юноши лишь кажутся приятными, добрыми и смелыми. Но я слышу все сплетни, знаю, о чем говорят люди!

– Хватит, – Моймир грозно ударил по столу. Бояна охнула и резко замолчала. Руслана вздрогнула, но вопреки этому ощутила странное облегче- ние…

Которое вмиг растаяло, как снежинка на ладони, когда Моймир договорил:

– Руслана, мать права. Мы поговорили сегодня и решили, что пора тебе замуж выходить. И ежели первый снег не расцветет под твоим окном сердцецветами, то быть тебе женой Яромира. – Чуть смягчившись, он добавил: – Мы дадим на этот брак благословение, а остальное приложится.

Точно во сне Руслана помогла матушке убрать со стола. Как одурманенная, прошла в свои покои, где облачилась в сорочку, а прочую одежду столкала в сундук.

Быть ей женой Яромира…

Руслана лежала на широкой лавке и через окно смотрела на уже черное ночное небо. Когда во мраке заплясали первые снежинки, перехватило ды- хание.

Неужели все уже решено?

Руслана обняла подушку, вжалась в нее лицом. А что, если сердцецветы все же распустятся? И что, если их охотнице подарит не Яромир, а кто-то другой?

Надеялась ли она на это? Хотела ли?.. И кто мог спасти ее от Яромира? И не было ли это еще более печальной участью?

Руслана не смогла уснуть. Так и металась в постели, пока предрассветные улицы не пробудились от залихватского пения:

– Солнца луч коснулся снега – распустились сердцецветы!

Глава 2

Украденное сердце

Руслана резко села на широкой лавке, служившей ей постелью. Перед глазами поплыли красные пятна.

– Зима засватала! – кричали на улице.

– Держи жениха!

Смеялись звонко, заливисто, слишком громко для предрассветного утра. Руслана вскочила, босиком подбежала к окну, уже точно зная, что увидит. Снег нежным покрывалом лег на землю, баюкая ее, усыпляя. Такая же холодная перина укрыла и подоконник. Из нее тянулись зеленые стебли, удивительно тонкие для столь пышных и тяжелых на вид соцветий.

Руслана зажмурилась крепко-крепко, пытаясь прогнать дурноту бессонной ночи. Но когда она вновь открыла глаза, видение не исчезло. Цветы смотрели на охотницу сквозь стекло, понизу которого ползли сияющие серебром морозные узоры.

Где-то в избе зашумели родители, торопясь во двор. Им не терпелось увидеть жениха дочки. А Руслане, чтобы встретиться с судьбой, достаточно было поднять взор на окно.

Соседи уже окружили юношу, радуясь так, будто это за их дочерьми суженые пришли. Они собрались вокруг парня плотным кольцом, и потому Руслане не сразу удалось разглядеть… Войко.

На какое-то время она точно разучилась чувствовать. Забыла, как радоваться и грустить, как пугаться судьбы и с отчаянием бросаться в ее объятия. А потом Руслана засмеялась.

Войко?! Почему он? Как?

Наскоро поверх исподнего платья она натянула кафтан, надела сапожки и выскочила на улицу.

– А вот и невеста! – мать Богданы с широкой улыбкой подтолкнула Войко навстречу Руслане. Он шагнул неловко, неохотно, посмотрел в глаза своей нареченной, и что-то в этом усталом, печальном взгляде отозвалось внутри Русланы.

Она чувствовала то же, что и Войко.

– Это ошибка, – сказали они почти одновременно, отчего народ довольно заулюлюкал, а матушка Русланы запричитала:

– Как это ошибка? Вы вон уже как спелись, голубчики!

Испуганный взгляд заметался, и в толпе Руслана вдруг увидела Богдану. Подруга держалась в стороне – невеселая, бледная. Похоже, свои сердцецветы она не получила. Богдана что-то произнесла одними губами, глазами стрельнула на Войко. Спрашивает, как так произошло, догадалась Руслана. Она метнулась к подруге, но ей и пяти локтей пройти не дали.

– А ну-ка!

Чужие руки потянули Руслану прочь от Богданы, в сторону бани позади дома. Она забилась, как пташка в силках, пытаясь вырваться, но то вызвало лишь смех.

– Отец! – закричала Руслана, найдя взглядом Моймира. – Скажи им! Я хочу уйти, отец!

Моймир поджал губы, виновато развел руками. «Таков обычай», казалось, говорил он безмолвно.

– У вас сегодня Крашняна! Куда бежать собрались? – Войко и Руслану в несколько пар рук уже подтащили к низкой бревенчатой бане. Войко больше не пытался сопротивляться. Сухой и безжизненный, как опавшая листва, он следовал чужой воле, как снежинка подчиняется ветру.

Руслана же, стряхнув с себя морок бессонной ночи, еще пуще принялась вырываться. Кафтан распахнулся, ленту из нерасплетенных на ночь волос вырвал ветер. Темные волосы разметались, стекая по тонким плечам темным буйным водопадом.

– Не смейте! – зарычала она сквозь зубы, точно дикий зверь. – Не смейте запирать нас!

С горечью она увидела боль в глазах отца, а на лице матушки – раздражение. У своей калитки с ноги на ногу переминалась растерянная Богдана.

– Что случилось? – вдруг раскатисто пронеслось по двору, и на какой-то миг Руслана оцепенела. Голос Яромира, ее неудавшегося жениха, ужалил, как оса.

И в это мгновение ее втолкнули в распахнутую дверь. Руслана едва не рухнула на деревянный пол предбанника, но осталась стоять лишь благодаря Войко. Юноша поймал ее за плечи, помог удержаться, а затем оба кинулись к стремительно сужающемуся дверному проему.

– Руки! – отрезвляюще рявкнул Войко, и Руслана в последний миг отдернула от щели пальцы.

Громыхнула запертая дверь, а вместе с ней сотряслась и крошечная баня. Снаружи слышался хохот и поздравления, предназначенные Моймиру и Бояне. Но все это звучало как эхо – словно далекие голоса лесных духов, что стремились подражать людям.

Все казалось слишком нереальным.

– Спасибо, – буркнула Руслана, тяжело дыша. Она неотрывно смотрела на свои пальцы и все терла, терла их.

– За что? – так же тихо и вяло обронил Войко. Он дернул дверь, но та не поддалась. Возмущенно зашелестели развешанные над входом веники.

Войко что-то буркнул раздраженно и обессиленно опустился на деревянную лавку.

– За то, что пальцы мои спас. – Руслана представила, как больно бы прищемило руку, не отдерни она ее вовремя. С такой травмой из лука не постреляешь.

Войко лишь отмахнулся:

– Ерунда.

Голос его звучал сухо, взгляд, как и вчера, оставался пустым и отстраненным. Войко сидел перед Русланой, но мыслями витал где-то далеко. Оттого казалось, что в предбаннике вовсе не сын торговца, а его призрак.

Руслана прогнала дурную мысль и опустилась на другой конец лавки, держась подальше от Войко. Хотя от них сегодня ждали как раз обратного.

Нареченные в день Крашняны должны сблизиться, узнать друг друга и, как считается в народе, влюбиться. Чтобы ничто не мешало молодым, их закрывают в одном помещении, давая волю делать все, что угодно будущим супругам. Кто-то в Крашняну только знакомится, а кто-то…

– Слушай, надо выбираться отсюда, а то потом пути обратно не будет. – Руслана строго ударила кулаком по коленке, даже не осознавая, что в точности повторила привычное для Моймира движение.

– Хороший план, – грустно улыбнулся Войко. В его карих глазах сквозил холод, каким тянет от земли в последние осенние дни. – Только вот пути назад уже нет, Руслана. На твоем окне нашли сердцецветы, а во дворе – меня. Нас поженят, но не переживай…

Тусклый, обреченный голос принадлежал будто не молодому юноше, а преступнику, которого ведут к виселице. Руслана и Войко никогда не были близкими друзьями, но и его очевидное отвращение душу нисколько не грело.

Она тоже не прыгала от счастья оттого, что должна выйти за Войко, но хотя бы не воротила нос так открыто.