Хтонь в пальто - Иванова Ирина "Garderob" (электронные книги бесплатно TXT, FB2) 📗
За пятнадцать минут, пока греется вода и заваривается малиново-мятный чай, они успевают познакомиться и перейти на «ты». Заказчика зовут Владимиром, и реклама агентства попалась ему в одной из соцсетей – надо же, а когда в очередной раз запускали, уже не надеялись, что сработает. Сарафанное радио и разбросанные по городу визитки всегда приносили больше клиентов, чем какая бы то ни было реклама. Что ж, из каждого правила бывают исключения.
Когда Лютый разливает по кружкам чай, на какое-то время повисает молчание. С одной стороны, оба жуют печенье – не говорить же с набитым ртом? С другой – что за напряженная атмосфера, где дружеские разговоры, ради которых и пригласили? Поэтому Лютый, мысленно раскинув на кухне шатер спокойствия и тепла, как бы невзначай напоминает:
– Ты говорил, что уезжаешь завтра. Что за экспедиция?
У Владимира загораются глаза, и Лютый улыбается: наконец-то. Людям нравится говорить о себе – а ему нравится слушать.
Следующий час пролетает так же стремительно, как тратятся деньги в день зарплаты. Владимир рассказывает о суровых лесных комарах, готовых сожрать до костей, об однажды заглянувшем в лагерь медведе, которого пришлось отпугивать грохотом кастрюль, о самой настоящей магии: в походе можно десять раз ноги промочить – и хоть бы хны, а в городе разок застудишь уши – и сразу шмыгаешь носом; и о прочих деталях геологических экспедиций. Лютый кончиком носа чувствует жар увлеченности и невольно отодвигается, чтобы не обжечься. Не каждому везет найти в жизни место, на котором будет настолько комфортно, а тут, глядите-ка, человеку улыбнулась удача. Впрочем, быть может, он с детства хорошо себя знал и никогда в решениях не сомневался; не то что некоторые…
На холодильнике висят фотографии: компания мужчин, одетых по-походному, сидит у палатки в лесу; они же, но у реки, чему-то смеются; Владимир в официальном костюме держит грамоту и медаль… И вдруг – женщина в обнимку с девочкой лет десяти на фоне моря. Кажется, те же, что и на фото в прихожей.
Жена и дочка? Ну а кто еще?
– Но вот какая ерунда, – глотнув остывшего чаю, вздыхает Владимир. – Я бесконечно люблю работу, а возраст все-таки берет свое: тяжело по экспедициям таскаться. Да и с семьей хочется быть, не срываться то и дело в срочные поездки. Вот сейчас, например, договорились вместе на море полететь, а мне через три дня пришлось вернуться. Соня… жена, в смысле, молчит, но по глазам вижу, как она недовольна.
– И что думаешь? – любопытствует Лютый. Предлагает тут же: – Еще чаю? – и, получив кивок, щелкает кнопкой чайника.
Отвечать Владимир не спешит, берет печенье, и Лютый всей хтонической стороной чувствует его колебания. Подталкивает не прикосновением – ощущением прикосновения: давай, расскажи, меня стесняться не надо.
– Хочу в офис попроситься: там тоже работы достаточно, да и предлагали однажды. Но не задохнусь ли в горе бумажек? Не сойду ли с ума в четырех стенах? Все-таки в лесу зелень, свежесть, я привык… И разрешат ли в поле вернуться, если пойму, что офис – не мое?
Помолчав, Владимир прибавляет шепотом:
– А еще… редко кто находит работу настолько по душе. Родители радовались, как у меня все удачно сложилось, я сам радовался. А теперь отказаться собираюсь. То есть не прям отказаться, но… Не будет ли это, ну, почти предательством? Не предам ли я того радостного себя?
Вот оно что.
Заварив по новой порции чая, Лютый заглядывает Владимиру в глаза:
– А не предашь ли ты нынешнего себя, если продолжишь в экспедиции мотаться? Сам говоришь, что тяжело и устал.
Качаются весы мучительного выбора: то манят густые леса и коварные комары, то просыпается боль в пояснице, а жена и дочка скучают на море. Вторая чаша вот-вот перевесит, всего пары камешков-аргументов не хватает.
– У всякого увлечения есть срок, – продолжает Лютый, – и, когда он истекает, глупо хлестать себя кнутом: «А ну получай такое же удовольствие, как раньше!» Признать, что нужно что-то другое, – это не предательство.
Владимир морщится, будто в чае попалась совершенно неспелая малина, хуже красной смородины. Но, помявшись, бормочет:
– Мне ведь и офисная работа нравится: бумажек много, но и своих исследований достаточно. А захочется лесной романтики, так возьму жену и дочку, съездим на природу…
– Вот именно! – с нажимом кивает Лютый. И вторая чаша весов уверенно опускается.
Владимир, поведя плечами, сбрасывает каменную тревогу – легко, точно шелковый платок.
– Вернусь из экспедиции – и пойду говорить с начальством. Выбью себе испытательный срок и буду смотреть на практике, что да как.
А на место тревоги уже пробирается осторожное любопытство, и Лютый улыбается уголком губ, зная, что сейчас будет.
– Слушай, а ты всегда выглядишь человеком или?..
– Хочешь на хтонический облик посмотреть?
Владимир кивает: еще бы, не каждый день встречаешь хтонь, как такую возможность упустить? Лютый с удовольствием человека, засидевшегося в одной позе, выпускает хтоническую сторону. Не превращается, как киношный оборотень, – скорее переворачивает игральную карту. Для наблюдателя, правда, это всё равно похоже на превращение: сквозь расплывающийся образ парня проступает чудовище – покрытое серебристо-синей шерстью, ростом чуть ниже потолка, когтистые руки спускаются до колен, вместо лица – нечто среднее между волчьей и крокодильей мордой. Сам бы не придумал облика удачнее – хорошо, что таким родился.
Лютый оскаливается:
– Ну как?
– Н-неплохо, – Владимир, сглотнув, показывает большой палец. – Понятно, каких чудовищ мы должны встречать в глубинах тайги.
И они оба смеются.
С длинной мордой чая не попьешь, поэтому Лютый возвращает человеческий облик. Настает его очередь рассказать о себе – по просьбе Владимира, конечно; и он делится, как рос в кругу хтоней-детей, как играл с ними в хтонические игры: то чувства угадывал, то порезы на скорость заживлял, то ползал по деревьям, цепляясь когтистыми лапами. И как знал, что будущую жизнь непременно свяжет с чем-нибудь подходящим хтони. Родители, правда, ждали чего-то серьезного, но приняли желание работать хтонью в пальто: «Главное – чтобы тебе нравилось».
– А людей вы едите? Мало ли, вдруг звонят и просят кого-нибудь съесть…
Лютый улыбается как можно обаятельнее:
– Ничего сказать не могу: секрет фирмы. Но сам предпочитаю никого не трогать: я мирная хтонь, почти домашняя.
– С таким-то ростом и такими зубами?
– Не суди книгу по обложке! Зря я, что ли, спец по чаепитиям, а не по отрыванию головы?
На прощание Владимир, спросив разрешения, обнимает.
– Ты правда спец: очень мне помог. Спасибо, что пришел.
– Как я мог не прийти на заказ? – удивляется Лютый.
А Владимир качает головой:
– Нет, спасибо, что пришел именно ты.
Лютый только пожимает плечами: что тут скажешь, так сложились звезды – и, попрощавшись, выходит из квартиры. Интересно, если ему надоест быть хтонью в пальто, хватит ли смелости уйти на другую работу – или понадобится тоже с кем-нибудь выпить чаю?
Новая жизнь
Это, конечно, безумие.
«Так работу не ищут, на что ты надеешься?»
Лена открывает дверь кофейни, подходит к стойке и улыбается:
– Здравствуйте! Вам бариста не нужен?
И мысленно дает себе пять, когда девочка в фартуке, округлив глаза, радостно кивает.
В родном городе Лену устраивало все: живущие через улицу родители, парк в пяти минутах, куда она ходила с таксой Корицей, субботние настолки в антикафе с друзьями. Кроме отсутствия работы.
