Первая белая книга "На пути в неизвестность" (СИ) - Хэмфри Вернер (список книг TXT, FB2) 📗

— Ну что? Узнаем, что же они прячут в своей повозке? — мои глаза горели живым интересом, предвкушая дальнейшее развитие событий, но Салли снова мне ничего не ответил. Он ловко перепрыгнул через ограждение башни уже по бежал к ближайшей крыше, которая была гораздо ниже крыши пристройки храма.

Троица и лысый медленно брели по улочкам Гротеска, направляясь на север, в самое логово грабежей и разврата. Прошлый раз, когда мы с Салли были тут то очень долгое время наблюдали за женщинами, торгующими своим телом. Мы не сильно понимали, что происходило, но с живым интересом наблюдали за криками и стонами, за которые мужчины платили звонкой серебряной монетой. Мне снова захотелось чтобы моей напарницей непременно оказалась девушка, а не это рыжеволосый Салли, уж я-то попробовал бы с ней проделать все эти крики и стоны. Из моих фантазий меня вывел мой напарник, ткнув меня кулаком в плечо и шёпотом добавив:

— Трое сняли себе девочку и потянули ее в переулок, лысый остался совсем один охранять повозку! — Салли указывал мне на удаляющихся во тьму переулка троицу, я же глазами искал лысого, который остался стоять возле повозки, отодвинув полы плаща в сторону и положив свою руку на рукоять меча, будто предлагая нам на него напасть. Нет, мы совершенно не боялись, я почувствовал, как комок подступил к горлу, медленно соображая, как нам воспользоваться моментом, но Салли уже все решил и мне оставалось ему только подыграть. Мой напарник взял несколько горшков на ближайшем из балконов и заняв позицию прямо на нем что есть силы бросил его на каменную мостовую. Горшок разлетелся на несколько десятков осколков заставив лысого среагировать на звук, на соседней улице. Балкон был за углом, и лысый не видел бросавшего, помедлив несколько мгновений он выхватил меч из ножен и направился, озираясь по сторонам посмотреть, кто ж так шумит. Салли бросил еще один горшок и притих на балконе ожидая от меня каких-либо действий.

Второй горшок со звоном разбился, заставив лысого перейти на бег и уже не обращать на повозку никакого внимания, теперь у меня было совсем немного времени, которым я и воспользовался. Ловко спустившись по одной из водосточных труб, я через мгновение очутился рядом с повозкой, лысый уже ушел за поворот в переулок пытаясь понять кто же бьет горшки. Я быстро залез в один из мешков, которых на повозке под тканью оказалось множество, схватил рукой что-то твердое и теплое, а еще через мгновение, сжимая свою добычу, я бежал по улице прочь пытаясь увидеть догонявшего меня по крыше Салли.

Я бежал несколько минут, пока окончательно не понял, что оторвался от преследователей если они и гнались за мной. Переведя дух, я конец то начал рассматривать свою находку, такую теплую и гладкую. Моему разочарованию не было предела это был обыкновенный хлеб, черный, свежеиспечённый и приятно пахнущий каравай.

— Ну что там? — рядом появился, немного запыхавшись Салли с интересом пытаясь понять, что же я верчу в своих руках в этом темном переулке.

— Просто хлеб… — я разочарованно бросил каравай Салли и задумчиво замолчал.

— Надо было лучше искать, может там еще что-то было? — Салли вертел хлеб в руках тоже недоумевая и виня во всем только меня.

— Да смотрел я, больше не было ничего… — разводил в растерянности я руками, пытаясь оправдаться:

— Во всех мешках был только хлеб и больше ничего.

— Врешь! Нужно еще раз проверить, в чем-то тут подвох, надо вернуться… — Салли злился и бросил мне хлеб обратно, недовольно сжав свои кулаки.

— Доверили настоящее задание, а ты все испортил! Поэтому старик показал только мне лицо этого лысого, а не тебе… — Салли брезгливо сплюнул мне под ноги на каменную мостовую и подымаясь по водосточной трубе отправился на поиски четверки с повозкой оставив меня совсем одного посреди переулка.

Я в нерешительности продолжал смотреть на хлеб, не понимая толи броситься вслед за Салли, толи продолжать смотреть на каравай. Меня на мгновение осенило, а вдруг внутри него и была разгадка. Я разломил его на пополам, но кроме мякиша внутри ничего не было, лишь приятный запах свежеиспеченного хлеба защекотал тмином мне нос. Хотел ли я с досады выбросить хлеб? Наверное. Хотел ли я разобраться что я сделал неправильно? Безусловно. Я бесцельно побрел по переулку вперед погрузившись в свои мысли, думая о том, как прошло этих первых пол дня, зачем же им нужен был хлеб, да еще целый воз? Почему я вспомнил слова Салли о том, что в городе народу стало в несколько раз больше, да и сегодня стража почти никого не пропускала за городскую стену. Точно? Может в городе заканчивается еда? Да и в округе тоже? Нужно непременно рассказать об этом Салли.

Я ускорился и готов был в любой момент выпустить два куска хлеба зажатых в моих руках, что теперь мне мешали, с ними я бы не смог взобраться на крышу. Как вдруг услышал тихий женский голос и остановился.

— Эй малыш? Постой… — голос принадлежал женщине, сидевшей на каменном полу в темном углу одной из подворотен, она, сжимая какой-то свёрток смотрела с надеждой на меня. Хотя нет не на меня, а именно на хлеб, запах которого заполонил все вокруг.

— Малыш, прошу! Да, ты, черный… — она откашлялась и прижимая сверток к груди попыталась встать.

— Мы с моим сыном не ели несколько дней… Серебро кончилось, да и еды нет совсем.

Я в нерешительности посмотрел на хлеб, а потом снова на женщину, на ее высохшее белое лицо и уставшие серые глаза, передо мной пронеслись больше сотни лиц, несчастных и отчаявшихся, что довелось мне увидеть за эти пол дня. В какой-то момент мне даже стало стыдно, ведь вечером меня ждал ужин, приготовленным Тильдой. Я уверено сделал несколько шагов в сторону нищенки и протянул ей оба куска хлеба. Она встала на колени склонив передо мной голову и схватилась за оба куска своими освободившимися от свертка руками. Я еще раз на нее глянул и в этот момент зарыдал ребенок, мирно спавший все это время в свертке.

— А мне кусочек?

— Я тоже хочу?

— Дай мне… У тебя еще есть! Этот запах… Какой же запах?! — голоса зароптали со всех сторон, руки и головы тянулись ко мне из-под старых дырявых одеял, кусков ткани, скрипя старыми ржавыми доспехами; нищие, одурманенные запахом тмина, были готовы в любое мгновение бросится на меня чтобы растерзать. Я совершенно не боялся их, худых, слабых и почти обезличенных, ставших единым с серой каменной массой под моими ногами, я испытывал к ним жалость и радовался глубоко в душе своей собственной доле.

— Пошли прочь мерзкие твари… — женщина выхватила из-за пол своей поношенной одежды длинный тупой нож и грозя им во все стороны заставила остальных нищих остановиться.

— Еще шаг и я вас всех порежу! — шатаясь, вцепившись покрепче в свой сверток, она сложила оба куска хлеба прямо под одежду и подняв из-за спешки упавший неожиданно на мостовую нож, бросилась бежать прочь. У остальных нищих просто не было сил чтобы броситься за ней, и они с ненавистью смотрели на меня, будто бы я был виноват в том, что весь хлеб достался именно ей, а не им.

Уже через несколько мгновений я забрался по водосточным трубам на крышу и бежал что есть сил назад к церкви, надеясь там найти Салли. Хотя может стоило бы повернуть на север, где мы в последний раз видели повозку? Нет! Нужно было обратно бежать к восточным воротам, если Салли не найдет меня, то непременно тоже туда явится.

Добравшись до церкви, я все продолжал думать о нищих и хлебе, разгадка была совсем рядом я это чувствовал и поэтому продолжил наблюдение за восточными воротами. Просидев один несколько часов, я насчитал как минимум еще два десятка таких же повозок, которые без досмотра пропускала стража в город. Каждый раз комендант подходил к повозке, не давая возможности ее осмотреть своим подчинённым, перекидываясь парой фраз он пропускал их в город. О том, что же было в остальных повозках я мог только догадываться, но мои подозрения подтвердились, когда я увидел троицу, что мне довелось видеть раннее идущих с пустой повозкой назад, за ворота города. Теперь я был абсолютно уверен, бандиты свозили в город хлеб.