Чужой выбор (СИ) - Кос Анни (библиотека электронных книг .TXT) 📗
Словно крылья буревестника, но тоньше и изящнее, исполненные мощи и силы, одним взмахом наполнили они все вокруг горячим воздухом. Видение длилось всего мгновение, а затем Уттуннике моргнула и с удивлением увидела, что перед ней стоит тот же путник в серой одежде, рядом с ним на зеленой траве лежит его дорожный тюк, и ни одна былинка под его ногами не почернела и не скрутилась от невыносимого жара пламени.
Старая шаманка долго молчала, на лице ее блуждала счастливая улыбка, словно она нашла давно забытую, но дорогую пропажу. Затем она встала, взяла гостя за руку и приложила ту к своей груди, напротив сердца, а свою руку опустила на его грудь.
— Да охранит тебя Великая Мать, — тихо произнесла она слова древнего благословения. — Да будет сила Ее в тебе, да будет защита Ее с тобой.
И шаманка опустила руку.
— Милосердна Мать, что позволила мне увидеть тебя до того, как я уйду тропами предков. Ты — чистокровное дитя, что несет в себе пламя творения. Храни этот дар, скрывай от тех, кто нечист сердцем, но помни, что нельзя запереть свет солнца, нельзя запретить водам реки течь, а ветру дуть. Дар твой велик, используй его только во благо жизни, ибо если осквернишь его, то осквернишь саму Мать всего мира. И приходи к нам чаще, — внезапно добавила она совсем другим тоном. — Я стара, скоро мой путь окончится, но мои знания я успею передать Уттуннике, пусть она станет твоими глазами в этих землях.
Когда сонные саяны поутру стали выбираться из своих шатров, странный гость ушел, будто его и не было. Никто не смог найти его следов, чтобы понять, в какую сторону держит он путь. И только две шаманки, старая и молодая, долго еще смотрели на юг, будто видели там что-то, скрытое от чужих глаз.
Шли годы. Синеглазая женщина ушла к предкам, как и предчувствовала. Уттуннике вернулась в свое племя и стала старшей в роду. Теперь она несла ответственность за все, что происходило с саянами, одежду ее украшали бусины, каждая из которых означала завершенное дело, решенный спор, спасенную жизнь, новое рождение. Иногда она ненадолго покидала стойбище и уходила одна в сторону заката, возвращаясь поутру. В такие вечера случайной зверюшке могло показаться, что рядом с матушкой идет еще кто-то, одетый в серое, но, присмотревшись, нельзя было сказать наверняка, было ли это игрой теней и света или вправду чужак появлялся незамеченным в запретных землях.
Однажды, когда настала пора ехать к границе, сопровождая груз камней, Матушка Уттуннике получила неожиданное приглашение от Хальварда. Правитель передал ей послание, в котором звал ее и всех, кого она сочтет нужным взять с собой, посетить Кинна-Тиате. В крепости ждали люди, готовые проводить саянов по земле герцогства и скрасить им долгое путешествие. Неожиданно для самой себя она решила поехать. То ли неуемное детское любопытство еще не покинуло зрелое сердце, то ли ветра что-то нашептали шаманке, но вскоре жители столицы впервые познакомились с саянами вблизи. Всю дорогу от границы до города матушка Уттуннике с удивлением разглядывала новый окружающий ее мир.
Сопровождали процессию несколько десятков всадников на крепких горных лошадях. Возглавлял их человек, передавший приглашение от правителя. Себя он называл Ульф Ньорд, но среди саянов тут же получил не менее десятка других имен и прозвищ.
Ульф сразу понравился шаманке: молодой, дерзкий, сильный, решительный и веселый одновременно. Характер у него был смешливый, нрав легкий, скор он был и на шутку и на похвалу. Но взгляд его был тяжелее, чем у многих старцев, с луком и мечом он обращался лучше, чем все, кого до этого знала шаманка, а скрытности и ловкости мог поучить даже самых лучших охотников ее племени. Когда Ульф того хотел, он мог пройти незамеченным в двух шагах от человека, стоящего на страже. Это пугало и завораживало одновременно.
Матушке пришлась по душе его компания, чем-то этот человек напоминал ей ее младшего сына, только сын уже завел себе семью и растил шаманке внуков, а Ульф все искал свое место, как сухой куст травы каело, что ветром перекатывает по пустошам осенью.
Молодые свободные саянки сразу начали приглядываться к ловким и сильным воинам из отряда, не раз приглашая кого-то оставаться ночевать в гостеприимных шатрах. Уттуннике ворчала, но не запрещала, ведь свободные женщины их народа вольны были сами выбирать себе пару по сердцу, а дитя, что могло родиться от гостя, почиталось благословенным, давая своей матери право гордиться тем, что новая жизнь и новая кровь стала отныне частью племени. Однако к самой матушке или к любой другой замужней женщине Ульф и его товарищи всегда обращались исключительно почтительно, не нарушив тем самым ни одного правила приличия племени.
Когда перевалили горы, дорога стала легче. Жгучие холодные ветра теперь дули с перевалов в спину, помогая идти, а ближе к долине и вовсе рассеялись. Дни были по прежнему короткими и солнце висело низко над горизонтом, но зато небо было почти всегда синим и высоким, совсем не таким, какой матушка привыкла видеть над северным морем. Дороги стали шире, поселения попадались все чаще. Саяны во все глаза рассматривали дома, построенные из дерева и камня, бедные в один этаж, богатые в два, иногда даже в три. Высокие скошенные крыши венчались печными трубами, из которых в небо поднимался ароматный древесный дым.
Дорога постепенно расширялась, пересекаясь и расходясь с другими путями, стали появляться каменные колонны, с начертанными указаниями. Народ саянов не знал письменности, а в пустошах дорогу указывали, складывая из камней определенные символы, обозначающие воду, стойбище, болота или другие ориентиры. На седьмой день пути вновь появились холмы, а закатное солнце подсветило вершины далеких гор. Отряд неспешно поднимался по дороге вверх, к широкой долине, что рассекала выступающий вперед горный отрог. Теперь дорогу заполняли всадники и пешие путешественники. Кто-то, как и саяны, входил в столицу, кто-то покидал город, возвращался домой, завершив свои дела.
Впервые увидев стены, окружающие город, Уттуннике остановилась, не в силах поверить, что подобное можно построить руками человека. И удивление ее все возрастало по мере приближения к воротам. Такого она не ожидала, да и остальные саяны примолкли, завороженно разглядывая башни и шпили замка на выдвинутом вперед горном плече. Город пугал своим величием и суровостью.
Впрочем, нрав жителей Недоре оказался гостеприимным. Первая настороженность прошла после того, как вечером правитель устроил праздник в честь прибытия гостей. Саяны не захотели останавливаться в каменных домах, поэтому разбили временное стойбище поближе к краю города, где дома расступались и изогнутые спины холмов начинали карабкаться вверх к горам.
А наутро появились торговцы, которых интересовало абсолютно всё. Одежда и украшения, посуда и оружие, поделки и игрушки. Саяны же с восторгом рассматривали металлические замки и застежки, упряжь для коней, ножи и прочую утварь. Уже через неделю гости столицы спокойно гуляли торговыми улицами, легко общаясь с местными жителями на всеобщем, а иногда вставляя фразы на языке империи.
За время, что племя провело в гостях у Хальварда, матушка Уттуннике встретила мага всего пять раз. Первый — на празднике, в честь прибытия. Последний — когда саяны отправлялись в обратный путь. Тогда шаманка впервые видела правителя сумеречных земель во всем блеске славы. Голову его украшал венец, дорогим мехом и черным бархатом стелился по земле длинный плащ, темно-синяя одежда была расшита серебром, а меч покоился в ножнах, полностью покрытых тонкими линиями сплетающихся между собой диковинных растений.
И лишь трижды правитель приходил к костру у шатра шаманки. Разговоры между ними длились от заката и до утра, а на рассвете Хальвард уходил, не желая смущать лишние умы. Странные беседы согревали сердце старой женщины, редко могла она говорить с кем-то о силах, что управляют этим миров, о духах и магии так свободно.
Знания Хальварда росли с годами, в легендах он находил недостающие звенья одной цепочки, постепенно выстраивая картину мира такой, какой она была на самом деле. Все чаще Уттуннике ловила себя на мысли, что она вновь стала ученицей рядом с умудренным годами учителем. “Сколько же ему лет?”, - спрашивала она себя иногда. “За все годы, что мы знакомы, ни один волосок не посеребрился на его голове, руки так же полны сил, а глаза смотрят ясно и твердо. Время словно течет мимо.” Но вслух она никогда не спрашивала о таком, понимая, что внешний облик не всегда показывает истинную картину.
