Книга Кораблей. Чародеи (СИ) - Медянская Наталия (читать книги онлайн регистрации .TXT) 📗
Себастьян на цыпочках подошел к очагу и, усевшись прямо на половичок, замер, подприрая кулаками остренький подбородок. Посетители корчмы, оставив разговоры, осторожно и, по возможности, бесшумно, дабы не разрушить очарование, стали подтягиваться ближе к месту поединка. Седрик, бережно прикоснувшись к струнам лютни, опустил голову и заиграл, аккуратно вплетая собственную, только что рожденную мелодию в перебор струн Сианна.
— зазвучал его мягкий баритон, и Мидес, посмотрев в совершенно счастливое лицо Себастьяна, подумал, что именно с таким выражением пресловутая Прекрасная Дама могла бы следить за двумя рыцарями, бьющимися насмерть за право носить ее имя на щите. Усмехнулся и залпом опрокинул в себя оставшееся на дне кружки вино. Поднялся, бросил на стол пару медяков и, накидывая на плечи плащ, направился к двери.
— донесся напоследок вдохновенный дуэт менестрелей, а затем тяжелая дверь хлопнула, обрубая музыку за спиной Салзара. Черноволосый странник стянул шнуровку плаща и медленно пошел по темному от нависавших этажей переулку, расспрашивая редких прохожих, как найти дом графа Олла.
Глава 2
Мерриан. Салзар Эвольд Мидес
Жилище графа Юлиуша представляло собой удивительное смешение стилей. Бывшее некогда оборонным сооружением — четыре поросшие мхом каменные башенки по углам ограды до сих пор смотрели темными машикулями [9] на город — оно со временем постепенно перестраивалось хозяевами согласно веяниям моды. Ныне покойная матушка графа вела свой род из столичных аристократов и, выйдя замуж, начала переделывать старый замок сообразно собственным вкусам. Вкусы, к слову, у графини были изысканные, и нынешнее поместье могло по праву считаться одной из главных достопримечательностей Мерриана. Увитая плющом и жимолостью изящная ограда — чугунные стрелы и полукружия на каменном цоколе — опоясывала большой двухэтажный дом с украшенным башенками флигелем. Над домом на высоком шпиле поблескивала позолотой застывшая в беге лисица — старинный символ рода Оллов. От ворот вела мощенная булыжником аллея, обсаженная можжевельником и низкорослой туей. Галерея, опоясывающая фасад здания, щеголяла разросшейся розовой бугенвиллией, плотно прильнувшей к темному камню арок.
Изящество, с каким было обустроено поместье, явно отдавало духом пришлых и наводило на мысли об элвилинских корнях его хозяев. Салзар, наслышанный о меценатстве Оллов по отношению к ордалианской церкви, подумал, что благотворительность сия была скорее вынужденной, нежели продиктованной порывами души.
Когда гость толкнул литую, горячую от солнца калитку, из каменной сторожки появился худощавый огненно-рыжий привратник. Зевнул, стряхивая рассыпанные по коричневой гербовой накидке хлебные крошки, и строго поинтересовался:
— Чего желаете, любезный?
Вгляделся в лицо Мидеса и выразительно поиграл дубинкой, ременной петлей прилаженной к запястью.
Гость не торопясь достал из-за пазухи письмо и протянул привратнику. Тот увидел оттиск графского герба на сломанной печати, и чело его разгладилось. Развернул пергамент и начал читать про себя, смешно шевеля по-детски пухлыми губами.
— Дома граф, — наконец оповестил рыжий. — Никуда с самого утра не выезжали, ибо в настроении пребывают мрачном. Настолько мрачном, что даже графиня, уж какая ни была усталая после паломничества, и та предпочла в город уехать. Так что я вас предупредил.
Привратник поклонился и удалился обратно в сторожку, не иначе, продолжить прерванную трапезу.
Мидес не спеша двинулся по аллее, наслаждаясь запахом хвои и щурясь от солнца, золотой рыбой плывущего над верхушками можжевельника.
Ему почему-то вспомнилась другая аллея, где закатные лучи, проникая сквозь плотную тисовую хвою, рассыпа́лись красной мозаикой на лицах всадников. От низин поднимались клочья вечернего тумана, а сырой воздух пах торфом и мокрым мхом. Всадников было четверо, и Мидесу тогда казалось, что жизнь обязательно будет правильной и справедливой. Что дружба и любовь — это стойкие тисы, нерушимыми башнями охраняющие их путь. Старательно загнанное в самый дальний уголок памяти щемящее чувство серым комом шевельнулось в груди, и Салзар раздраженно дернул плечом.
Одиночество? А, может быть, свобода?
Упрямо вскинул голову и, ускорив шаг, горько ухмыльнулся. О свободе, похоже, скоро придется позабыть, учитывая, зачем он заявился в Мерриан.
Дверной колокольчик отозвался мелодичным звоном. Массивная дубовая дверь отворилась, и Мидес вступил в прохладный затемненный холл. Ожидая увидеть перед собой степенного дворецкого, по всем канонам прилагающегося к изысканному поместью, Салзар даже вздрогнул, наткнувшись на толстуху средних лет. Та же вскинула руки к потолку и, потрясая кистями, яростно выдохнула: «Ха!»
Потом смерила гостя цепким взглядом черных глазок над яблочно-розовыми щеками, поправила чепчик и грудным голосом осведомилась:
— Он что же, считает, что ежели я экономка, так мне нужно еще и двери ходить открывать? Филимон, леший его утащи, как ушел в погреб час назад, так до сих пор и не вернулся, и мне, между прочим, очень интересно, чем он там занимается. Вы кто?
Мидес тяжело вздохнул и в третий раз за сегодняшний день предъявил рекомендательное письмо. Толстуха на удивление быстро пробежала глазами по строчкам, кивнула, забрала у гостя плащ и пригласила следовать за собой. Они миновали мраморную лестницу, украшенную каменными вазонами с папоротниками. Прошли широким коридором, освещенным масляными фонарями и остановились между двумя фамильными портретами.
— Стойте тут, — и толстуха с важным видом скрылась за дверью.
Войдя по приглашению экономки в графские покои, Салзар первым делом окунулся в такой густой винный дух, что задержал дыхание. И сдержанно поклонился хозяину, с интересом того разглядывая. Граф Олл Меррианский, меценат и добропорядочный ордалианин, как отзывались о нем в Солейле, развалился в кресле у камина. Широко раскинув колени, затянутые в черные шоссы [10], он задумчиво разглядывал содержимое серебряного кубка, прижатого к груди. Прикладывался граф к кубку явно не в первый раз, поскольку изрядно заляпал вином модный рыжий таперт [11], украшенный фестонами по подолу.
— Из столицы, значит… и что же Роджер? — хозяин, не поднимая головы, махнул в сторону кресла напротив, предлагая Салзару устраиваться. Тот не заставил себя ждать и с видимым облегчением уселся.
— Жив, здоров, шлет вам поклон.
— Ну-ну… — граф Юлиуш скривился, запустил пальцы в бороду и поскреб щеку. Поднял голову и в первый раз удостоил мутным взглядом гостя. Крякнул, тяжело приподнявшись, потянулся к столу. Приблизительно с четвертой попытки граф совладал с кувшином и протянул Мидесу серебряную чашу с вином.
— Так зачем вы к нам? — Олл, блеснув массивными перстнями, отсалютовал кубком гостю.
— Со скорбной миссией, — Салзар пригубил вино и тихо вздохнул. Очевидно, выпивку для замка и корчмы «Меч Трилла» поставляла одна и та же винодельня. — И по зову долга. Видите ли, граф, матушка моя, женщина, как вы сами можете предположить, лет весьма преклонных, неизлечимо больна. И вот, у порога своей жизни она страстно возжелала быть похороненной в земле, где покоятся кости ее предков. И я, как единственный сын, вынужден теперь кости эти отыскать. И место подготовить для моей драгоценной, дабы уходила она в радости, а не в кручине.
