Озаренный Оорсаной 1. Отрочество (СИ) - Вайт Константин (книги без сокращений .txt) 📗
Она с грустью покачала головой:
— Все-таки правильное было решение оборудовать все мосты сигнальной сетью. Только благодаря этому к тебе успели!
— Понимаю, — проговорил я смущенно.
— Задал ты людям работку. Так что теперь будет очень обидно и нехорошо с твоей стороны, если надумаешь повторить свой прыжок! Ты же больше не будешь собой рисковать?
— Не буду. Извините. Я не знаю, что на меня нашло.
Даже не знаю, что на это должен был ответить не состоявшийся самоубийца? Но мне было неудобно смотреть ей в глаза, как будто я совершил что-то постыдное. Хотя на самом деле, так и было.
— Ладно, верю, верю тебе, — снова улыбнулась она, — но моей веры мало, ты еще должен убедить нашего психолога, что больше такого не повторится.
— Постараюсь, — негромко произнес я.
— Сейчас принесут завтрак, а потом как раз придет психолог. Ты его не бойся, он хочет тебе помочь. Считай, ты второй раз родился, и должен этим воспользоваться на полную катушку.
— Спасибо.
— Да ладно, не переживай ты так. У меня брат на пару лет младше тебя. Ему тоже непросто в этой жизни. Так что держись! — она взъерошила мне волосы.
— Хорошо. А когда меня отпустят домой? — задал я мучивший меня вопрос.
— Дня через два, три. Все упирается в психолога. Так-то телом ты практически здоров. Наш целитель хорошо поработал. Можешь спокойно ходить по палате и по коридору. Учти, что покидать больницу пока нельзя, сам понимаешь…
Она развернулась, кивнув на прощание вышла за дверь, оставив меня в тишине палаты.
Вскоре принесли завтрак, и я с аппетитом его умял. Сам завтрак был достаточно простой: тарелка с омлетом и какой-то напиток, типа компота. Я удивился, какой маленькой порции мне хватило, чтобы почувствовать себя сытым. В своем прошлом теле мне бы пришлось съесть, как минимум, три-четыре такие тарелки. Хотя, возможно, дело в том, что тут еда более сытная?
После завтрака вышел в коридор, чтобы немного побродить по больнице — раз уж мне это разрешили, то почему бы не воспользоваться. Сам коридор оказался неинтересным. Через каждые пять метров были расположены двери в палаты. Дверей, от скуки, я насчитал двенадцать штук. С одной стороны коридор заканчивался закрытой дверью, наверное на улицу или лестницу, а с другой стороны была не большая комната. Что-то вроде гостиной. Кресла, расставленные вдоль стен с маленькими журнальными столиками, на которые были навалены газеты. В комнате никого не было, и я, лениво полистав прессу, особо не вникая в содержание, отправился обратно в свою палату.
Перед обедом ко мне заявился обещанный психолог. Но разговор с ним оказался простой формальностью. Я ожидал большего. А в итоге — пара банальных фраз о том, что надо ценить свою жизнь, и что я поступил очень глупо и необдуманно. Так что после сытного обеда с чистой совестью заснул.
Когда я проснулся, в палате было темно. Но поскучать мне не дали. Резко распахнув дверь, в палату зашла моя тетя. Ее звали Линси Обоорс, она была родной сестрой моей мамы, младше ее года на три.
При виде грозного лица тети я весь испуганно сжался, что поделать, привычка тела выработаная годами общения с тетей. Мне стоило больших усилий, чтобы побороть реакцию Семи на появление в палате тети Линси, но в конце концов я справился, и смело оглядел ее. По воспоминаниям Семи, тетя была сильная, злая и даже немного жестокая женщина, которую он ненавидел всеми фибрами души.
Я же видел перед собой усталую и замученную женщину, при этом еще вполне привлекательную. Лет ей было около тридцати пяти, светлые волосы обрамляли бледное лицо, это, похоже, у нас фамильное. Вокруг губ собрались морщинки, а глаза смотрели на меня скорее грустным, чем злым, взглядом.
— Ну как же так, Сэми! — начала она тихим, слегка шипящим голосом, который особенно сильно пугал меня прежнего. — О чем ты думал? Ты подумал обо мне? Ты же понимаешь, что ты мог умереть?
— Я и хотел умереть! — по привычке Семи я огрызнулся в ответ.
— Я так и думала! Я всегда говорила, что ты позоришь память своих родителей. Что же ты такой несносный уродился? Ну почему ты так не похож на свою мать? Весь в отца! — она в сердцах махнула рукой.
— Прости, — я не знал, что еще можно сказать. Не хотелось первый день в новом мире начинать с конфликта с практически единственным родным мне человеком. Но, судя по всему, ее мой ответ мало интересовал. Ей просто хотелось выговориться. Вылить на меня все накопленное недовольство:
— Отец твой тоже вечно никого не хотел слушать и постоянно носился с книжками. Что-то читал, изучал. Ни на кого не обращал внимания. Хотя, конечно, да, — она задумалась на мгновение, а затем продолжила свой монолог, — конечно, дворянского титула он добился. И это очень и очень хорошо. Но на тебе же этот титул и закончится. Ты должен постараться взять себя в руки. Пусть ты и нолик, но у тебя будет достаточно возможностей проявить себя. Было бы желание, — и она, глядя на меня, грустно вздохнула, — а вот желания у тебя никакого нет. Только валяться и читать книжки. А жизнь, это не книжки!
— Тетя Линси, не переживай. Я постараюсь изменить себя. Все будет хорошо, — я потянулся к ней, она обняла меня и совершенно неожиданно разрыдалась.
— Ты не представляешь, как я испугалась, когда узнала, что ты упал в реку. Зачем ты это сделал, глупенький? Ну, о чем ты думал? Я тебя очень люблю, ты для меня самый близкий человек. Подумай уже обо мне. Ты же, правда, мне как сын! — она снова всхлипнула. Я прижимался к ней и осторожно гладил по спине.
— Теперь все будет по-другому, не плачь. Правда! Я возьмусь за голову, и все станет хорошо, — утешал ее я. Уж с плачущими женщинами жизнь меня научила общаться.
Она отстранилась от меня и, достав из сумочки платок, начала вытирать свое заплаканное лицо.
— Извини, не знаю, что это на меня нашло. Слишком тяжелыми были последние дни. Меня затаскали разные комиссии. Они даже раздумывали над тем, чтобы совсем забрать тебя у меня. Но, в итоге, пока вроде все нормально.
Тетя встала и пошла в уборную, откуда, спустя несколько минут, снова раздался ее голос:
— Мне сказали, что завтра тебя могут отпустить домой. Психолог с тобой еще раз должен встретиться; если даст добро, то вечером я за тобой заеду.
— Хорошо бы, — я оглядел пустынную палату, — а то здесь безумно скучно.
— Так обычно никто тут и не задерживается. В этом отделение очень хорошие целители. Любого быстро поставят на ноги и отправят домой. А ты у нас пока подросток, да еще и после купания в Агре, — она вышла из уборной и, подойдя ко мне, провела рукой по моим волосам, — ты больше такого не делай.
— Но я в эту школу больше не пойду! — неожиданно вспомнил я о занятиях.
— Да и ладно, что-нибудь придумаем. Сейчас как раз начинаются две недели каникул, а потом, может быть, дома позанимаешься. Тебе осталось только подготовиться к летним экзаменам. Посмотрим, — она задумчиво продолжала гладить меня по голове, размышляя о чем-то своем. Мне было удивительно приятно, что в этом мире у меня есть хоть один родной человек. И не такой уж и страшный, как полагал Семи.
Мы еще немного пообщались, и тетя отправилась домой. Мне же ничего другого не оставалось, как лежать и думать. Вообще, удивительно, как легко мне удалось найти общий язык с тетей Линси. Надо было просто понять, что она хочет мне добра и заботится обо мне, как может.
«Пора уже перестать быть ершистым подростком», — думал я. — «Нельзя каждую просьбу и каждое слово воспринимать, как приказ. Надо понимать, что это все делается для меня из чувства заботы обо мне. В общем, если так, то с тетей мне еще очень даже повезло».
Вечер пролетел неожиданно быстро, и освещение палаты стало медленно тускнеть, намекая на приближение времени ложиться спать. Я умылся и лежал в кровати, но сон никак не шел. Поразмыслив, вспомнил о магической медитации, к которой и решил прибегнуть. Закрыв глаза, я выровнял дыхание и стал проваливаться в темноту.
Переход к Семи был очень быстрым. Вот я еще ощущаю себя в реальном мире, где лежу на кровати с закрытыми глазами, а потом раз — и открываю глаза в полутемной комнате своего подсознания.
