Божьи воины. Трилогия - Сапковский Анджей (книги онлайн бесплатно серия .txt) 📗

И его охватил страх. Чудовищный, выворачивающий внутренности страх.

Он прижался к гриве коня и помчался за Чапеком. В промежуток между возами, под градом пуль и болтов. Вниз, вниз, яром, по склону горы. Только бы подальше.

Только бы подальше от Липан.

– В Колин! – крикнул Ян Чапек. – В Колин! Только б кони выдержали! Рейневан! Что ты там делаешь, черт возьми?

Рейневан соскочил с седла. Упал на колени. Наклонил голову до самой земли. И разревелся.

– Смысл жизни… – рыдал он, задыхаясь. – Идеалы… Lux perpetua… И бегу с поля боя… Как трус… Даже погибнуть… Даже погибнуть, как следует, не сумел!

Чапек вытер с лица сажу, пот и кровь. Покрутил головой, сплюнул.

– Это еще не конец! – закричал он. – Мы им еще покажем! А что? Мы должны были дать себя убить? Как дураки? Сегодня смываемся, чтобы завтра иметь возможность сражаться снова. Вставай, силезец, вставай! Видишь? Это уже колинский тракт! Едем в Колин, там нас не достанут! Вставай и на коня! Слышишь?

– Езжай сам.

– Что?

– Езжай сам. Мне нечего в Колине искать.

Теплый майский дождь падал и шелестел на листьях.

Бились насмерть аж до позднего вечера. До позднего вечера, почти до самой темноты гинули братья из Табора и Сиротки. Одних побили в поле, других в вагенбурге, третьих во время бегства. Общим счетом, говорят, полегло около двух тысяч Божьих воинов, среди которых и Прокоп Голый, прозванный Великим. Многих из братьев взяли в неволю. Более знатным была дарована жизнь. Но более семисот взятых в плен рожмбержцы загнали в овины под Чешским Бродом и там живьем спалили.

И был это большой триумф каликстинцев и католиков. И конец таборитско-сиротских полевых войск.

На следующий день после Липан, в последний день мая 1434 года, в Городке, по дороге в Галич, где должен был принимать присягу нового молдавского воеводы Стефана, на восемьдесят пятом году жизни умер на руках духовных и светских особ Владислав Ягелло, король Польши. В этом же году, в день апостола Якова, взошел на вавельский трон сын Ягеллы, Владислав Ягеллоннчик, десяти весен от роду.

Был бунт в Литве, против воссоединения с Польшей и всего польского выступил с оружием подстрекатель Свидригелло, дядя нового короля, его поддержали Инфлянтский орден, русины и Сигизмунд Корыбутович, несостоявшийся правитель Чехии и Верхней Силезии. В 1435 году, в день, посвященный святому Эгидию, в dies Jovis, за четырнадцать дней перед equinoctium autumnale [1189] погиб Корыбутович в бою с поляками. В битве, происходившей под Вилкомежем над рекой Святою.

Урожайным годом был 1435 год. Может, помните? Ведь всего-то лет пять прошло. В некоторых местах уже до Петра и Павла собирали урожай, а после Петра и Павла жатву закончили везде. Виноград в виноградниках отцвел перед святым Виттом, а вскоре после святого Витта ягоды были уже крупные, как горох, а местами, как козий помет. Очень жаркое было лето в тот год, припекало так, что люди теряли сознание на полях.

В том же году осенью на небе появилась яркая комета с пылающим хвостом, обращенным на запад. Астрологи пришли к заключению, что это дурной знак. И были правы. Вспыхнула вскоре после этого большая эпидемия в Силезии, в Чехии, в Саксонии и в других землях, много людей от нее умерло. В Дрездене, говорят, за один день более ста умерших хоронили. Много знатных людей умерло, много. А во Вроцлаве умер каноник Гвиздендорф. И очень хорошо, что умер, потому что сукой был еще той, oret pro anima sua, quis vult [1190]. Жаль, что больше таких, как он, не умерло, тогда в Силезии жилось бы лучше.

В 1436 году, через два года после побоища Табора и Сироток под Липанами, в день перед Варфоломеем въехал в Золотую Прагу Сигизмунд Люксембургский, dei gratia Romanorum imperator, Ungarie, Boemie, Damlacie et Croacie rex [1191]. Многие встречали его криками «виват» и возгласами радости, вели его в Град со счастливыми слезами на глазах. Но были и такие, которые не признали Люксембуржца монархом, прозвали его узурпатором, рыжей шельмой и царем вавилонским, а некоторые просто войну с ним начали. Проповедник Амброж, Бедржих из Стражницы, Ян Колда из Жампаха, а более всего прославленный гейтман Ян Рогач из Дубе. Последний так всех достал, что вскоре императорское войско взяло его в осаду в его крепости Сион. Крепость пала, а взятых в плен Рогача, Вышека Рачинского сотоварищи повезли в столицу. Там всех по приказу императора Сигизмунда жестоко истязали и долго пытали, а под конец повесили на большой виселице. Это произошло в понедельник, на следующий день после дня Nativitatis beate Marie virginis Anno Domini 1437 [1192].

И долго плакали в народе. Люди плакали каждый раз, когда об этом вспоминали.

Глава двадцать третья,

– Иссохло от горести око мое [1193], – пожаловался печальной цитатой Ян Бездеховский из Бездехова, самый старший, самый опытный и самый уважаемый среди пражских чернокнижников конгрегации аптеки «Под архангелом».

– Иссохло око мое, душа моя и утроба моя, – добавил он, наливая из графина в бокалы. – Истощилась в печали жизнь моя и лета мои в стенаниях; изнемогла от грехов моих сила моя, и кости мои иссохли. Другими словами, Рейнмар, старость, чтоб ее зараза, не радость. Но хватит обо мне. Рассказывай, что у тебя. Говорят, твоя панна… Это правда?

– Правда.

– А наш друг Самсон…

– Тоже правда.

– Жаль, жаль, – reverendissimus doctor [1194] поднял бокал, сделал большой глоток. – Очень жаль. А ты под Липанами, говорят, был… Вроде бы там людей в овинах живьем палили, сотни людей. Ужас, ужас. И что теперь, скажи? Что теперь будет?

– Это конец определенной эпохи. Перелом. В Чехии бурлит, как в котле…

– А накипь [1195] всплывает, – догадался Бездеховский. – Как обычно, на самый верх. А ты? Будешь дальше бороться?

– Нет. Я потерпел поражение. Во всём. С меня хватит.

– До интересных времен пришлось дожить, – вздохнул старик. – Интересных. И смешных и страшных… К счастью, не долго уже этой жизни…

– Да что это вы, учитель…

– Недолго, недолго. Единственное, что меня еще в этой жизни держит, это спирт. Спиртные напитки. Винный спирт, – Бездеховский поднял бокал, – это истинный aether [1196], который устраняет из организма нечистые субстанции, а загустевшей, застывшей и ленивой крови возвращает текучесть и живость. В горилке, как в квинтэссенции, содержится экстракт наивысшей гармонии. Водка действует так, как называется: это вода жизни, aqua vitae [1197], живительная жидкость, которая может продолжить наши дни, отпугнуть смерть и отодвинуть кончину… Эх, что тут говорить! Выпьем!

– Учитель.

– Слушаю тебя, сын мой.

– Я не задержусь в Праге долго, возвращаюсь в Силезию. У меня там… неоплаченные счета. Я навестил вас, потому что… У меня просьба. Настолько нетипичная, что я не смею с ней подойти ни к Телесме, ни к Эдлингеру Брэму… Могу только к вам. В надежде, что вы соизволите понять…

– Вали смело. Что тебе надо?

– Яда.

– У меня есть всё, о чем ты просил, магистр Ян. – Библиотекарь Щепан из Драготуш посмотрел на Бездеховского и Рейневана с подозрением, вывалил на стол охапку книг. – «Turba philosophorum», то есть переведенная «Muszaf al-gama’a». «Sirr al-asrar», «Secretum secretorum», в оригинале, если будут трудности с арабским, попросите помочь Теггендорфа. «Epistola de djsibus tyriacalibus» Арнольда Вильяновы. И уникальное издание: «Questinos de tyriaca» Гвилельма де Корви. Интересно, зачем вам эти два последних произведения? Собираетесь травить кого-то, что ли?