Тень сумеречных крыльев (СИ) - Лепехин Александр Иннокентьевич (книги без регистрации бесплатно полностью сокращений txt) 📗
У Виктора отвалилась челюсть. Потом он сглотнул, сверкнул взглядом и обрушился на клавиши с удвоенным энтузиазмом. Девушка довольно сощурилась и покинула кабинет.
Потому что заставлять ждать действительно нехорошо. И действительно надо домой. Ведь в доме сем безраздельно наличествует бардак, который приятному во всех отношениях рыцарю на первом романтическом свидании наблюдать не полагается.
А то еще перекинется и сбежит. Чего допускать ну никак нельзя.
[1] Плохая собака (англ.).
[2] Мой дом – твой дом (порт.).
Дом, милый дом
Авто стояло на светофоре, и Ада периодически пробегала кончиками пальцев по рулю.
С одной стороны, стоило поспешить. В мире Иных не все механизмы магии соответствовали представлениям одной известной эдинбургской домохозяйки. Например, нельзя было направить жезл-накопитель на швабру, пробормотать пару слов на метисе английского с латынью и получить идеально прибранную квартиру. Даже видавшие виды волшебники, поднимавшие свой уровень не одну сотню лет и освоившие за это время самые разномастные заклинания, предпочитали укрощать пыль влажной тряпкой, а мусор из дома выносить руками и ногами, а не телекинезом.
Поэтому на приборку требовалось время, и порой немалое.
Если же посмотреть с другого ракурса – сейчас Аде нужно было слегка вдохнуть, выдохнуть и уложить все услышанное в голове. Отчасти потому она и бросила Виктора на произвол бюрократии: трудно быть сосредоточенной и логичной, когда тебя обнимают мужские руки. Причем такие мужские руки. Как он ее тогда поймал…
Магичка вздрогнула и придавила педаль газа, едва успев на зеленый. Хорошо, что было раннее утро: машины на улицах были редки, никто не сигналил, не кидался малоосознанными проклятиями в ветровое. Мелочь, а чиститься потом утомительно.
Парковаться тоже нашлось куда. Ада не любила злоупотреблять положением и закрывать любимое место возле подъезда от желающих на него въехать. Светлая просто пользовалась тем, что к моменту окончания дозорного дежурства люди обычно ехали на работу, а она – с оной. Сегодня было немного иначе – все-таки смена закончилась раньше обычного. Светлый прямоугольник асфальта под мелкой моросью, пришедшей с Енисея, еще не потемнел. Но он был уже свободен, и это грело.
Выкрутив колеса прямо, магичка не стала выбираться наружу сразу. Свою роль тут сыграл и назойливый дождик, усилившийся в последний момент. Но главным было то, что порядка в мыслях пока так и не появилось. А волочь подобный сумбур домой было как-то неэтично по отношению к родным пенатам. Всерьез в духов-хранителей домашнего очага Ада не верила, но ей было приятно представлять, что кто-то ждет ее в пустой квартире…
Которая, возможно, пустой скоро быть перестанет.
Для порядка цыкнув на разыгравшееся воображение, девушка помассировала пальцами ямочку между бровей. После – достала смартфон. Подключение к серверу Дозора устанавливалось через сеть мобильного оператора, но со своим шифрованием и обменом многофакторными идентификаторами. Пришлось подождать десяток секунд, а потом на экране появилась знакомая физиономия.
Обвальщик смотрел с фотографии настороженно и в то же время с мрачным торжеством, прятавшимся в складках вокруг рта. Странно, обычно такие морщины возникали у людей, которые были гораздо старше этого, в общем, студента. Хотя Ада уже видела подобное: в дорогом венецианском зеркале, после смерти мужа и визита идиота-дознавателя. Спасибо косметическим процедурам и толике женской магии, эти зримые следы душевных ран канули в небытие. А вот Олегу – так звали парня в черном – от них избавиться не грозило.
Наискосок пробежав отчет, дозорная обратила внимание на имя отправителя. Глава Дневного Дозора города Воронежа. Некто Ольгерд. Заинтересованное хмыканье вырвалось как-то даже само собой. Просто совпадение? Правда? Ада покивала сама себе, полезла по ссылке, открыла досье на коллегу. И едва сдержала откровенный, слегка нервный смешок.
Не-е-ет, что-то здесь явно кроется. Неспроста же этот дикий фанатик-ножеман, так похожий на арестовавшего его Темного мага, снился и додревнему дельфину-перевертышу, и Светлому коллеге-маламуту. Эльза, кстати, тоже не выглядела чуждой на фоне сей парочки – как не может проявленный позитив быть чужд пленочному негативу. Но сам Ольгерд никогда не был замечен ни в чем сверхъестественном – насколько это можно сказать про Иного. Значит, тайна заключалась в брате и в сестре.
И тайна мрачная.
Еще раз перечитав обтекаемые, ловкие формулировки, откровенно демонстрировавшие, что их писал матерый профессионал, съевший не одну папку с надписью «Дело №…», Ада уставилась в окно. Она вспоминала. Память была с ней сладко-горька…
«Любовь, – думалось девушке, – как хищный зверь. Она может гнать тебя через лес, заставляя ломать ноги, набивать ссадины, истекать кровью и задыхаться. Она может застилать глаза и прочие органы чувств – а пуще того разум – какой-то маловнятной, бурной пеленой. Оная пелена искажает суть вещей и делает малозначимое – гигантским, пугающим, тотальным. А вещи важные кажутся сквозь нее глупыми и смешными. Из любви можно убить. Из утраченной любви – уничтожить весь мир. И будет наплевать, что другие люди – и другие Иные – ни в чем, по сути, не виноваты.
Кроме того, что живы.
А еще любовь может встать за тебя, обнажив клыки. Между тобой и твоими врагами. Между тобой и не-тобой, отсутствием тебя. Она может пересоздать тебя заново, если опоздает сделать все предыдущее. Она может перепородить даже саму себя. Любовь – это страшная, стихийная сила Природы, в которой есть место всему. Ее нельзя подчинить, с ней можно только попробовать договориться. Пойти на уступки, чтобы не пришлось соскребать себя с булыжной мостовой.
При этом чувствуя себя живым, как никогда».
Тот, давно погибший вампир знал, что такое любовь. И потому вложил в ее бессмертие часть своей души. Несмотря на то что в существовании оной метафизической субстанции испытывали сомнения не только средневековые схоласты, но и вполне современные Иные. А вампир верил. И сделал, что смог. Даже немного больше.
И Обвальщик знал. Его любовь была не созидательна, а разрушительна. Он понимал, что не вернет сестру. Но что-то внутри, какой-то неугасимый огонь – пламя Анора, ставшее горнилом Удуна, – бросилось на уберегавшие как носителя, так и всех прочих стены. И принялось вырываться наружу.
А если прав был Тахина-Кан, если верны были его видения, переданные Вику, – то допустить этого было никак нельзя.
Интересно, кем в такой картине мира прорисовывалась Эльза? Почувствовав, что над переносицей начинает опасно ныть, Ада хлопнула в ладоши, спугнув присевшего на рычаг «дворников» воробья, и решительно вынырнула из авто. «Я подумаю об этом завтра», – не худший из девизов. А сейчас – приборка.
Поднимаясь по лестнице – лифт в доме старого фонда не завели, что было даже хорошо, – магичка старательно приводила себя в домохозяйственный настрой. Она подпрыгивала на ступеньках, похлопывала снятыми перчатками по перилам и даже мурлыкала себе под нос что-то про узника нантского замка и дочку тюремщика. Поленившись искать ключи в сумочке, девушка все-таки выдернула их оттуда простеньким пассом…
И застыла на пороге.
Бывало ли у вас такое, будто вы словно открывали дверь в детство? Например, уехав из маленького поселка в большой город, поступив на учебу, познакомившись, выйдя замуж или женившись, родив и воспитав детей, вы вдруг решали съездить обратно. Повидать еще живую родню. И оказывались на крыльце, которое скрипит, как тогда; на кухне, где пахнет, как тогда; возле печки, которая дымит, как тогда. И мир словно складывался сам в себя.
В кладовке стопка журналов за восьмидесятый год, банка с гвоздями и горка дров – ще́пать для растопки. В комнате покойного деда – рисунки на обоях, оставленные неуверенной детской рукой. Над умывальником сердито висит паук в своем гамаке – ждет легкомысленного комара. Какие-то перемены вроде нового телевизора или пестрого китайского пледа на кровати кажутся ложными и неубедительными: да ну, не может быть, все это ерунда и косметика. Время остановилось, время ждет вас.
