Мемуары рядового инквизитора. Экзамен для недоучки (СИ) - Романова Галина Львовна
– Прочь! Пошли прочь! Вон отсюда!
Не сразу дошло, что это за дикие вопли. Обернулся. Руно Бест скакал, как одержимый, с перекошенным лицом и пеной у рта. Он отчаянно отмахивался от лезущих на него призраков, для которых меч, разумеется, не причинял никакого вреда.
– Держись! – орал он кому-то, надо думать, что мне. – Я сейчас! Я их всех… Я их…
– Не надо! – крикнул в ответ. – Они безобидные!
– Они – что?
От неожиданности он опустил меч.
Я пожал плечами, сообразив, что со стороны зрелище еще то. Стою такой, картинно отведя руку с мечом, а возле меня толпа «диких» призраков разве что на брюхе не ползает, соревнуясь за право коснуться края моих одежд. Прикосновения их были не слишком приятны – что-то ледяное, липкое – и это мешало возгордиться. Да и не понятно было, в честь чего такое отношение. Разве что… Бес! Я же пока остаюсь супругом Смерти. А это значит, что в мире мертвых меня уже знают. Вот номер! Згаш Груви – повелитель духов! Отсюда один шаг до провозглашения меня Темным Властелином.
Миг изумления дорого обошелся Руно Бесту. Призраки навалились на некроманта со всех сторон. Он попытался отбиться.
– Не сопротивляйся, – предложил я. – Хуже будет.
В том, что я прав, этот упрямец убедился очень скоро, когда его, словно мешок с репой, швырнули к моим ногам. Лишнее доказательство того, что я известен призракам.
– Не бойся, – сказал я. – Они не причинят тебе вреда. Они здесь из-за меня.
Спокойно отстранил жавшуюся ко мне толпу, прошел к камню, наклонился, пытаясь при последних отблесках заката прочесть то, что там написано. Пока бегал от Руно, не было времени поинтересоваться надписями, а теперь пришлось разбирать их наощупь, проводя пальцами по выщербленным линиям.
Оказывается, сей камень был установлен в память о какой-то битве местного значения, которая произошла лет триста тому назад между жителями Хочева и захватчиками. Здесь имелась и братская могила – в основном из убитых чужаков, поскольку своих покойников хочевцы погребли на родном кладбище. Естественно, никаких обрядов над ними не проводилось, вот духи и задержались на этом свете. Что ж, это как-то объясняло тот факт, что у Марджет Крама было полно работы – наличие неупокоенных душ активизировало прочую нежить. А с другой – их странная реакция на меня. Они видели во мне только супруга Смерти или есть другие причины?
Духи все теснились рядом. Молчаливые, безгласные, напряжено ждущие… чего? А, кажется, понял!
Мечом это делать неудобно, но со второй попытки приноровился. Порез поперек ладони вышел качественный. Несколько капель живой крови упало на траву.
– Властью, данной мне, отпускаю вас. Идите с миром!
Несколько долгих секунд ничего не происходило, а потом духи начали растворяться в воздухе. Они таяли все также молча, словно дымки костров. И в тот миг, когда погас последний луч солнца, исчез и последний дух. Мы остались вдвоем. Два человека посреди чистого поля.
– Ну, ты крут, – восхищенно протянул Руно Бест. – Такую орду упокоить безо всяких амулетов, заклинаний, пентаграмм…Как тебе это удалось?
– Просто у меня со Смертью особые отношения.
– Понимаю. Тайна. Только как же ты… без амулета-то?
Это он намекает на то, что некромант, лишенный знака гильдии, лишается и права заниматься своим ремеслом. Ответственность серьезная – вплоть до того, что такого лишенца могут Инквизиции выдать свои же «коллеги».
– Все-таки я был прав – именно поэтому он тебя и прищучил? – это он намекает на пра Михаря.
– Не поэтому. Мы работаем в паре.
Руно Бест изумленно присвистнул.
– Вот так, – внезапно кто-то словно дернул за язык: – Мы расследуем серию таинственных убийств среди молодых некромантов. За последние полгода таковых было восемнадцать, не считая тех, чья смерть, на первый взгляд, была естественной и объяснимой, но могла и оказаться весьма своевременной. Дескать, пока «там» готовили для него убийство, он «тут» сам погиб. Всего с такими неслучайностями набежало больше двух дюжин. А если учесть пропавших без вести…
– И ты считаешь, что девчонка была… из их числа?
– Да.
– Понятно, – выражение лица Руно в темноте рассмотреть было трудно, но голос говорил сам за себя. – Я могу что-то сделать?
– Можешь, – принял решение. – В Хочев действительно будет посажен другой некромант, а тебя я бы попросил, пока будешь разъезжать туда-сюда, смотри в оба и слушай во все уши. И если услышишь или станешь свидетелем чего-то странного или подозрительного…
– Сообщить тебе.
– Лучше сразу в Инквизицию.
– Ага, и сесть лет на десять, – кивнул Руно Бест. – Благодарю покорно!.. Ладно, что-нибудь придумаю.
С этими словами мы пожали друг другу руки.
Где-то далеко, примерно полгода назад…
Гостья направилась на кладбище.
Когда селищане сообразили, куда направилась странная женщина, по толпе прошел шепоток недовольства. И не только тем, что пришлая вздумала тревожить покой мертвых, сколько тем, что тащиться до оного пришлось бы почти версту. Кладбищем пользовались не только Селищи, но и еще три окрестные деревеньки да пара хуторов. Находилось оно примерно на равном расстоянии от них всех, там высилась небольшая часовенка, где отпевали покойников, а рядом с нею притулился занесенный снегом приземистый домик, где доживал свои дни старый монах-«смертник» с двумя помощниками.
День клонился к вечеру, холодало, начал задувать ветер, и многие селищане колебались. Никто не хотел тащиться просто так в такую даль. Но любопытство и смутная тревога оказались сильнее.
Мара уверенно шла впереди, крепко прижимая к себе сына. Мальчик проснулся, в избе его немного накормили и переодели, и сейчас он сидел на руках у матери, прижавшись к ее плечу, и без страха смотрел вокруг большими серыми глазами. Они были не по-детски спокойные и строгие. Многие мужики опасливо отводили взгляд, если малыш смотрел в их сторону, а женщины начинали шепотом молиться. Во взгляде ребенка им чудилось нечто странное.
Кладбище было занесено снегом, холмики могил превратились в сугробы, из-под которых кое-где торчали деревянные кровли «домовин». Надгробные камни почти не попадались – а зачем?
Приостановившись у ограды, Мара повела головой туда-сюда, словно не зная, что делать дальше. Один из помощников «смертника» в это время расчищал ступеньки от снега и, заметив толпу, поспешил предупредить остальных.
Мара спокойно встретила монаха, вышедшего навстречу. Селищане заметили, что старик как-то странно побледнел, словно увидел знакомый облик.
– Несколько лет назад здесь был похоронен чужестранец, – негромко произнесла Мара. – Он пришел издалека. Его путь пролегал еще дальше, но недуг свалил его здесь. Он остался выздоравливать – и погиб в огне вместе с остальными.
Селищане заволновались. Можно было догадаться про пожар, но как догадаешься, сколько народа и кто именно погибли в огне?
Монах только поклонился, явно пораженный разговором.
– Покажи, где его могила, – потребовала женщина.
«Смертник» и его помощники засуетились, как будто к ним приехал грозный сборщик налогов, которого теперь надо срочно умилостивить. Помощники бегом бросились через кладбище, смахивая снег со всех деревянных кровель «домовин» снег и высматривая только им известную примету.
– Мы отпели его честь по чести, – с опаской промолвил монах. – Конечно, мы не знали, в какой вере он воспитывался и вырос, но, насколько знаю, над нашей верой он не насмехался, из чего я могу заключить…
Мара раздраженно дернула плечом, и он умолк.
– Этот малыш… он…
– Молчи, – бросила женщина сквозь зубы, не глядя на собеседника и не сводя глаз с мечущихся по кладбищу помощников. Она вздрогнула, когда один чуть задержался над одним из холмиков, и сделала шаг за ограду одновременно с криком:
– Нашел! Это здесь!
Бормоча молитвы, селищане один за другим с опаской проследовали по пятам. Близко, однако, не стали подходить – разбрелись поодаль, делая вид, что ищут могилы своих родичей.
