Без души (СИ) - Болдырева Ольга Михайловна (хорошие книги бесплатные полностью .txt) 📗
Мой ад, моя пытка раз за разом видеть их смерть, слышать крики. Смотреть, как они оставляют меня. Тихо шуршит пленка, отматываясь назад, заставляя снова и снова вспоминать. Умирать вместе с ними. Кричать. День ото дня, ночь от ночи. Другие воспоминания блекнут, оставляют меня. Одного со своими страхами. Так же, как оставили другие. Это не сумасшествие… Я уже забыл как это — улыбаться. Скулы сводит судорогой, еще одна попытка — нет, бесполезно.
Больно. Боль не оставляет меня ни на секунду: выедая душу, плавя кости, заставляя сплевывать на обрывки одежды крупные сгустки крови. Сворачиваюсь на холодном полу, подтягивая колени к животу.
Мама, мамочка, как же мне больно… Где же ты? Помоги, пожалуйста, спаси меня. Я не знаю, что сделал, чем провинился перед тобою, что ты не приходишь, но прошу — не сердись на меня, прости. Просто вернись. Я так хочу услышать твой голос. Мне так плохо, так не хватает тепла. Забери меня отсюда. Забери. Я обещаю больше никогда не уходить из дома, я обещаю… мама.
Пожалуйста…
Мама, почему мне так больно?
Я слышу у входа в камеру сиплое дыхание стражей и затыкаю уши, когда крики становятся совсем невыносимыми, но это не помогает… они внутри черепа, внутри моего мозга. Хочется высверлить их оттуда, вытянуть, выбить, стереть. Забыть спокойные лица с печатью смерти. Не знаю, как передать мой кошмар, ставший явью — здесь не помогут ни слова, ни сравненья. Как объяснить, что мои руки в грубой сетке неровных шрамов? Что я сам раздираю себя до крови, чтобы заглушить одну боль другой? И все чаще и чаще думаю о том, что можно удариться виском об острый выступ в каменной стене, заставив голоса заткнуться раз и навсегда.
Эта позорная мысль становится все более навязчивой с каждым днем.
А еще ко мне приходят они. С бледных костей свешиваются куски плоти, обрывки одежды тащатся по полу, а глаза давно вытекли. Они обвиняют меня в своей смерти. Говорят, что это мое наказание. Что так надо. Что я не достоин ничего другого. Они говорят, и я практически слышу вкрадчивый смех за спиной.
Девять шагов на шесть — границы моего бреда.
Сильнее и сильнее надавливаю пальцами на виски и зажмуриваюсь. Нет, нет! Нет… Это не правда! Я не виноват… не виновен. Я сделал все, что смог… я не хотел их смерти.
Я не хотел.
Господи, я не хотел!
Но им все равно. Они смеются, и синие губы расползаются в гримасах улыбок — они счастливы, что я здесь, что боль мучает меня.
А еще мне снятся дети. В лабиринтах своих кошмаров я слышу детские голоса, звонкий смех. Зыбкие тени скользят за порогом реальности. Играют со мной в прятки. Дети же любят играть? Я пытаюсь их отыскать, зову. Бегу. А стены давят, сужаясь плотным кольцом, и в переливах звонких колокольчиков я все чаще слышу торжество.
Они тоже счастливы, что я здесь.
В одном из снов я увидел маленькую девочку. Она стояла спиной ко мне, рыжие кудри красным золотом стекали по плечикам. Казалось, она не двигалась, но я никак не мог ее догнать. В конце сна, сделав последнее усилие, я прикоснулся к ней, заставляя повернуться. У девочки не было лица — рыжие пряди обрамляли пустоту. Кажется, именно тогда я понял, что означает слово ужас…
Мне плохо.
Как же мне плохо. Но они говорят, я заслужил эту боль.
Лишь раз в полгода ее улыбка возвращает мне надежду. Это слово — что оно означает? Не помню… Но ничего, она придёт, и голоса ненадолго оставят меня.
Господи, сколько я здесь? Когда же ты заберешь меня к себе… когда же ты отпустишь мою душу на свободу.
Девять на шесть шагов: не много — не мало. Но я не мечусь по своей клетке. У меня просто не хватает сил.
Сейчас:
— Ты уверен, что на меня эта гадость не подействует? — Леша с сомнением посмотрел на крошечный пузырёк из тёмного стекла.
— Уверен. Или ты думаешь, я стану разбрасываться словами? Просто добавь им "эту гадость" в чай, дальше пойдёт цепная реакция — все, кто будут с ними встречаться, станут забывать меня. Исчезнут документы, фотографии, напоминания. Всё. Это лучший выход. У меня слишком много неоконченных дел, чтобы возвращаться.
— Ты обещал провести как‑нибудь к себе, — протянул брат, все ещё сомневаясь: не проще ли после моего ухода разбить чертово зелье как можно дальше от дома.
— Проведу, как обустроюсь. Пришлю за тобой Девеана, — я усмехнулся, наблюдая, как скривился мой надзиратель.
— Только сделай это раньше, чем превратишь там все в руины и пепел, — брат сунул флакончик в карман джинсов и посмотрел мне за спину, где на длинной лавочке сидели проводники. Сощурил глаза: — Ты уверен, что не стоит сейчас…
Я рассмеялся.
— Леша, ты неподражаем в своём милосердии. Вот сразу и все. Нет, конечно, я затягивать агонию не буду — только поиграю в спасителя, а уже потом закончу, — скулы свело судорогой, но я удержал на лице спокойное выражение. Бездна знает, чего мне стоило удерживать тонкий контур вокруг пустоты, которая стремилась размыть барьеры Девеана. Да, они отрезали подставную иллюзию, но доставляли некоторый дискомфорт.
Бывают такие моменты, когда моё уродство приходится очень кстати.
Иногда мне нравится быть монстром.
— Я приглашу тебя до этого.
— Хорошо, ладно. Я добавлю им это в чай, — брат поджал губы, видимо борясь внутри себя между тем, что правильно и что приятно, — только ты это, всё‑таки попытайся потом вернуться, да?
— Конечно, если выпадет шанс, я не буду колебаться ни секунды. Счастья тебе, Леша. Прощай.
…Я оглянулся. Проход медленно стирался за моей спиной, разрывая связь между двумя мирами. Тонкая красная полоса несколько секунд, словно в раздумье, украшала ствол большого дерева, а потом исчезла. Жарко. Над головой Тол — тарисс: огромная белая звезда, подарившая жизнь эту миру. Её младшая сестра: Рилл — ано — пока лишь медленно поднималась из‑за горизонта.
На самом деле крошечное багровое солнце — далекий красный гигант.
И воздух: чистый, пьянящий. Сколько лет я провёл здесь, в этой реальности, ненавидя сами основы мирозданья, но воздух всегда оставался для меня чудом. И сразу вспоминаю, как когда‑то стоял здесь, вертя головой в разные стороны, и глубоко — глубоко дышал, наслаждаясь этим вкусом, так глубоко, что у меня закружилась голова, и появилось странное чувство охмеления.
Прищурившись, я долго смотрел на слепящий шар светила.
Прости, братишка, я обманул тебя. Не нужно тебе видеть монстра, которым собираюсь стать. Нет никакого импульса — ты тоже забудешь всё: и меня, и ту странную сказку. Останется книга, оставленная тебе. Её я окружил пустотой, чтобы сохранить хоть что‑то. Скоро ты найдешь файл с текстом, решив, что сам сочинил эту историю. И может быть, ещё увидишь сны, где у тебя есть младший брат.
Не хочу, чтобы оставались пути к отступлению, слишком многое мне нужно сделать и понять. Когда есть куда вернуться, чувствуешь себя защищенным — а это слабость.
Девеан тенью замер за моей спиной, показывая выучку хорошего слуги. Надзиратель согласился на эту роль так быстро и легко, словно ему приказали согласиться. Немногословный защитник странного спасителя — никаких лишних вопросов. Похоже, Пресветлая мать решила защитить свою игрушку всеми возможными способами. Свобода слишком растяжимое понятие, чтобы разбрасываться интересными диковинками.
Мои спутники переминались рядом. Ларин рассматривала свои ладони, не зная с чего начать разговор. Далик хмуро смотрел под ноги. Только Ирэн улыбалась открыто, так же как и в первый раз — тогда она долго отказывалась верить, что я обычный человек. Сейчас же у неё не было даже тени сомнения в моём неземном происхождении. Зачем мне понадобилась эта маска? Наверное, что‑то из пережитков прошлого, когда мне действительно хотелось стать ради её взгляда божеством.
Разве что странный прищур, который слишком хорошо знаком мне… только декорации не подходят.
