Завещание предков (СИ) - Стрелков Владислав Валентинович (книги бесплатно .txt) 📗
У меня опять появилось чувство чего-то неправильного. Ведь даже несмотря на одного убитого, всё идёт слишком гладко. Чего-то не хватает. А вот чего?
Нет. Убитых два. Лошадь Ульяна остановилась, и парень, в спине которого торчало семь стрел, свалился. Его подхватили подошедшие ратники и понесли вниз.
Все крестились. Угрюмо молчали. Значит, возможно, о нас знают.
— Поганые!
Мы поднялись на холм и выглянули на поле.
Серая масса монгол выползала из-за леса.
— Все в ряд!
Поднялись в седло и, выехав на холм, выстроились. Рядом замер Демьян. Я зашипел:
— Ты что тут делаешь? А ну к остальным стрелкам дуй.
Демьян упрямо мотанул головой:
— Не пойду. Здесь моё место.
Огляделся, ища глазами Кубина, но не нашел.
Ладно. Поздно его отправлять.
Ратники угрюмо смотрели, как поле заполняется врагами.
Господи!
Сколько же их?
Все стали бормотать молитвы и креститься. Я вдруг услышал бормотание стоявшего за Демьяном ратника:
— Я вижу славных предков своих.
— Вижу всех отцов и дедов.
— Они смотрят на меня.
— Зовут к себе.
Стоявший с другой стороны Горин не обращал на это внимания, и когда ратник произнёс последнюю фразу:
— Я чту и помню отцов своих!
Горин произнёс:
— Аминь.
Вдруг на моё плечо легла рука Горина. Я повернулся. Он смотрел на меня.
— Прости меня, брат.
Я увидел, что в соседнем ряду ратники, положа руку на плечо соседа, просят прощения и прощают.
Я взглянул в глаза Горина и сказал:
— Прощаю тебя, брат.
Обернулся и положил руку на плечо Демьяна.
— Прости меня, брат.
Стал понятным старинный обряд. Воины, шедшие в последний бой, прощались и прощали. Скоро наша кровь смешается, и мы станем кровными братьями навек.
Монгольское войско встало в линию, от леса до леса. Степняки начали перемещаться и вскоре впереди заблестели всадники в латах.
Скверно.
Ладно, хоть в броне не все. Хм, как и мы.
Я приподнял щит. Тяжелый, зараза. Можно было обойтись одной нержавейкой. А я ещё фанеру приклепал. Демьян скосил глаза и, кинув на щит, спросил:
— Георгий Победоносец?
— Да.
Он поглядел на врага и сказал:
— Тогда мы победим. С нами Бог!
И закричал, повторяя:
— С нами Бог!
Ратники, подняв рогатины, взревели.
Спокойно сидящий Горин наклонился ближе ко мне и громко, чтобы я услышал его среди этого крика, сказал:
— А поганых здесь меньше. Я сотен двадцать всего насчитал.
И действительно, за счёт плотного построения монгол, я сразу и не заметил этого. Сначала показалось, что на нас прут все десять тысяч.
— Интересно, где остальные? Возможно, монгольский темник выделил отряд, чтобы сразился с нами, а сам пьёт кумыс в юрте, отдыхая.
Горин пожал плечами, и что он сказал, из-за крика не услышал.
Перед монгольским строем пронёсся всадник, держа копьё, на котором были навешаны бело-черные хвосты. О! Военачальник с бунчуком. Тысяцкий или один из сотников. По монгольскому строю пронеслось:
— Кху! Кху! Кху!
Вжикнув, в трех метрах впереди от нас вонзилась стрела. Пристреливаются. Монгол с мохнатым шестом вернулся к середине строя и поднял бунчук.
Первые ряды степняков начали движение к нам. А с монгольского тыла черным роем полетели стрелы. Все подняли щиты. Я поднял свой щит, заодно прикрыл голову вороной. Тут же в щит ударились две стрелы и отлетели. Как накернили — подумал я, глянув на отметины. Горин покосился и хмыкнул:
— Хороший щит, Володимир Иванович. И бронь хорошая.
На щите Горина выросла ещё одна стрела. С тыльной стороны щита уже торчало четыре острия. Мой щит опять накернили, и я громко ответил Горину:
— Как поганым по сусалам настучим, подарю.
Грянул хохот.
Ратники смеялись, не обращая внимания на стрелы. Скатился на землю ратник, под которым забилась раненая лошадь. Он, смеясь, побежал вниз холма к заводным.
Горин, отсмеявшись, утёр выступившие слёзы.
— Ох, уморил, боярин.
Я не смеялся. Чего смешного? Показал на перешедших на рысь степняков:
— Нам не пора?
Горин ухмыльнулся:
— Пусть половину пройдут, тогда и ударим.
Монгольская лава приближалась. Горин поднял рогатину и, наклонив остриё, закричал:
— Не посрамим славы дедов!
Двинулись, постепенно ускоряясь и сбиваясь плотней. Степняки уже шли рысью. Они приблизились к середине поля, и тут со стороны леса полетели меткие стрелы отроков. Середина монгольской лавы разбилась, и мы, сбитые в один мощный кулак, врубились в эту кашу.
По полю понесся боевой клич:
— Китеж!
Наметился остриём под щит и выбросил руку с рогатиной вперёд.
Удар!
Степняк успел опустить щит вниз, но рогатина его пробила насквозь, и степняка снесло, а рогатина, крутанувшись, вырвалась из руки. Подтянув щит и закрывшись с головой, я рванул саблю. По спине что-то больно ударило, но боль сразу ушла. Стрельнул глазами влево, там Демьян мощным ударом щита сбил монгола с лошади. Молодец!
Бах!
По щиту со скрежетом прошел наконечник копья и вылетел вверх, срезав край фанеры. Я толкнул древко в сторону и коротко рубанул поганого по руке. Под вороную полетел обрубок. Увидел впереди степняка, который нацелился копьём на Демьяна. Наклонился чуть влево и замахнулся саблей. Степняк поднял щит, но я ударил не саблей, а, поставив щит ребром, с силой ткнул его в бок. Сквозь яростные крики и лязг оружия я услышал, как трещат ребра. Ещё одним меньше.
Бум!
В голове зазвенело. Зараза, кто ещё там? Ранул поводья и развернулся к монголу в кольчуге. А, это тот, что вдоль строя носился. Живой, стрелы тебе не досталось? Его оттеснили от меня лошади без седоков. С радостью заметил, что кони не наши, монгольские. Нет, вот наша. И вот еще.
— Ущ!
Степняк, крутясь, смотрел на меня. Нас разделяли три стоящих лошади без седоков. Я оскалился и плюнул в его сторону:
— Сайн байна, урод.
Он взревел и махнул саблей:
— Чи боол! Нохой!
Ну, уж хрен тебе. Направив на него клинок и ударив краем щита по сгибу, крикнул:
— Ба биш боол. Явах ба ялах, хуу тэмээн.
О! Он понял. И жест тоже понял. Ударив плашмя коня саблей, монгол стал пробираться ко мне. Ну, иди сюда. Тварь.
Степняк сходу ударил. Я отвёл саблю в сторону и ударил сам. Увернулся, поганец. И, распластавшись, достал кончиком сабли мой бок. Ох, спасибо тебе, Васька. Вороная развернулась сама, умница, как будто понимала, куда мне нужно.
Бдзинь!
В край щита воткнулась стрела. Млять, наша, двухперая. Они что там, не знают куда стрелять?
Шипя что-то, монгол крутанулся, и мы опять сшиблись. Попытался проделать трюк со щитом, да не тут-то было. Опытный и вёрткий попался. Нас опять разнесло пробегающими лошадями без седоков. Тут степняка кто-то ткнул с земли рогатиной, и тот выпал из седла. Я осмотрелся. В трёх метрах двое поганых насели на Горина. Направил вороную туда, по пути огрел краем щита поднимающегося с земли монгола. Полосонул поперек спины ближнего. Горин тут же свалил другого и, стряхнув кровь с сабли, посмотрел на меня:
— Жив, боярин?
— Жив, мне ещё щит дарить тебе.
Горин хмыкнул и огляделся. Битва кипела. Верхом сражающихся было мало. Вокруг дрались пешие среди бродящих лошадей. Радовало, что лошадей степняков было больше. Но ещё в полукилометре перемещались свежие монгольские сотни. Горин бросил клич:
— Китеж! Китеж! Китеж!
Со всех сторон донесся ответный. Горин поднял руку с саблей и закричал:
— Ко мне! Ко мне, вои! В ряд! В ряд!
Вокруг нас начали собираться ратники, кто на своих, кто на монгольских лошадях. Мало, как мало. Собралось около сотни. Правда, ещё где-то с краю сражались и клича не слышали. Горин саблей показал на край поля. Там готовились к атаке новые сотни монгол. Ратники выравнивались в ряд, угрюмо посматривая на монгольские ряды и подбирая копья степняков. Медленно подъехал тот ратник, что стоял рядом с Демьяном. Он тщательно обтирал распухшие губы и часто сплёвывал, при этом ругаясь. Горин посмотрел на него и улыбнулся:
