Польская фэнтези (сборник) - Дукай Яцек (книги онлайн полностью txt) 📗
Сон пришел мгновенно, словно истосковавшись по обществу Квайдана. Это был сон о прошлом, а значит — кошмарный. Рыцарь принял его со стойкостью хорошо воспитанного хозяина, ибо натура Квайдана была такова, что он все воспринимал с недогретыми эмоциями.
Он видел сон о своем ремесле, о кровавых походах под штандартами князя Сорма. Видел легионы людей, которые никогда не делали ему ничего дурного, и тем не менее он равнодушно отправлял их на тот свет, словно они были посылками без адресата. А может, адресат все-таки существовал?
Потом увидел девочку, почти девушку. Красивую, невинную, он никак не мог вспомнить ее глаз. Она откусила палец князю Сорму, когда тот — предварительно зверски прикончив ее родителей, пытался погладить ее по черным как ночь волосам. Тогда Квайдан, эта человеческая машина для убийства, человек без эмоций, лишенный чувств, ткнул девочку мечом. Всего один раз. И с этого момента в нем что-то надорвалось, его бесстрастие помутнело, часто стали повторяться кошмарные и бессонные ночи. Он живо заинтересовался теологией. Его очень интриговала личность Адресата, которому он отправлял столько посылок. Он хотел бы задать тому несколько простых вопросов: откуда мы взялись? Куда идем? Почему мы такие, а не иные? Почему и зачем я прикончил столько людей? Почему мир жесток и скверен? Кто ты, дорогой мой Адресат? И чего,ты от нас хочешь?
Философские доктрины, придуманные покрытыми потом высокими лбами, все как одна доказывавшие существо-рание Бога, были для Квайдана чистой абстракцией. Либо он их не понимал, либо они его не убеждали. Ему нужна была конкретность, так как всю свою солдатскую жизнь он твердо ступал по земле. Совершенно неожиданно нужную мысль подсказал ему лохматый пьяница, вероятно, спятивший с ума философ. Это случилось в придорожном доме у тракта, ведшего на Барден.
— Ты ищешь... ик... Милосердного Бога, да? — спросил пьяница, когда Квайдан поведал ему о своих кровавых делах и неожиданном обращении. У пьяницы были красные глаза и нос и затруднения с ясной формулировкой мыслей.
— Вот именно, — ответил Квайдан.
— Ты ищешь Бога... Прощающего Преступления?
— Верно.
— По-моему... ик... Его существование можно доказывать только опосредованно. Ведь ежели существует абсолютное добро... то должно иметься и абсолютное зло... По принципу равновесия противоположностей... — В этот момент пьяный философ с невероятной силой схватил рыцаря за руку, сквозь туман, клубящийся в его глазах, пробились искорки осмысленности. — Поищи Изверга, Квайдан! Поищи Творца Пустыни! Если василиск, этот наместник ада на земле, не просто легенда, выдуманная слабаками для еще более слабых духом... то и Бог существовать должен.
Так оно и началось.
Под утро Квайдану приснились выколотые глаза. Он не знал, что может означать этот сон.
Он скатал палатку и отправился дальше. В полдень заметил вдалеке двух конников, направлявшихся в сторону замка Кальтерн. Через спину лошади у одного была перекинута беспомощная фигура. Кажется, женская. Квайдан никогда не был поборником рыцарских странствований и свершения великих дел, например, из-за любви. Он по-настоящему вообще никогда не любил ни одной женщины. Конечно, порой вступал в единоборство, прицепив к острию пики надушенный носовой платок, но рассматривал это больше как неизбежное зло исполняемого им ритуала, нежели романтический поступок. Поэтому не поспешил на помощь женщине, скорее всего похищенной.
Он думал о василиске. Легенда гласила, что это был наместник дьявола на земле, чудовище с испепеляющим взглядом, что-то вроде четырехногого петуха с ядовитым гребнем и желтым оперением, огромными игольчатыми крыльями и хвостом змеи, оканчивающимся каким-то крючком или второй петушиной головой. Его убийственный взгляд не делал исключения ни для кого и ни для чего: испепелял издалека с одинаковым эффектом людей, животных, растения, камни. Его называли Творцом Пустыни, и была это пустыня необычная, пепельно-серая. Единственной защитой от пронизывающего взгляда чудища было якобы зеркало. У Квайдана была даже мысль заказать себе у стеклодува латы, выдутые из стекла. Для этого нужен был мастер с дай боже какими легкими! Потом он понял, что ему, вообще-то говоря, уже и жить не хочется, и если василиск его испепелит, то его блужданиям придет конец. Смерть была бы для Квайдана свершением и... пониманием.
Однако трудно себе представить, каким образом удалось описать такое чудище. Ведь никто из оставшихся в живых василиска не видел.
В соответствии с указаниями старых карт, которые он приобрел в Бардене, Серая Пустыня должна была располагаться на севере, на территориях, издревле не посещавшихся путешественниками. Последним человеческим жильем на границе пустынных территорий мог быть замок Кальтерн. Купцы, отправлявшиеся в богатые края Гонг, обходили пустыню с запада, а потом на зафрахтованных кораблях плыли вдоль берегов Мертвого моря.
Квайдан ехал много дней, порой и ночей. Стоило ему заснуть, как перед глазами измученной души являлась изувеченная девочка. Она стояла и молча глядела на него. Проснувшись, он видел только бескрайние вересковья.
Но однажды вересковья резко оборвались, словно кто-то назначил им непересекаемую границу. Пустыня раскинулась до самого горизонта — это был истинный океан пепла.
— Серая Пустыня непрестанно увеличивается, — проговорил кто-то за спиной у Квайдана.
Рыцарь резко обернулся в седле, одновременно заученным движением схватившись за меч, и увидел старца с изборожденным морщинами лицом, обрамленным бородой, длинной, как бессонная ночь, как медленное умирание, как перечень преступлений и любовниц Беспалого Сорма.
— Кто ты? — спросил Квайдан.
— Старый человек, на которого не хочет взглянуть даже Творец Пустыни.
— Как так?
— Когда-то я искал здесь смерти, но не нашел. Видишь, юноша, василиск всегда у нас что-то отнимает, но никогда ничего не дает. Отнимает самое ценное. Понимаешь?
— Так, значит, Творец Пустыни — не легенда? Он действительно существует?!
— Ты ищешь славы и пытаешься его уничтожить, верно?
— Я хочу услышать Голос Бога. Кто-то мне сказал, что если существует абсолютное зло, то должно существовать и абсолютное добро...
— Глупый ты человек, коли ищешь Бога в Серой Пустыне. Василиск — и не добро, и не зло. Его суть — отнятие, как суть рыцаря — убиение, а стариков — умирание.
— Ты жив, — съехидничал Квайдан.
— Творец Пустыни отнял у меня смерть...
— Ты — бессмертен?!
— Спроси меня об этом через сто лет, — горько усмехнулся старик. — А теперь — уходи отсюда, пока в тебе еще теплится надежда. Василиск может ее у тебя отнять...
— А ты? Ты веришь в Бога?
Старец молча отвернулся и пошел. На юг.
— Веришь? — кричал ему вслед рыцарь. — Ответь! Я же могу тебя убить, старый дурень! Уж такова суть рыцарства — убиение!
Ему ответил ветер, пересыпающий волны пепла с места на место, без лада и склада. Квайдан снял латы, отпустил коня и двинулся в глубь пустыни. Идти было тяжело, ноги увязали почти до колен, но он брел дальше. Неизвестно, сколько времени шел он так по осыпающемуся пеплу, может, часы, может, дни. Солнце припекало немилосердно. Наконец он увидел впереди одинокую детскую фигурку. Это была девочка, которую он убил. Она ничего не говорила, только стояла и глядела на Квайдана. Он даже не почувствовал, как его уши испепеляются. Он потерял сознание. Когда пришел в себя, была уже ночь. Он не слышал ветра, перегоняющего пепел, не слышал биения собственного сердца, не слышал дыхания. Он был глух.
И тут понял, что старик был прав. Василиск не случайно лишил его слуха. Это было знамение. Символ. Ведь он же хотел услышать Голос Бога.
Спустя несколько лет в один из жарких дней он въехал в город, охваченный Черной Смертью. Он не слышал предостережений убегающих в панике толп. А может, попросту искал смерти? Лишенный надежды — он умер без сожаления.
Немая женщина из замка Кальтерн родила сына, хоть и была девицей. Мальчик превратился в необыкновенного человека. В нем была сила целителя и чудотворца. Он говорил, что самое главное в жизни человека — любовь. Что даже если кто-то говорит языками ангельскими, то без любви это всего лишь кимвал звучащий. Без любви это — ничто.
