Чудес не бывает - Жаков Лев Захарович (читаем книги онлайн без регистрации txt) 📗

Я обмотал руку тряпкой и спас медного беднягу. Разлил чай и устроился в кресле, с интересом наблюдая за Арбиным.

Старый магистр, как обычно вечером, шуршал страницами фолиантов и скрипел пером по пергаменту. Иногда он, выскочив из-за стола, начинал шагать по ковру взад и вперед, дергая себя за бороду. Походив минут пять-десять, успокаивался и садился обратно, продолжая скрипеть, шуршать, бормотать…

–Дед, чем ты сегодня занимался? - спросил я, когда Арбин со вздохом удовлетворения развалился в кресле напротив, вытянув длинные ноги мне под кресло. Мои ноги уже устроились под его креслом.

Арбин взял чашку с чаем, побулькал там ложечкой.

–Решил написать вампироопровержение, - сообщил он, сделав большой глоток. Чай был горячий, камин - хорошо натоплен, так что дед сразу же раскраснелся. - Для первых курсов, так что, как видишь, пытаюсь подобрать формулировки доступнее, - он слегка улыбнулся. - Молодежь оказалась некрепкая духом, как прослышала про вампира, сразу увешалась талисманами… - Он стал серьезен. - И не только про вампира.

Он посмотрел на меня своим особенным взглядом. Так себе ощущение, скажу я, скорее даже неприятное.

–Подозреваю, что тебе кое-что об этом известно, - сказал дед вполголоса, то ли себе, то ли мне. - Но не уверен. И не хочу разглашать секретную информацию. - Он опять посмотрел на меня. - Ну?

Я не хотел признаваться, что знаю. Вдруг он заинтересуется, откуда? Врать деду не желаю.

Но, с другой стороны, может, что и узнаю от него самого?

Я тоже посмотрел на деда, раздумывая.

–Теоретически, - сказал я, - я ничего не знаю. Но практически… кое-какие слухи до меня дошли, если ты говоришь о том, о чем я думаю.

–Слухи, значит, - задумался дед. - Ладно. И что ты об этом думаешь?

–Слухи, - сказал я твердо.

Дед встал и зашагал по ковру.

–В определенной трактовке деление по цвету имеет смысл. Вполне возможно, что в этом смысле черные маги и существуют. Но как они точно не существуют, так это в виде всемирного зла, в виде Зла, противостоящего Добру. Есть только два всеобщих зла в нашем мире - атомная война и экологическая катастрофа. Все остальное - досужие выдумки романистов. Молодежь, однако, верит, сообразно выстраивая жизнь. Потом начинаются разочарования, трагедии и прочее.

Он остановился передо мной:

–Так, говоришь, слухи?

Я пожал плечами.

–Эх, жаль мне тебя, - неожиданно сказал дед. - Юхас, ты стар, не состарившись. Мудрость хороша для стариков, а молодому только жить мешает.

Он сел.

–Ну и ноги ты себе отрастил, - заметил он. - Кажется, на первом курсе поменьше был?

В дверь постучали.

–Да! - крикнул дед.

В дверь просунулась голова дежурного:

–Магистр Арбин, привратник сообщает, что группа горожан просит принять их по очень важному делу.

–Конечно, конечно, - сказал дед. - Зови!

Я встал, чтобы идти, но он развернул мое кресло:

–Сиди!

Я сел обратно.

Смущенные гости рассаживались по диванам. Они принесли с собой холодок осеннего вечера и запах прогулки под звездами, влажной увядающей свежести. Горожане держались за шапки, в которых, почему-то подумалось мне, прятались талисманы, солдаты держались увереннее.

Делегацию возглавлял начальник городской стражи, бородатый толстяк в доспехах.

–Я, - он бил себя в стальную грудь стальной рукой, отчего кабинет наполнялся глухим звоном, - защищаю труд и сон людей! И я не успокоюсь, пока все граждане на вверенных мне территориях не будут спать спокойно!

Ну-ну, подумалось мне.

Граждане тоже несколько скептически слушали толстяка. Когда они отогрелись, я стал ощущать легкий запах чеснока и боярышника, исходящего от них.

Трое подростков жались в середке, бледные, какие-то даже больные на вид, похудевшие. Те, которых мы прогнали в свое время.

Я разглядывал их без особенной жалости. Вернее, жалея, но мстительно. Зачем ребенка обижали, мысленно говорил им я. Собаку зачем забили?

Когда начальник стражи устал расхваливать свою заботу о жителях, он предоставил слово самим жителям.

Старший из стражников, почетный гвардеец, встал, отвесил деду поклон (Арбин кивнул) и начал рассказывать, показывая на парней. Оказалось, что это его дети.

Те иногда поднимались, открывая подживающие раны, и на меня косились испуганно.

Глядя на них, я с трудом сдерживал улыбку. Хотя, представив, каково им проходилось при встрече с кровожадным упырем, я невольно сочувствовал им. Бедняги!

Почтенный гражданин неторопливо, обстоятельно описывали бесчинства живого трупа. Никого, кроме этих, не кусал, ни на кого больше не нападал, а к этим и в дом залезет, и в лесу их подкараулит, и на кладбище заманит ночью! Ничего не помогает от него из арсенала известных средств.

Напуганные этим горожане решились раскопать могилу и вбить в труп кол, после чего сжечь. И нижайше просят выделить им хорошего мага, чтобы присутствовал при том, как белый конь станет определять могилу упыря. Чтобы все по правилам, официально, и никаких претензий со стороны Лиги…

Дед слушал, кивая.

–Да-да, - сказал он, когда старики закончили. - Я как раз обсуждал ваш вопрос с Юхасом. - Он указал на меня. - Он - лучший. И согласен пойти с вами.

Я постарался остаться спокойным.

Я был потрясен.

Стражники высказали надежду, что, может, кто-то из преподавателей…

–Нет, - сказал дед твердо. - Если упырь и есть, то неопасный. А Юхас справится с десятком настоящих.

Жители - делать нечего - стали кланяться.

Начальник стражи пообещал лично провести церемонию и проследить за порядком.

Дед встал и всем по очереди жал руки. Всех и каждого он лично проводил до дверей, в том числе и меня. Каждому на прощание сказал нечто утешительное, меня же просто похлопал по плечу.

–Тебе полезно, - сказал он, накинув мне на плечи свой плащ. - Это разве упырь? Иди с Богом!

И захлопнул дверь.

Кажется, в компании я стал важной персоной. Во всяком случае, толстяк начальник подхватил меня под руку и потащил, о чем-то громко рассказывая. Только я ничего не слышал, занятый своими мыслями. Кивал головой и мямлил: "Конечно-конечно".

Шли мы долго.

Бородач оказался сальным и потливым, от него несло пивом, что раздражало меня. А его речь, слушай я ее, усыпила бы меня.