Бегство в Опар - Фармер Филип Хосе (читать хорошую книгу полностью TXT) 📗
С другой стороны, молва может в известной мере обернуться правдой. Если Гамори попытается причинить ей вред, его еще больше обуяют страхи якобы грозящей опасности: он вызовет противодействие, которого мог бы избежать.
— А что же делать нам? — спросил Хэдон.
— Вы останетесь здесь до наступления сумерек. И тогда со всеми предосторожностями вас под охраной отправят отсюда, тайно доставят в Опар и там — в храм Кхо. Только в Храме вы окажетесь в безопасности. Даже Гамори не осмелится нарушить его священность.
— Держу пари, когда-то и я верил, что на свете есть безопасные места. Но Минрут осквернил много храмов, не говоря уже о самих жрицах. В наши дни ничто не защищено от богохульства и осквернения.
— Может, ты и прав, — согласилась Клайхи, — но здесь вам оставаться нельзя. Согласно Голосу Кхо, Лалила должна разрешиться от бремени в храме. Судя по ее виду, я сказала бы, что ей следует поспешить, чтобы успеть туда.
Из углубления в ручке кресла Клайхи достала маленький бронзовый гонг и ударила в него миниатюрным бронзовым молоточком в форме головы леопарда. На третий удар отдернулась портьера в дальнем входе. Весьма зрелого возраста жрица ввела в помещение мальчика лет четырех. Он бросился к Клайхи в криком: “Мама! Мама!”
Она подняла и поцеловала его, затем с улыбкой обратилась к Хэдону:
— Вот он, плод нашей любви, Хэдон. Это наш сын, Кор.
24.
Путешествие по реке от моря до водопада заняло три дня. Группа Хэдона разместилась в баркасе с десятью крепкими гребцами-солдатами. Клайхи с мальчиком плыла на головном судне. Несколько раз она приглашала Абет к себе в лодку, где дети могли бы вместе играть. Звала она и Хэдона пересесть на нос баркаса, чтобы иметь возможность переговариваться. Да и Лалила пару раз перебиралась туда.
Лалила, как и Хэдон, очень удивилась, когда Клайхи представила Кора. Она совсем не ревновала. Какие у нее для этого причины? Клайхи не имела никаких видов на Хэдона и вовсе не желала отнимать его у Лалилы. Она просто приняла его как любовника на несколько ночей, не позаботившись в то время о противозачаточных травах. Ей хотелось иметь ребенка от мужчины, который мог стать победителем на Великих Играх. У Клайхи хватало любовников и до Хэдона, не ощущалось недостатка в них и после него и, надо полагать, их еще немало впереди.
— Сон убедил меня, что Хэдон должен стать отцом, — сказала она Лалиле. — Мне явилась Бхукла, бывшая древняя богиня войны, пока Ресу не узурпировал ее обязанности. Она сказала, что я должна быть с Хэдоном и зачать от него. Что касается первого, то мне не требовались ничьи указания, хотя я была счастлива, что имею божие благословение. Что же до второго, то я почувствовала, что так или иначе настало время иметь ребенка.
— И какова теперь судьба Кора? — спросила Лалила. — Останется он с вами или отправится с Хэдоном?
Вопрос озадачил Клайхи. Потом, словно что-то вспомнив, она воскликнула:
— О! Я совсем забыла! Ты же не знакома со всеми нашими обычаями. Если бы я решилась выйти замуж, Кор остался бы со мной и моим мужем. Но я не собираюсь замуж; когда мальчику исполнится пять лет, он отправится на полгода к отцу. На это время ты будешь его временной матерью. Если я умру, Кор станет сыном Хэдона на все время. И твоим.
Вечером четвертого дня пути они разбили лагерь невдалеке от подножия могучего водопада. Здесь скопилось много разного люда, участников торговых караванов из Опара на пути к порту. По совету Клайхи Хэдон старался не выходить из шатра. Если его узнают, кто-либо из жрецов Ресу непременно поспешит с этой новостью обратно в Опар.
Хэдон, сидя в шатре, видел по крайней мере десяток людей, с которыми он был знаком по Опару. Да и в остальных узнавал жителей этого города. Кроме нескольких последних лет, всю свою жизнь Хэдон прожил в Опаре и потому был там заметной фигурой. Постоянное население Опара лишь тридцать тысяч человек. А он ведь победитель Малых Игр, конечно же, все горожане его знают.
Его шатер не сворачивали до тех пор, пока караван не отправился вниз по реке, затем отряд путешественников продолжил свой путь вверх, по дороге, которая пересекала ближний склон скалы. В полдень они добрались до вершины, а оттуда шли по тропе сквозь джунгли, пока не достигли территории дока. Здесь находились баркасы, оставленные путешественниками, встретившимися им у водопада. Группа воспользовалась двумя самыми маленькими лодками, и солдаты вновь согнули свои спины. Это была тяжелая работа: весь путь им пришлось грести против течения.
Маршрут, на преодоление которого ушло три дня, пролегал вдоль покрытых кустарником берегов, время от времени сменявшихся болотистыми низинами, где разинув пасти и издавая рев, оглядывались в поисках добычи крокодилы, порой они медленно соскальзывали в бурую воду реки. По ночам путники останавливались в защищенных местах, сидя у больших костров, прислушивались к покашливанию леопардов. От людей исходило отвратительное зловоние, поскольку им пришлось намазаться свиным жиром для защиты от москитов, которых вокруг было великое множество.
Четырежды встречались группы груженных товарами баркасов, направлявшихся в порт. В таких случаях Хэдон быстро пригибался в надежде, что широкополая шляпа на голове скроет его лицо.
— Как же теперь производится доставка товаров? Ведь пролив Кета перекрыт? — спросил Хэдон Клайхи.
— Есть еще Кетна, Вентисух и Сакавуру, — ответила она. — Хотя пираты микавуру и свирепствуют, торговля все же продолжается. Более того, к югу от Кемувопара основано новое поселение — Картенкло. Пока эта община занимается лишь добычей руды; в недрах той земли большой запас меди и некоторое количество золота. Но это ворота в саванны, лежащие за горами, где пасутся огромные стада слонов. Ожидается, что торговля слоновой костью обретет большой размах, и Картенкло станет контролировать все, что будет проходить через него. Управление поселением осуществляется из Опара, следовательно, Опару обеспечена большая часть доходов. Некоторые из этих товаров, как ты видишь, на пути в Картенкло.
Хэдон посмотрел на мальчика. Определенно, Кор был его сын: у него такие же рыжеватые волосы, такой же высокий и узкий лоб с легкими припухлостями на уголках. Маленькие уши заостренной сверху формы тесно прижаты к голове. Брови густые, почти сросшиеся. Нос его прямой и не слишком длинный, но мальчик еще слишком мал, стало быть, нос подрастет. Верхняя губа короткая, губы полные, но не толстые; подбородок раздвоенный.
У него были большие по отношению к торсу ноги, а руки выглядели совсем длинными. Должно быть, ширина шага и захват руки у него такие же, как у отца.
Глаза же у него, однако, был материнские: большие и темно-серые.
— Красивый ребенок, — произнесла Клайхи, перехватив взгляд Хэдона. — Я люблю его очень сильно. Но боюсь, что не смогу долго быть его матерью.
— Что ты хочешь этим сказать? — встревожился Хэдон. Клайхи всегда отличало исключительное веселье, она постоянно улыбалась и смеялась. Но сейчас она выглядела печальной.
— Незадолго до того, как ты прибыл в порт, я видела сон. Я находилась в темном месте глубоко под землей, бредя по чему-то похожему на туннель. Меня преследовало нечто ужасное. Оно поймало меня. Затем — вся в слезах и дрожащая — я проснулась.
— Но тебя же не убили во сне?
— Нет. Но у меня было ощущение неизбежности гибели. — Она улыбнулась: — Теперь, когда ты здесь и можешь позаботиться о мальчике, я не беспокоюсь. А что касается того, что может случиться со мной, что ж, никто не живет вечно. Я толстею, моя грудь начинает обвисать; я смотрю в зеркало и вижу лицо, которое еще в состоянии привлекать любовников, но пройдет еще лет десять, и это же лицо будет отталкивать их. Я прожила хорошую жизнь, гораздо лучшую, чем у большинства. И если мне предначертано умереть именно сейчас, я стану страдать лишь от того, что мой сын будет горевать обо мне.
— Если бы каждый рассуждал так, как ты, — проговорил Хэдон, — этот мир мог бы не быть таким несчастливым.
