Главный бой - Никитин Юрий Александрович (книги серии онлайн .TXT) 📗
Иногда кто-то успевал упасть, пронзенный стрелой, и тогда Добрыня рычал как зверь и гнал коня дальше. Те отморозки, что пришли по их следам, остались разрубленными тушами, а конь вылетел в низину, впереди десятка два хат…
Снежок покрылся потеками слизи, шерсть на боках слиплась. Меч рассекал тела легко, словно пролежавшие до весны тела утопленников. Во все стороны брызгало желто-зеленым, Добрыня орал от отвращения, гнал коня вперед, ломил стену белесых тел.
Отморозки схватились за оружие, наконец поняв, что их тайная мощь не согнула странного человека, не привела к покорности. А Добрыня, осатанев, ломился, повергал, крушил, топтал конем, несся дальше, убивал. Доспехи начали нагреваться, во рту стало сухо и царапало десны. Он уже не кричал, а хрипел, руку в плече ломило, а меч постепенно обретал вес.
Он услышал слабый крик, понял с недоумением, что это уже давно звенит в его голове. С трудом оглянулся. Леся с пустым луком неслась на коне следом, волосы треплет ветер, рот разинут.
– Добры… Добрыня!.. Остановись!
Снежок, услышав ее голос, уперся копытами, пропахал землю в четыре борозды. Его шатало как тростник под ударами ветра. Шерсть стала грязно-зеленой, потеки сползали по гладким бокам и срывались крупными каплями на землю. Добрыня с отвращением мотнул головой, брызги полетели, как от вылезшего из реки крупного пса.
– Что? – проревел он яростно.
– Мы прорвались! – прокричала она ликующе. – Прорвались!.. Давай вправо, там дорога вдоль реки!..
Добрыня непонимающе огляделся. Белесые тела мелькали за хатами, а на дороге и перед домами корчились в лужах слизи разрубленные… даже не тела, а куски тел, разрубленные так страшно, что он сам смутно подивился собственной ярости.
– А где же…
– Уходим! – закричала она. – Пока они не придумали что-то еще!
Снежок, снова не дожидаясь решения тугодумного хозяина, потрусил вслед за кобылкой Леси. Та не дралась, как он, не била копытами и не рвала зубами, не кидалась из стороны в сторону, сил больше, неслась вскачь, стараясь уйти как можно дальше.
Меч вдруг потяжелел настолько, что рукоять, как живая рыба, пыталась выскользнуть из облепленных слизью пальцев. С трудом попал в ножны, длинное лезвие с облегчением скользнуло в щель, рукоять звонко щелкнула о железное кольцо.
От слабости в глазах потемнело, он несколько мгновений непонимающе смотрел в черноту, а в ушах стоял тонкий комариный звон. Доспехи давили на плечи, сжимали грудь. Он попытался вздохнуть глубоко, но тяжелое железо держало его внутри как в панцире слабое тело рака. Такое с ним бывало всего два-три раза в жизни: после страшных изнуряющих боев, что длились неделями, тогда он падал и отсыпался по трое суток кряду. Но сейчас чертовы отморозки задержали его вряд ли больше чем на пару часов… чары, черные чары!
Лицо Леси было таким же бледным, как у отморозков, только огромные, как блюдца, глаза постоянно косили в сторону, пытаясь заглянуть за спину.
– Неужто вырвались? – проговорила она дрожащим голосом. – Разве из лап отморозков…
– Наверное, мы первые.
Впереди раздался низкий тягучий звук. Конь Леси присел на круп, пятился и мотал головой. С удил летели клочья желтой пены. Снежок фыркал и пытался отступить. Глаза его стали испуганными.
– Это что же… – крикнула Леся испуганно. – Волчья стая?
– Стая, – прорычал Добрыня, – только не волчья.
Он оглянулся. За спиной показалась толпа отморозков. С десяток на конях, остальные валили, как грязная стая зверей. Он чувствовал себя затравленным зверем, ибо справа отвесная глиняная стена, слева – болото. Броситься в болото, чтобы не попасть в лапы отморозков… или этих, завывающих впереди… Не по-мужски тонуть, когда можно умереть от ран!
– Вперед! – закричал он страшно. – Вот оно!
– Что?
– Мой день!
Снежок пошел в тяжелый галоп, но каждый скок короче предыдущего, вскоре конь перешел на шаг. Добрыня вытащил меч, левую руку продел в ремень щита. Тело ныло, отказывалось с прежней силой и ловкостью двигаться, разить, повергать, сокрушать врага, пока не останешься один, с горящими от жажды боя глазами и забрызганный до ушей чужой кровью…
– Какой день? – прокричала Леся.
– Мой! – ответил он страшным голосом. – Тот самый!
Снежок, повинуясь наказу, сделал прыжок, затем затрусил рысью, перешел на грунь, а когда из кустов и словно бы прямо из-под земли вынырнули темные фигуры, остановился как вкопанный.
Леся торопливо наложила стрелу на тетиву, выбросила рывком вперед другую руку и отпустила толстое древко с гусиным пером в расщепе. Тут же заблистала оранжевыми искрами полоса булата в руке Добрыни, а темная фигура, в которую Леся направила первую стрелу, вскричала таким страшным голосом, что кровь застыла в жилах, а пальцы онемели, не в силах взять другую стрелу.
Зверь, который повалился на спину и пытался передними лапами выдернуть стрелу из горла, не был зверем, а лапы не лапы, а руки! Заросшие шерстью, со страшными когтями на пальцах, но это человек, страшный и отвратительный, с желтыми глазами, остроконечные уши покрыты шерстью…
Песиглавцы, мелькнуло в голове панически. Страшный народ, который спустился с Карпат… и теперь идет по земле!..
Добрыню окружили со всех сторон плотным валом. Лесю пока не замечали или пренебрегали, на витязя бросались с диким воем, у многих в руках блистали ножи. Острые зубы блестели в кровавом закате страшнее ножей, почти такие же длинные. Леся успела подумать, как же умещаются в пасти, когда закрывают, но руки уже заученно хватали стрелы, бросали на тетиву, щелчок по рукавице, и тут же новая стрела выскальзывает из колчана…
Она никогда не стреляла, как воин, который обязан держать пять стрел в воздухе, когда первая бьет в цель, но часто бывала на охоте, когда по небу плывут гуси и надо ссадить как можно больше…
Ее пальцы безостановочно хватались за оперенные концы, легкий стук о дерево лука, рывок и тут же щелчок тетивы. Песиглавцы не просто падали под ее стрелами, их отшвыривало, словно каждая стрела бьет с силой оглобли. А Леся, стремясь сохранить рассудок, старалась вообразить себе, что стреляет просто в волков, обыкновенных волков, только ставших человеками, но все же волков, вон и уши волчьи, и глаза желтые…
Глава 21
Залитый кровавым закатом, Добрыня выглядел вынырнувшим из озера кипящей крови. Доспехи горели как жар, меч блистал с такой скоростью, что человек казался окруженным мерцающей стеной булата. Песиглавцы набрасывались яро, всюду дикий вой, от которого трещал череп, Леся чувствовала, как в голове болезненно лопнуло, из носа поползли теплые струйки. На губах стало солоно.
Внезапно Добрыня пошатнулся, Леся вскрикнула, застыла со стрелой в руке. Снежок хрипел, брыкался и лягался, разбивая крепкими копытами черепа, хватал зубами, но песиголовцы хватали за ноги, за живот, конь страшно кричал, Леся видела обращенные в ее сторону обезумевшие от боли, умоляющие о помощи глаза.
Вой стал громче. Передние ноги Снежка подломились в коленях. Он ткнулся мордой в землю, начал заваливаться на бок. Добрыня успел соскочить, меч с треском рубил, рассекал, сносил, красное лезвие образовывало мерцающую завесу по бокам и даже за спиной. Пальцы Леси шлепнули по медному краешку колчана.
Страх пронзил все тело, тула пуста, а в это время Добрыня, что яростно рубился над телом павшего Снежка, заревел страшным голосом и двинулся вперед. Щит трясся под ударами, а меч вращался чаще, чем крылья мельницы в ураган. Песиглавцы бросались десятками, вокруг Добрыни нарастал вал из темных мохнатых тел. Когда с усилием делал шаг, приходилось отпихивать наседающие тела и переступать через залитые кровью туши.
Возможно, он хотел увести от Леси подальше или просто не мог не идти вперед, если рука все еще сжимает рукоять меча, но Леся, в страхе, что этот блистающий герой исчезнет, сама закричала пронзительно, бросилась вдогонку.
