Бог света - Желязны Роджер Джозеф (книга бесплатный формат .txt) 📗
Он знал, что отныне она стала его собственной тенью.
Смерть, преследовавшая его, больше не была за его спиной.
Он знал, что был своей собственной смертью.
Сознавая, что он в конце концов схватится с самим собой, он громко захохотал, хотя испытывал желание завопить.
Проснувшись, он обнаружил, что идет.
Он поднимался по изогнутому выступу стены Адского Колодца.
Он шел мимо плененных огней. И снова каждый из них кричал ему:
— Освободите нас, Мастера!
И край льда, который был его мозгом, медленно начал таять.
Мастера.
Во множественном числе. Не в единственном.
Они говорили — мастера.
И тогда он понял, что идет не один.
Ни вокруг него, ни под ним не было ни одного танцующего, мерцающего образа.
Те, кто был пленен, так и остались плененными. Те, кого он освободил, исчезли.
Теперь он поднимался по высокой стене Адского Колодца. Ни один факел не освещал его путь, но он все-таки видел.
Он видел детали скалистого выступа как бы в лунном свете.
Он знал, что его глаза неспособны на такой подвиг.
И к нему обращались во множественном числе.
И его тело двигалось, но не по его воле.
Он старался остановиться, не двигаться, но продолжал идти по выступу. И тут его губы задвигались, выговаривая слова:
— Я вижу, ты проснулся. Доброе утро!
В его мозгу сам собой сформулировался вопрос, и ответ немедленно последовал через его же собственный рот:
— Да. И каково же тебе самому оказаться связанным, Связующий, в своем же собственном теле?
Сиддхарта сформулировал другую мысль:
— Не думаю, чтобы кто-нибудь из твоей породы способен взять контроль надо мной против моей воли, даже когда я сплю.
— Честно говоря, — сказал демон, — я не могу. Но я имел в своем распоряжении объединенную силу многих из моего народа. Похоже, попытка оказалась стоящей.
— А другие? Где они?
— Ушли. Бродят по миру, пока я их не позову.
— А как насчет тех, которые еще связаны? Ты не дождался, чтобы я освободил их тоже?
— Какое мне дело до остальных? Я теперь свободен и снова в теле. Что мне нужно?
— Значит, твое обещание помочь мне ничего не стоит?
— Почему же, — ответил демон, — мы вернемся к этому вопросу, скажем, через месяц или около того. Мне пришла идея… Я чувствую, что война с богами будет отличной вещью, но сначала я хочу на некоторое время предаться радостям плоти. Чего тебе скупиться на небольшие развлечения для меня после столетий скуки и пленения, причиненных мне тобой?
— Должен сознаться, я не хочу, чтобы ты пользовался для этого моей особой.
— Как бы то ни было, тебе пока придется смириться с этим. Ты ведь тоже будешь радоваться тому, чему радуюсь я, так почему бы тебе не взять лучшее из этого?
— Ты утверждаешь, что намерен воевать с богами?
— Да. Жаль, что я не подумал об этом сам в прежние времена. Тогда, наверное, мы никогда не были бы связаны. Возможно, что в этом мире не осталось бы ни людей, ни богов. Хотя мы никогда не были склонны действовать сообща. Независимость духа естественно сопровождает независимость личности. Каждый сражался за себя в общем конфликте с человеческим родом. Правда, я вождь — благодаря факту, что я старше, сильнее и умнее других. Они идут ко мне за советом, они служат мне, когда я прикажу. Но я никогда не приказывал им в сражениях. Но в дальнейшем буду. Новизна покажется разнообразием после монотонности.
— Я бы советовал тебе не ждать, потому что «дальнейшего» не будет, Тарака.
— Почему не будет?
— Когда я шел в Адский Колодец, гнев богов роился и жужжал за моей спиной. А теперь в мир выпущены шестьдесят шесть демонов. Их присутствие будет обнаружено очень скоро. Боги поймут, кто это сделал, и выступят против нас. Элемент неожиданности пропадет.
— В древности мы бились с богами…
— Теперь не те времена, Тарака. Теперь боги стали сильнее, много сильнее. Вы очень долго были связаны, и их мощь за столетия увеличилась. Даже если бы ты командовал первой в истории армией Ракшей и послал их помогать в битве мощной армии людей, и то финал был бы неопределенным. Отсрочка погубит все.
— Я не хочу, чтобы ты говорил мне такое, Сиддхарта, потому что это тревожит меня.
— Именно это я и имел в виду. Как ты ни силен, но, если ты встретишь Бога в Красном, он выпьет твою жизнь своими глазами. Он придет сюда, на Ратнагарис, потому что он идет за мной. Освобождение демонов направит его, как указательный столб. Он может привести с собой и других. Их может оказаться больше, чем вас.
Демон не ответил. Они достигли вершины колодца, и Тарака прошел двести шагов до двери, которая теперь стояла открытой. Он перешагнул на уступ и посмотрел вниз.
— Ты сомневаешься в силе Ракши, о Связующий? — спросил он. — Смотри!
Он шагнул за край.
Они не упали.
Они плыли, как листья, которые он бросил — давно ли это было?
Вниз.
Они приземлились на тропу, на полпути вниз с горы, называемой Шенна.
— Я не только занял твою нервную систему, — сказал Тарака, — но я распространился по всему твоему телу и обернул его в энергию моего существа. Так что пришли мне своего Бога в Красном, кто пьет жизнь глазами. Я хотел бы встретиться с ним.
— Хоть ты и можешь ходить по воздуху, — сказал Сиддхарта, — но тут ты говоришь опрометчиво.
— Принц Видегха держит свой двор недалеко отсюда, в Паламайдсу, — сказал Тарака. — Я посетил его, когда возвращался с Неба. Как я понимаю, он обожает игру. Значит мы идем туда.
— А если Бог Смерти придет и вступит в игру?
— Пусть его! — закричал демон. — Ты перестал развлекать меня, Связующий. Уходи спать!
Настала небольшая темнота и великая тишина, растущая и давящая.
Последующие дни были яркими фрагментами.
Они приходили к нему обрывками разговора или песни, цветными видами галерей, комнат, садов. А однажды он увидел себя в башне, где люди висели на дыбах, и услышал собственный смех.
Между этими фрагментами приходили сны и полусны. Они освещались огнями, сопровождались кровью и слезами. В затемненном бесконечном соборе он кидал кости, которые были между солнцем и планетами. Метеоры рассыпались огнем над его головой, кометы вычерчивали сияющие дуги на своде черного стекла. Затем приходили вспышки радости сквозь страх, и он понимал, что это в основном радость другого, но частично и его тоже. Страх же был только его.
