Хранитель ключей - Вурц Дженни (список книг .TXT) 📗

С НАСТУПЛЕНИЕМ ЛЕТА дни стали длиннее, а в Ландфасте, самом старом городе Кейтланда, на лотках торговцев фруктами появилась спелая земляника. Незамужние девушки, отправляясь на танцы, вплетали ленты в волосы, чтобы отпраздновать первые урожаи.

В это время года все девицы были игриво настроены, но Джарик не отвечал на их улыбки. Днем он переписывал свитки в башнях, где хранились архивы, а вечером встречался с Бритом на учебной площадке и до самого заката занимался фехтованием.

Матросский загар юноши сошел, но мозоли остались. Каждую ночь, когда фонарщики проходили по лестнице к Львиным воротам, чтобы зажечь огни, он чистил и точил свое оружие. Потом, когда Брит и сменившиеся с дозора гвардейцы с шумом и смехом отправлялись в обход любимых таверн и пивных, Джарик вкладывал меч и кинжал в ножны и, повинуясь заклятию Анскиере, уходил в сгущающуюся тьму, чтобы продолжить то, зачем явился на Ландфаст: упорно искать способ уберечь ключи от Эльринфаэра.

Сегодня Джарик решил начать со святилища Кордейна. Под аркой, ведущей к мощенному каменной плиткой двору, его встретил молодой прислужник. Парнишка был облачен в голубое, на воротнике его горела одна золотая звезда, показывая, что он всего год назад принес обет пожизненного затворничества. Вряд ли он был намного старше Джарика, но держал себя с высокомерием, свойственным всем младшим служителям на Ландфасте. Паренек посмотрел на перевязь, меч и кинжал посетителя и презрительно скривил губы, хотя приветствовал-таки незнакомца ритуальным поклоном.

— Ты пришел помолиться?

Прислужник выпрямился и задрал подбородок, явно ожидая отрицательного ответа.

Джарик пристально посмотрел на него, но из вежливости не показал виду, что его задела такая резкость.

— Я хочу поговорить с главным священником.

— С главным священником? — Прислужник вздохнул и окинул посетителя насмешливым взглядом. — Ты явился из совсем глухой провинции, воин? У нас тут нет главного священника, есть только его святейшество верховный магистр Большой Звезды.

Джарик слегка поправил перевязь, не слишком смущенный.

— А покороче титул у него есть?

— Можно говорить просто «его преосвященство», — ответил раздраженный звоном стальных гард прислужник и добавил: — Но тебе это обращение не понадобится.

— Я пришел не молиться. Если его преосвященство слишком занят, скажи ему, что речь идет о судьбе всего Кейтланда.

Услышав это, прислужник слегка приподнял брови, будто сомневаясь, что юноша с северным акцентом может иметь какое-то отношение к защите человеческого рода. Но одна звезда на воротнике вряд ли смогла бы послужить достойным отпором стальному клинку; поэтому парнишка развернулся, так резко, что разлетелись полы его темного одеяния, и мотнул головой, приказывая Джарику следовать за ним.

Холодную переднюю святилища Кора освещали масляные лампы, ее стены были облицованы черным мрамором, на каменном полу не лежали ковры. Темные драпировки с вышитым золотыми нитями символом святилища, казалось, поглощали и без того скупой свет, и возвышение, на котором стояли рака и алтарь, окружал таинственный полумрак. Шаги и голоса будили эхо под высокими сводчатыми потолками; немногие прихожане, собравшиеся возле подносов для пожертвований, говорили шепотом и посматривали виновато, если кто-то из них случайно шаркал сандалиями или чьи-нибудь дети начинали шуметь.

Джарик остался ждать там, где велел провожатый. Он не бросил монет на поднос, не попросил дежурного смотрителя зажечь свечу за родных и близких. Джарик знал, что Таэн заслуживает такого знака внимания, но идти через весь зал ему не хотелось: после сегодняшней тяжелой тренировки с Бритом у него ныло все тело. Сын Ивейна устал, был голоден, ему не терпелось избавиться от ключей, и он начал уже задумываться, что будет, если он усядется прямо на пол.

Но наконец прислужник вернулся и поманил его к двери, ведущей во внутренние помещения святилища.

За этой дверью оказалась продуваемая сквозняками лестница. Время от времени на площадках попадались стрельчатые окна, и, поскольку они не были застеклены, Джарик догадался, что его ведут в самую древнюю часть святилища Кора. Когда-то эти окна явно закрывались ставнями; толстые каменные стены напоминали стены крепости, а ступени были стерты ногами нескольких поколений служителей.

— Назови свое имя, — пропыхтел прислужник.

Он не привык к физическим упражнениям, поэтому второй подъем по крутой лестнице его порядком измотал.

— Я — сын Керайна, — ответил Джарик и поморщился, чувствуя, что его усталые ноги тоже протестуют против бесконечного подъема.

И все же он справлялся лучше, чем прислужник. Вскоре тот совсем запыхался, и Джарик сжалился над ним:

— Скажи, куда идти, и я доберусь сам.

Прислужник закатил глаза:

— За это его преосвященство посадит меня на хлеб и воду. Ты ему не скажешь?

Джарик покачал головой, потом внимательно выслушал чересчур запутанные указания и продолжил путь. Миновав еще три пролета лестницы, пройдя по двум коридорам, он постучался в дверь из черного дерева, на которой красовались золотая звезда Братства и золотой язык пламени.

— В чем дело? — донесся изнутри раздраженный голос. — Если отчеты по налогу на зерно, оставьте их на завтра.

— Я не счетовод, — отозвался Джарик и осторожно открыл дверь.

Седой человек в измятом халате встал и взглянул на юношу поверх горы бумаг, громоздящихся на столе. А Джарик при свете настольной лампы удивленно посмотрел на румяные щеки главного священника и на его большие руки, скорее смахивавшие на руки фермера, а не священнослужителя.

— А, ты тот самый посетитель! Входи.

Джарик шагнул в комнату.

— Вы его преосвященство магистр Большой Звезды?

— Что? Нет. — Старик заметил меч и кинжал на поясе посетителя и заморгал. — Здесь тебе оружие не понадобится! — Спохватившись, что не ответил на вопрос, он объяснил: — Я секретарь его преосвященства. Скажи, зачем ты пришел, и, если твое дело заслуживает внимания, я проведу тебя к нему.

Юноша и не подумал отстегнуть ножны. Не стал он и объяснять суть своего дела; вместо этого он пошарил за пазухой и снял через голову маленький кожаный мешочек на шнурке. Джарик зубами развязал мешочек и бросил его содержимое на единственный свободный угол стола.