Король-Демон - Банч Кристофер (читаемые книги читать онлайн бесплатно полные .txt) 📗
Я пришел к выводу, что от Ирригона можно получать удовольствие два раза в году: зимой, когда было холодно и вокруг нашего теплого уютного убежища деревья гнулись и стонали от ветра; а затем в самые жаркие, изнуряющие дни Сезона Жары, когда я радовался, что испепеляющие лучи солнца не проникают сквозь толстые каменные стены.
Еще одна перемена, происшедшая с Ирригоном, сделала замок более обитаемым. Аграмонте по-прежнему правили, опираясь исключительно на кнут и дубину, на что имели полное право; но ходили слухи, что иногда происходило кое-что пострашнее, о чем никто не ставил в известность имперский суд. Я не сомневался в их справедливости, хотя и не имел никаких доказательств, ибо по всей Нумантии в провинциях царит полный произвол местных властей. Особенно это верно в отношении поместий потомственной знати, где единственным законом является слово сюзерена.
Вступив во владение Ирригоном, мы первым делом предупредили всех надсмотрщиков, что настали новые времена и отныне ударить человека можно, только защищаясь. Мы отобрали пестрые бамбуковые палки, знаки власти, и быстро избавились от тех надсмотрщиков, кто не воспринял наши слова всерьез.
Работников и крестьян, посчитавших эти перемены глупой барской прихотью и попытавшихся обратить их себе на пользу, постигла такая же участь. В определенном смысле это было гораздо более суровое наказание, чем дюжина палочных ударов, потому что на многие мили вокруг найти работу можно было только у Аграмонте. Правда, порой у меня мелькали сомнения, не лучше ли было бы оставить все как прежде; пару раз Маран ругалась со мной по этому поводу, хотя на самом деле она была таким же страстным поборником перемен, как я. Но я такой, какой есть, и не могу терпеть, когда кто-то ведет себя грубо и жестоко только потому, что сильнее или занимает более высокое положение в обществе и считает себя вне закона.
Давным-давно, впервые увидев в музее картину, изображавшую Ирригон, я задался вопросом, сколько народу требуется для поддержания порядка в этом огромном замке. Теперь мне был известен точный ответ: триста сорок семь человек, включая садовников, поломоек на кухне, стражников, музыкантов и даже девочку, чья единственная задача состояла в том, чтобы ежедневно украшать замок свежими цветами, и двух молчаливых слуг, переходивших из комнаты в комнату и подкидывающих дрова в камин, чью работу никто и никогда не удостаивал даже кивком. Я знал это так хорошо потому, что дважды в год я выплачивал этим людям жалованье. В нашем с Маран услужении состояли четыре банкира, занимавшиеся исключительно нашими финансовыми делами. Как-то раз мне пришла мысль поинтересоваться у них, сколько именно денег мы расходуем каждый сезон, но я тотчас же осознал, что мое сердце не выдержит такого удара. К тому же, как говорила Маран, ни один человек, даже самый расточительный, не мог проделать ощутимую брешь в сокровищах Аграмонте, так что к чему забивать себе голову ненужными мыслями?
Вот с какими размышлениями я подъезжал к Ирригону. Нас было двадцать четыре человека: я, провидица Синаит и двадцать один солдат из спешно сформированного заново отряда Красных Улан во главе с легатом Сегаллом. Капитан Ласта, мой верный помощник, остался в Никее, чтобы возродить Красных Улан и помочь им обрести свою былую силу. Разумеется, от меня ни на шаг не отставал Карьян. Я решил применить новую тактику, и теперь он косо смотрел на новые лычки отрядного проводника, украшающие его мундир. Я был полон решимости через сезон произвести Карьяна в полковые проводники и одержать окончательную победу в этом поединке воли, продолжающемся уже больше девяти лет. Правда, в глубине души я опасался, что в этом раунде борьбы надежд победить у меня ничуть не больше, чем во всех предыдущих.
Следом за нашим небольшим отрядом ехали три кареты, перевозившие документы. Я приходил в ужас от мысли, что мне придется проштудировать все эти книги. Но возможно, теперь учение пойдет проще, ибо я решил прибегнуть к помощи магии. По моей просьбе провидица Синаит подготовила заклинание, использовав отрывки материала, который мне предстояло изучить. Это заклинание должно было стать расширенной версией обычного Заклятия Учебы. Я уже умел читать на шести майсирских языках и, что гораздо важнее, бегло говорить на девятнадцати (из сорока с лишним) диалектах этого обширного королевства. Теперь, если сбудутся опасения императора насчет войны с Майсиром, я смогу обойтись без переводчика.
Наш маленький отряд, миновав излучину реки, выехал на длинный прямой участок дороги, ведущей к замку, и я увидел у ворот закутанную в плащ фигуру, которой могла быть только моя возлюбленная жена Маран.
Мои мысли тут же вернулись к настоящему.
Медленно, очень медленно я спускался со звезд.
– О великие боги Нумантии, – наконец с трудом вымолвил я, – где ты этому научилась?
Маран оглянулась через плечо. Мы оба были мокрые от пота, несмотря на холодный зимний ветер, завывающий за стенами замка.
– Ни за что не признаюсь, – прошептала Маран. – Давай остановимся на том, что, пока меня не было, ты разработал определенные мышцы, – и то же самое можно сказать про меня.
– Лучше говори все начистоту. А то я сойду с ума от ревности.
– О, ну хорошо. Амиэль во время последнего приезда привезла с собой кое-какие... устройства. Одним из них был пузырь, который нужно было надуть, засунуть туда, где ты сейчас находишься, и попытаться выдавить из него воздух, сокращая мышцы. Амиэль сказала, это упражнение нужно проделывать по меньшей мере двадцать раз в день. После ее отъезда развлечений никаких не осталось, вот я и занималась... Тебе понравилось?
– Мм, – произнес я, уткнувшись носом ей в затылок и нежно его покусывая. – Я считаю, графиня Кальведон определенно оказывает на тебя дурное влияние.
– О, это да, это да, – прошептала Маран.
На следующий день я пригласил к себе шерифа. На эту должность я назначил бывшего разбойника по имени Вакомаги, с ног до головы покрытого шрамами, одного из немногих надсмотрщиков, оставшихся со времен отца Маран. Объяснялось это не тем, что он был не таким жестоким, как остальные. Просто Маран заметила, что Вакомаги справедлив до мелочей и не свирепствует без причины; кроме того, он работал так же усердно, как те, кто был у него в подчинении, особенно во время заготовки сена и сбора урожая. Маран предложила его оставить, и я согласился.
Мною же отчасти двигали корыстные мысли: я считал, что неплохо будет иметь под рукой козла отпущения, на которого при случае можно свалить любую жестокость, обелив доброго и справедливого господина. Правда, порой меня терзали угрызения совести, не меняюсь ли я, не начинаю ли вести себя так же, как те грубые звери-аристократы, которых я презирал.
Я спросил Вакомаги, кем могли быть те, кто скрывался в кустах.
– Мы называем их «кончеными людьми», – ответил шериф. – Среди них есть довольно много женщин, попадается и молодежь. Думаю, всего их наберется с полсотни, может и больше.
– Кто они?
– В основном те, кого мы выгнали со службы, а также бродяги, беглые преступники. У одних совсем нет крыши над головой, другие ищут постоянное место, что-нибудь получше, чем сезонные работы на сенокосах. До меня даже доходили слухи...
Осекшись, Вакомаги с опаской оглянулся вокруг.
– Продолжай.
Он колебался, и мне пришлось настоять, чтобы он продолжал.
– Среди «конченых людей» могут быть Товиети, – тихо произнес шериф.
– Товиети? Здесь? Во владениях Аграмонте?
– Я только повторяю чужие слова, – испуганно промолвил Вакомаги. – Люди боятся говорить о таких вещах во весь голос. По крайней мере те, с кем я общаюсь.
– На их счету есть загубленные жизни?
– Вы хотите знать, были ли у нас задушенные? Я слышал, мерзавцы затягивают своим жертвам на шее шелковые шнурки? Нет, сэр. Пока что ничего похожего, хвала богам. Но на дорогах бесследно исчезают путники. Правда, только простые люди. Благородных господ боги милуют. Так, какой-нибудь бродячий торговец выходит из деревни и больше нигде не появляется, или у кого-то хватает глупости выехать безоружным, без свиты. Но вам не о чем беспокоиться. «Конченые люди», даже если это Товиети, ведут себя очень трусливо. – Вакомаги презрительно сплюнул. – Вот только, похоже, с каждым годом их становится все больше и больше. Как-нибудь надо будет устроить на них облаву, как мы травим лисиц и барсуков. Пройтись по всем лесам и тех, у кого не хватит ума бежать отсюда, предать огню и мечу. Не беспокойтесь, мой господин. Аграмонте знают, как расправляться с подобным сбродом. Уже по одному названию понятно, что эти люди конченые, сломанные, перегнившая в навозе солома. Из них давно выбили всю душу, и теперь они боятся из леса нос высунуть.
