Маг-менестрель - Сташеф (Сташефф) Кристофер Зухер (читать книги полностью TXT) 📗
— Ревнивые сучки! Это вы из-за того, что никого из вас он не выбрал, а меня!
— А кто ж у нас еще такой прыткий найдется на ласки да ужимки? — прыснула полногрудая служанка. — Время-то хоть недаром потратила, скажи?
Девушка самодовольно усмехнулась и гордо продемонстрировала подаренную ей брошку.
— Золотая! — так и ахнула толстуха, перестала улыбаться и выпучила глаза.
— И еще монет отвалил, — сообщила ей товарка. Остальные девушки принялись завистливо перешептываться.
А счастливица снова запрокинула головку и, излучая гордость, отправилась за подносом.
— Вот как полезно проявить порой жалость к бедному раненому рыцарю, — бросила она подругам.
— Ага, когда он богат и транжира к тому же, — уточнила одна из служанок.
— Угу, и еще слепой, — подлила яду другая.
Сопровождаемая подобными издевками, служанка уставила поднос едой и питьем и удалилась к ожидавшему ее рыцарю, самодовольно усмехаясь. Она-то чувствовала, что увела лакомый кусочек из-под носа у товарок. И они, очевидно, чувствовали то же самое.
— Что-то мне расхотелось завтракать, — сообщил Мэту Паскаль. — Давай-ка купим хлеба и пожуем на ходу.
— Согласен, — кивнул Мэт и отправился к хозяину, чтобы уплатить долг за постой и купить хлеба. Он порадовался: меровенсское воспитание пока не выветрилось из Паскаля.
Вскоре они покинули деревню, почти не удивившись тому, сколько народа в такую рань уже было на ногах, судя по дыму, поднимавшемуся из труб, ну или из дыр в крыше, если говорить о крестьянских домишках. Паскаль — тот этого как бы и вообще не замечал, а Мэт за несколько лет уже мало-мальски привык, что люди ложатся спать, как только стемнеет, и встают с рассветом. При дворе у Алисанды было еще более или менее ничего: там свечи горели чуть ли не до полуночи — ими снабжал дворец королевский казначей. Но все равно Мэту до сих пор делалось не по себе, когда он вспоминал, что простой народ тут просыпается тогда, когда он в студенческие годы только ложился...
Не успели они отойти от околицы, как позади послышалась мягкая поступь, Мэт обернулся... ну конечно, это был Манни.
— Славно перекусил?
— Неплохо, хотя пастух поначалу упирался.
— Упирался? Ты, надеюсь, его не слопал?
— Да нет, я не про то. Он вроде как в вашу пользу упирался.
— В нашу? — непонимающе нахмурился Паскаль.
— Ну да. «Стой! — он мне вопит. — Я эту коровку продал менестрелю!» А я ему: «Он — мой хозяин». А пастух тупой попался ну ни в какую не желает верить, что такое чудище, как я, может кому-то служить, понимаете?
— Знаешь, у меня это тоже с трудом в голове укладывается, — признался мантикору Мэт, — но я не возражаю, ты не думай. Прадедушка-волшебник небось сам не понимал, какое доброе дело творит, когда накладывал на тебя заклятие. Ну и что же с пастухом?
— Он упирался.
— Я же тебе говорил: его не есть!
— Да нет, он не то чтобы ко мне в пасть не хотел, он с моими словами не соглашался! В общем, я разозлился под конец и говорю ему, что корову ты купил для меня. Тогда он ушел, но, по-моему, все равно сомневался.
Мэт вздохнул:
— Ясное дело.
— Правильно сделал, что ушел, — похвалил неведомого пастуха Паскаль. — Ну а ты? Потом спал небось без задних ног?
— А как же! Мне и на травке мягко! И с чего вы, люди, такие неженки — вам перины да подушечки подавай! Не пойму я этого. И еще не пойму, с чего это вы мне не позволяете с вами по городам ходить?
— Для заработка вредно, — объяснил мантикору Мэт. — Мы же чего добиваемся? Мы добиваемся, чтобы народ к нам сбегался, а не от нас удирал.
— Ну, это ладно, как скажете, вот только мне сдается, что люди бы вам побольше деньжат выкладывали, только бы я убрался поскорее.
— И это верно, — рассудительно проговорил Мэт. — Но тогда они вряд ли были бы так разговорчивы, а меня очень интересуют всяческие сплетни. На самом деле, будь ты с нами рядом, мы вообще не услыхали бы ни слова.
Манни горько вздохнул:
— Смертные — такой трусливый народец! Они, спору нет, жутко вкусные, но уж больно боязливые.
— Я с тобой согласен. Но пока что, Манни, давай оставим все как есть, если не возражаешь.
— Да с чего мне особо возражать-то! — вздохнул мантикор. — Лишь бы вы мне коровку покупали всякий раз, когда уходите по делам в город, а так-то чего. Но вы учтите: ежели что, так вы только свистните, как условились, и я — тут как тут. Ну как феникс поет, помните?
— Помнить-то помню, — отозвался Паскаль. — Но откуда ты знаешь, как он поет?
— Ну как же! Я сам слыхал, как он вот так пел — как раз перед тем, как загорелся!
У Паскаля сразу стал испуганный вид.
— Не переживай, — быстро успокоил его Мэт. — Помнишь, ты ведь уже свистел так разок, ничего же не случилось! А другой феникс на этот свист, случаем, не откликнется, а? — спросил он у мантикора.
Мантикор пожал плечами:
— Кто знает? Я, правда, слыхал, что фениксы любят жить поодиночке.
— А может, это значит, что феникс вообще один-единственный, — задумчиво пробормотал Мэт. — Хотя... не знаю, может, мне даже и хочется на феникса поглядеть...
— Неужто? И что, тебе все равно — на помощь он прилетит или чтобы навредить тебе?
— Ну не скажи, конечно, мне не все равно, — откликнулся Мэт. — Так, Манни, — снова обратился он к мантикору, — в общем, когда мы доберемся до дома, к которому направляемся, в силу вступит уговор, как если бы в деревню или в город вошли, — идет?
— Идет, только чтобы мне под вечер жирного бычка выставлять, — согласился мантикор. — Тогда я буду невидимым, как ветерок... Только знаешь, смертный, это так неприятно: чувствовать, что тебя никто, никто не любит...
— Ну а если я попробую разыскать для тебя мантикоршу?
Глаза мантикора заблестели.
— Это... это еще лучше, чем бычок, будет!
— Учти, я ничего не обещаю, — уточнил Мэт. — Но справки наведу.
И они зашагали по дороге. Мэт погрузился в размышления относительно сложностей в размножении мантикоров.
Глава 9
Обитель Панегиры оказалась здоровенным сельским доминой за невысоким забором, окруженным широким, залитым водой рвом. Через ров был переброшен мостик. Ров поразил Мэта своей шириной, однако, приглядевшись, он понял, что сообразительный сквайр просто использовал речную излучину. Ему только и потребовалось прокопать перемычку, чтобы дуга превратилась в овал. Дом был сложен из дикого камня и окружен забором высотой не более четырех футов. Сам по себе, конечно, такой забор никак не мог защитить хозяев, но зато за ним вполне могли спрятаться лучники, вознамерившиеся отразить чье-либо нападение.
— Похоже, тут не больно-то уверены, что мир — это надолго, — поделился своими мыслями Мэт.
— Ну да. Ее прадед так не думал, — ответил Паскаль. — Тогда землю еще не поделили. Короли дрались за нее с графами.
Мэт навострил уши. То, о чем сейчас сказал Паскаль, происходило в средние века в Италии.
— И что? Тогда у каждого семейства благородных кровей имелся вроде как свой собственный город?
— Ага, или на паях с другим благородным семейством, — ответил Паскаль и удивленно глянул на Мэта. — А я думал, что ты ничего не знаешь про Латрурию, сэр Мэтью.
— Да нет, кое-что я все-таки слыхал. И давай-ка воздержись от «сэра», ладно? Тут я просто менестрель.
— Как скажешь, — согласился Паскаль. — Только, честно признаться, когда я тебя просто по имени зову, я забываю о том, что ты знатного рода. Ты уж извини, если обижу ненароком.
— Не переживай, — успокоил спутника Мэт. В свое время он привык, что с ним, профессором, фамильярничали старшекурсники. — Если я не заслужу твоего уважения делами, что толку от моего титула?
Паскаль нахмурился:
— Я бы сказал, что как раз те, кого уважают, больше всего и нуждаются в титуле.
— Возможно, хотя мне бы не хотелось, чтобы это было так. Что до меня, то меня такие мелочи мало волнуют. — Он обернулся к мантикору. — А тебе пора в лесок, дружище.
