Драконовы сны - Скирюк Дмитрий Игоревич (книги без регистрации бесплатно полностью txt) 📗
— Это самая большая башня в Лиссе, — похвастался Макс. — Больше даже Вавилонской.
— Не хотел бы я тут оказаться во время осады, — задумчиво проговорил Телли, оглядываясь. — Если эти деревяшки загорятся, испечешься не хуже поросенка в печке.
— Камень в старину был дорог, — сказал Вильям и постучал по балке. — Дерево размачивали, пропитывали особым составом… Видишь? Обугливается, но не горит. А сквозь такую стену попробуй пробейся. Разве только греческим огнем.
— А это что?
— Такая штука из земляного масла, серы и смолы.
Телли представил, как пылающая смесь стекает вниз по лестницам и балкам, и содрогнулся. Если судить по их забавам, веселые ребята были эти греки… Мелькнула мысль, не рассказать ли Максу о подземном ходе. Тил поразмыслил и решил пока об этом помолчать.
— А подвал тут есть? — спросил он вместо этого.
— Конечно! — оживился тот. — Но только там темно.
— Ну, это не беда.
Приятели достали припасенные загодя свечи и осторожно двинулись вниз.
Когда-то этот замковый донжон был рассчитан на долгую осаду — в обширных подвалах хранился провиант, а в центре был вырыт колодец, уходящий глубоко под холм. Еще не так давно окрестные жители брали из него воду, но вскоре водовозы снизили расценки, и колодец захирел. Цепь сняли и приспособили для других нужд, осталась только каменная горловина и установленный над нею барабан с тележным колесом. Телли наклонился над провалом и посветил свечой. Мрак был непрогляден, как разлитые чернила. Вильям нашарил под ногами камешек и бросил вниз. Тот долго падал, сухо щелкая о стены, покуда из глубин колодца не донесся еле слышный плеск.
Все трое переглянулись.
— Тут глубоко? — спросил поэт.
— Черт его знает… — Макс пожал плечами. — Я не лазил. Вот Отто, говорит, спускался по веревке до воды. Идемте лучше темницы посмотрим.
Шаг за шагом они осмотрели все помещения внизу. Их было восемнадцать — коридоры, комнаты, ниши, закутки и казематы всевозможных форм и размеров. Одни из них служили кладовыми, в других, должно быть, отдыхала стража, в третьих действительно содержали узников — там до сих пор торчали вмурованные в стену железные кольца. Если где-то были двери, их давно уже растащили. Цемент между камнями отсырел и крошился. Толстой Берты уже много лет, а может быть, веков, не касались ни каменщиков мастерок, ни плотницкое долото. По мере сил скрывая от Макса свои поиски, Телли и Вильям осмотрели стены там, куда смог дотянуться свет свечи, и наконец, все в паутине и в пыли, направились наверх. Макс уже выбрался и Вилли чуть замедлил шаг.
— Нет здесь подземного хода, — вздрагивая от холода, проговорил он шепотом. — Ни щели, ни камня приметного, ни железки. Никакой вообще зацепки.
— Может, стоит еще посмотреть? — неуверенно предложил Телли и покосился на свою свечу, сгоревшую почти до основания.
— Если б был, его давно уже нашли бы. Думаешь, мы первые здесь ходим? В колодце, разве что.
— Ну, это вряд ли, — Тил покачал головой. — Отто, вон, ведь лазил, ничего там не нашел.
— Отто и приврать мог.
Телли помолчал, обдумывая это, затем покачал головой:
— Рудольф говорил, что как-то раз барон провел через подземный ход отряд конников, а разве лошадь в колодец запихнешь?
— Не запихнешь, — со вздохом согласился Вилли и дунул на свечу. — Ну что ж, раз так… Тогда пошли наверх. Нельзя же, в самом деле, упускать такую возможность посмотреть на город с высоты птичьего полета.
— Тил! — в неровном световом квадрате показалась носатая голова Макса. — Ну где вы там?
Каждый следующий этаж был меньше предыдущего, но башня была так широка, что эта разница почти не ощущалась. Здесь царствовало дерево — все та же лиственница. Под ногами хрустели мелкие камешки. Стены пестрели рисунками, в основном, весьма фривольными, а кое-где и откровенно похабными. Много было всяких надписей, и Телли пожалел, что не умеет читать. Впрочем смысл их был наверняка сродни рисункам. Вилли, во всяком случае, разглядывал их с неподдельным интересом. Тут и там встречалось чье-то имя, выведенное крупно, жирно и коряво, словно кто-то только-только выучился грамоте и не мог удержаться от соблазна. Смотреть на все эти художества Телли быстро надоело, он поднимался, представляя, как когда-то, много лет тому назад здесь были покои старого барона, людские комнаты, кладовые, оружейная… Телли никогда не доводилось бывать в настоящем замке, но ему почему-то виделись длинные столы, доспехи рыцарей, широкие кровати с горой подушек в спальнях, цветные гобелены на стенах и мерцающий свет чадящих факелов. Постепенно ему даже стало казаться, что он угадывает кое-где следы разобранных перегородок или стен. Вот только самих людей, как он ни силился, Тил не мог себе представить. За размышленьями он не особенно следил, куда ступает, и потому чуть не свалился с лестницы, когда под ногой подломилась ступенька.
— Эй, осторожней! — Макс схватил его за руку. — Тут лестницы старые.
— Да уж…
Телли поневоле задумался, как защитники башни ухитрялись не свернуть себе шею в суматохе осады: перил здесь не было, да и большинства ступенек тоже, их заменяли куски просмоленной веревки и наскоро прибитые деревяшки. Половину гвоздей горожане уже выдрали. Пол перекрытий был дырявый, в щели между досками просвечивало солнце, в воздухе плясали пылинки. Соскальзывая и чертыхаясь, Тил и Вильям вслед за своим провожатым поднялись на четыре яруса и наконец оказались на верхней площадке. Вид отсюда и взаправду был невероятный, только не на город, а на реку и окрестности — от города виднелись только крыши и ближайшие дома.
— Вся река как на ладони, — Вильям плотнее запахнулся в плащ и пересек площадку. Башмаки его глухо стучали по доскам настила.
— Телли.
— Что?
— Если б ты рыл ход, то в какую сторону?
— Черт его знает, — Тил пожал плечами. — К реке, наверное.
— Тогда выход запросто может оказаться посреди города.
— Гм, — Телли почесал в затылке, — в самом деле, стены ведь построили потом… Хотя, Рудольф об этом знал бы.
Вильям поежился — здесь, на высоте ветер продувал довольно сильно. На площадке было пусто, лишь у северной стены притулилась низкая каменная будка.
— Макс! — позвал Вильям. — Это что, сторожка?
— Не сторожка, — тот покачал головой. — Там каменная лестница.
— Куда?
— Да никуда. В тупик.
В толще каменной стены был выбит узкий коридор, в который едва мог протиснуться один человек. Истертые ступени уходили в темноту.
— Спуститься можно?
— Запросто.
Вильям высек огонь, запалил свечу и двинулся вниз, вслух считая ступени. Телли помедлил и осторожно стал спускаться вслед за ним. На сорока пяти счет закончился, оба остановились и огляделись.
— Ну, убедились? — крикнул сверху Макс. — Поднимайтесь!
Вильям пожал плечами и ничего ему не ответил.
Маленькая камера с глухими стенами длиной и шириной в три шага с небольшим была пуста, лишь из стены торчал погнутый держатель для факела. Без толку потоптавшись там и выглянув в пробитое в стене окно, оба полезли обратно.
Макс поджидал их у выхода.
— Напрасно ищешь ход, Тил, — сказал он, глядя в сторону. — Мы тут с парнями сто раз все облазили.
Телли словно дубиной по голове стукнули.
— А… э… ход? — спросил он, изо всех сил пытаясь скрыть свое замешательство. — Какой ход?
— Ты рожу-то попроще сделай, — усмехнулся тот. — Думаешь, я не понял, что вы ход подземный ищете?
И Макс умолк. В растерянности Тил и сам молчал, не зная, что сказать.
— Ты больше сюда не ходи, — продолжил задумчиво тот. — Ищут тебя, знаешь ведь. Я не скажу, но если кто другой тебя узнает… В общем, не ходи сюда. И этим, — он кивнул на рифмача, — скажи, чтоб не ходили. Рудольфа тоже ищут. И нашим наказали, чтоб искать.
— А ты что ж? — Телли поднял взгляд. Макс замялся.
— Сам знаешь. Брат у меня живым остался, думаешь, не знаю, отчего? Этот рыжий твой, с мечом, его пожалел — в камин загнал, а добивать не стал. Матиас мне рассказывал. Тот всех порезал, а его не этим стукнул… не мечом, а этим… ручкой от меча. Синяк показывал. Здоровый… Короче, сами там они напросились с этим Шнеллером, я спрашивал. — Макс огляделся и продолжал, понизив голос: — Гиена смылся, а наверху пошла грызня, должно быть, снова город делят. Никто ничего не знает, а только Матиас говорит, что он в эти дела больше ни ногой. И мне сказал, чтоб не совался.
