Как убить человечество - Колчанова Екатерина (читаем книги TXT, FB2) 📗
Днëм в будни посетителей не было. Но вкусно пахло кофе, трубочками со сгущёнкой и пончиками.
Из колонок тихо играла одна из песен плейлиста группы:
— There will come a poet
Whose weapon is His word
He will slay you with His tongue, oh lei oh lai oh Lord
Oh lei, oh lai, oh lei, oh Lord
He will slay you with His tongue, oh lei oh lai oh Lord.
Близнецы узнали «Soldier, Poet, King — The Oh Hellos». Рина часто ставила её на рингтон их будильника. Они помнили все слова наизусть.
Группа подошла ближе к прилавку, высматривая друга на кухне. Гоффард вышел, протирая стакан для сока.
— Ты сменил поставщиков? — спросила Ворожея, ухмыляясь. — Вижу шикуешь тут. Мы рады за тебя, — совершенно искренне произнесла та.
Он поднял голову на группу, широко улыбнулся, на его глазах образовались слëзы, которые тот сразу подавил.
— Где же вы были так долго? — спросил тот, ставя стакан на стол и обнимая всех четырех человек за раз.
— Элитная школа
— Для мажоров
— Мы теперь такие — парни дополняли слова друг за другом.
Ярославцев усмехнулся.
Они почувствовали древесный запах его одеколона, нанесённого так, чтобы он был слышен максимально ненавязчиво.
— Раньше продажи выше были у киосков в парке, а теперь у меня, — гордо произнёс тот, уходя обратно за прилавок.
— А я говорила! — воскликнула Рина. — Вот никогда вы не слушаете гениальных людей! — возмутилась она.
Ведьма всегда говорила мужчине о возможной раскрутке и улучшении кафе для большего количества посетителей. Всем было лень делать что-то. Они не слушали и ничего не предпринимали.
Надеялись, что всë дастся им из воздуха. Хотя выражалось это в группе и Гоффарде нечасто, и только потому, что они уставали.
Для Рины это было решающим фактором в выборе друзей. Она часто общалась с людьми, которые отказывались от любимого или высокооплачиваемого дела из-за собственной лени, нежелания учится и работать. Причëм обвиняли в этом то, что они не понимают тот предмет, который им нужен для поступления. При вопросе Ворожеи, что конкретно им может быть непонятно, те переводили тему.
— Что будете, господин Ярославцев? — спросила у преподавателя Рина, видя вопросительный взгляд человека, что минуту назад был уборщиком, немедля переквалифицироваясь в баристу.
У него разбегались глаза, смотря на стоящее сверху меню кафе на подносе с круассанами, накрытое стеклянной крышкой.
— Капучино, Эспрéссо, Мокко, Лáтте, Американо? Или может горячий шоколад, какао? Гранатовый, вишнёвый чай? Молочный коктейль с любым из этих сиропов, — указал тот на стену с бутылками.
— Я не эксперт в напитках, — признался тот. — Капучино.
— Добавить сахар, сироп? — тот взял бордовую кружку.
— Ничего, спасибо, — тот прокашлялся, — ещё лимонный эклер, пожалуйста.
— Здесь есть эклеры? — одновременно и удивлённо воскликнули они.
— На маскарпоне, — подтвердил мужчина, ставя кружку капучино с рисунком на нем и бордовую тарелку с эклером а комплект к кружке. На кофе был мужчина с открытым ртом, что ужаснулся, глядя в глаза собеседнику.
— Это же «Крик» Эдварда Мунка! — узнал Риан. — Как вы опять умудрились нарисовать такое на кофе?
Группа подошла к Гоффрду, возвращаясь уже с едой и на сегодня, и на запас.
Они сняли пальто, повесив их на спинки больших деревянных стульев, больше похожих на кресла.
Рина взяла ристретто, эклер манго-маракуйя, трубочку со сгущёнкой, баночку карамели, пакетик вишни, и ещё целый пакет с собой, слушая насмешку брата, не получит ли она ожирение или сахарный диабет, если будет столько есть. Сестра положила руки ему на плечи, говоря:
— Стараюсь догнать тебя, чтобы ты не комплексовал, братик.
Парни взяли в два раза больше, ничуть не удивив Гоффарда. Каждый взяли по одному малиновому, другому фисташковому эклеру, баночку карамели в два раза больше объектом, чем у сестры, пончику с бордовой и изумрудной глазурью, улитку с корицей, шоколадный круассан, слойку с яблоком, вишней. Только вот напитки отличались. Кир — карамельный латте, Фил — американо, Адриан — гранатовый чай.
Брови Ярославцева поднялись в удивлении.
— Это наш обычный перекус, — сказала Рина, усаживаясь удобнее.
Заиграла «The Horror and the Wild» — The Amazing Devil. В дуэте пели парень и девушка. Их голоса завораживали. Создавалось ощущение того, что пели они в темном лесу у костра, смотря на звезды.
— Невероятно вкусно, господин… — обратился к нему Иванушка, едва попробовав одно лишь кофе.
— Просто Гоффард, — улыбнулся тот.
Фил первым услышал знакомые шаги со стуком каблуков об асфальт. Они приближались. В «Шоколадницу» вошла Юмелия. Она не увидела их, подходя к кассе с прилавком, слишком низким для неё голосом произнося:
— Мокко с кокосовым сиропом и миндальный круассан.
— Здравствуйте, что-то ещё?
— Всë, спасибо, — она прокашлялась.
Женщина заплатила, повернулась и пошла со своим то ли обедом, то ли завтраком к столику.
Она увидела группу, здороваясь и подсаживаясь к ним.
— Разве вы не должны быть в лицее? — спросила она.
— Мы ездили в… — начал Кир, наткнувшись на грозный взгляд сестры и удар по ноге под столом.
Юмелия настойчиво на него посмотрела.
— В больницу к моей дочери, — продолжил за учеником преподаватель. — Заболела сильно.
— Она, случаем, не из Шонтéра? — поинтересовалась она.
— Оттуда, — подтвердил тот.
— А что за больница? Чем болеет? — спрашивала концертмейстер, попивая мокко.
Они пили кофе и ели вкусные булочки. Они переписывались в их группе в телеграмме, пытались сфотографировать друг друга с открытым ртом и специально кривлялись для этого. Их преподаватели переглянулись и закатили глаза.
— Не думаю, что вы знаете её, она далеко отсюда. Диагноз пока не установили, — Ярославцев насторожился.
— Вы же знаете, единственное, чем сейчас болеют ученики Шонтéра и большинства школ города — нечеловеческие, — Юмелия ухмыльнулась.
Группа, вместе с Иванушкой, переглянулись.
«Языки у них как помелó» — закатила глаза Ворожея.
— Откуда вы знаете? — одновременно спросила группа.
Та проигнорировала вопрос.
— Давайте на чистоту. Единственный человек из нас шестерых — Адриан. Но всё о сверхъестественном он и так знает. Вы, господин Ярославцев, ведь тоже колдун. Очень сложно сказать, что одарённый, но силами вы управлять можете, — Юмелия рассмотрела мелкие узелки его магии, переводя взгляд на огромные узлы, с таким же огромным свечением магии близнецов. Ярославцев на такое заявление и глазом не повел, — Ваша дочь должна быть ведьмой, но раз её забрали вместе с людьми из Шонтéра, у неё нет сил?
— Они у неё есть, но слабые. Их почти не видно.
— Что, даже слабее ваших? — удивилась ведьма. — До чего мы докатились. У ведьм незаметны силы, это смешно! — она не сдержала смешок. — Но она ведьма, и её дети будут колдунами. Как зовут девочку? Нужно достать её оттуда. Там убивают только людей, — Юмелия сделала акцент на третьем слове последнего предложения.
— Лира Ярославцева.
— Рина, ты не пробовала то заклинание, что я тебе давала?
Близнецы переглянулись. Ворожея не знала что сделать: соврать или сказать правду.
— Не думаю, что у меня хватит на него сил. Я не сравнюсь в опыте с такой ведьмой, как вы, — стала льстить она.
— Очень сомневаюсь, — засверкала женщина зелёными глазами.
— До свидания, — учтиво попрощался с той Ярославцев, надел пальто и кивнул группе в сторону выхода.
— Мне тоже пора идти, — ухмыльнулась женщина.
Они уже выходили из кафе, как Рина подлетела к Гоффарду оставив на столе пятьсот рублей на чай.
Увы, рядом с «Шоколадницей» находился магазин «Красное и белое», что собирал в нём всех местных алкоголиков. Оттуда вышли мужчины лет сорока, выглядевшие на шестьдесят, полностью пропахшие алкоголем и сигаретами. Их кожа была белоснежной, синяки под глазами огромными, глаза красными, и не из-за того, что они перепили.
