Зима гнева (СИ) - Гончарова Галина Дмитриевна (мир бесплатных книг .txt) 📗
– Ловлю на слове.
Яна взгромоздила велосипед на телегу.
Вперед! В Алексеевку!
Глава 7
Этого снега
срок.
Свободные Герцогства.
– Молодец.
Стас кивнул и вышел из операционной.
Зинаида засветилась так, что напарница хмыкнула.
– Ты успокойся, а то бинты подожжешь.
Княжна не обратила на ее слова никакого внимания.
Станислав ее похвалил.
Станислав! Ее! Похвалил!!!
Кто никогда не работал в больнице, тот не поймет! Не ассистировал на операциях, не подавал инструменты – как можно быстрее, и так, как надо, чтобы врач все успел. И зажать сосуд, и зашить его, и перехватить пинцетом сухожилие…
Сегодня они чистили раны на ноге. Еще бы чуть-чуть, и гангрена началась бы.
Зинаида работала в госпитале не так долго, но… как же ей было… необычно? Непривычно? Странно? Страшно? Тошно?
Да, все это сразу.
А теще через кровь и грязь пробивалась шальная мысль.
А почему нет женщин-врачей? Она тоже хочет! Да, как бы это не выглядело, как бы неприглядно не смотрелось…
Она все равно была в восхищении. Как Станислав чистил раны, как перевязывал, как проводил ампутации… с того момента, как она закупила кучу всего для отделения и началась ее учеба.
Слово Стас сдержал.
Зинаида не знала, с кем он разговаривал, с кем договаривался, о чем, но на следующий день, когда она пришла в госпиталь, мужчина уже ждал ее. Протянул халат и шапочку, помог переодеться, показал шкафчик в раздевалке для медсестер. А Полкану лично ткнул пальцем в коврик.
– Сойдешь с него, блохастое чучело – побрею налысо.
– Р-ры, – ответил Полкан. Но на коврик лег и послушно ждал (спал) все время, которое Зинаида проводила в госпитале.
За Станиславом она ходила хвостом. Учила названия медицинского инструмента, сворачивала марлевые колпачки, щипала корпию, набивала ватные шарики, сматывала бинты, подметала в палатах… делала все, что сказали.
И училась.
И не злилась на мужчину. Действительно, озвереешь тут… еще кольцо, что ли, продать? Ведь ничего толком нет! А Станислав умудряется в таких условиях оперировать! И жизни спасать!
И ведь больница не из лучших, везут сюда…
Кого только не везут.
С этими мыслями Ида (и только Ида, Нини умерла в Зараево и была окончательно добита здесь, в герцогствах!) и вышла в коридор.
Только вот…
– Ах вы…
Матерщина лилась свободным потоком, образно и ярко!
Привезли, называется…
Потом Ида узнает, что по пьянке подрались двое идиотов. Что один пихнул второго, а этот самый второй так удачно налетел на ржавый штырь, что распорол себе бок. И поскольку был пьян, то и ходил так сутки. Пока не воспалилось… тогда уж притащили!
И налили для храбрости, а то ж!
Добрые люди, заботливые друзья! Настоящие!
И сейчас вот это краснорожее, наглое, полупьяное, нависало над сестрой милосердия.
– Да я вас…
Что уж там сделала Берта? Или чего не сделала?
Ида раздумывать не стала. Огляделась.
Вот как не надо – тут всегда медбратья пробегают. То поболтать, то еще что… Стас им мигом работу находит, но ведь появляются! А сейчас словно все вымерли…
Пьяное чудовище замахнулось рукой на женщину.
Позади ахнула вышедшая из операционной Леона.
– Взять! – негромко скомандовала Ида.
Полкан размышлять не стал. И раньше бы кинулся, но ему же сказали – ждать! Он и ждал! Ему не говорили – охранять, это вообще не его человек.
Он и не вмешивался. Лежал тихо, между столом и стеной, имитировал коврик.
А тут коврик словно взлетел. И оказалось, что у него есть масса. И зубы есть, которые ловко перехватили замахнувшуюся руку и вежливо сомкнулись. Пока – не до крови.
– Ой, – сказал матершинник.
– Гррррр, – сказал Полкан.
Разные языки не стали причиной непонимания. Наоборот, все мужчина отлично понял. Иначе почему под ним лужа начала расплываться?
– Что здесь происходит!?
Стас, легок на помине… видимо, выходил во двор. Была у него такая привычка, после операции пару минут простоять на свежем воздухе, просто прикрыть глаза – и постоять, помолчать. И чтобы никто не лез, не трогал, вообще на глаза в эти минуты не попадался.
В госпитале знали и относились с пониманием.
Вот, явился.
Ида вздохнула, и приготовилась получать трендюлей, как это называли в отделении, но не успела и слова сказать. Берта шагнула вперед.
– Жом Станислав, простите! Это пьяное чудовище меня попыталось ударить, а собака защитила! Иди сюда, хороший мой, дай я тебя поглажу…
Стас сморщил нос.
– Ладно. Тогда выгонять не буду. Что это за чудовище такое? Эй, ты! А ну отвечай, чего явился?!
– Бок болиииит, – проныло "оно" с пола. – И рука… собаками рабочего человека травите!
Стас насмешливо сощурился.
– А раз человек рабочий – вставай, давай! И не ври – крови на руке нет. Скажи песику спасибо, мог и в горло вцепиться. Или куда пониже, чтобы ты детей только пальцем делал.
Мужик побледнел.
– Да я…
Стас ответил каким-то выражением, которое прозвучало в рифму. Ида не поняла, что оно означает, и при чем тут голова, но сестры милосердия захихикали.
– Давай, поднимайся. И в операционную, посмотрим, что у тебя там болит. Леона, за мной. Ида, успокойте свое чудовище. И пол вымойте!
Ида вздохнула.
– Хорошо, жом Стас.
– И объясните собаке – у нас так не поступают. В следующий раз пусть загрызает насмерть! Кровь ототрем, труп отдадим родственникам, – добил Стас, и скрылся в операционной, куда проследовал и побелевший скандалист.
Ида фыркнула и погладила Полкана.
– Ты мое солнышко, ты моя умничка… так их всех!
– Ида… спасибо.
Берта.
Ида посмотрела на коллегу по работе. Нельзя сказать, что сестры милосердия приняли ее с распростертыми объятиями. Так…
Шляются тут всякие, ни толку, ни проку… а ее учи! Время трать, силы… еще и шавка тут!
Еще и жом Станислав этой пигалице внимание уделяет!
А он ведь мужчина! Неженатый! Доктор… читай – объект охоты. И тут такое…
Так что шипели сестры милосердия на Иду, не принимали в свой круг, пакостей не делали, но это пока. А тут вдруг… признали. Зинаида улыбнулась – и тоже сделала шаг навстречу.
– Все в порядке. Ты в следующий раз меня не жди, сама командуй.
– А он послушается?
– Конечно!
Ида в этом сомневалась, но – кто знает? Что собаки умнее многих людей, она уже на своем опыте убедилась. Ей-ей, половина императорского дворца была тупее, чем Полкан. А вторая если и не тупее, то точно не намного умнее. И кто мог бы подумать, что в собаках столько благородства, воспитанности, обаяния?
Это не придворные моськи, это – Полкан! И этим все сказано.
– Спасибо. Можно его погладить?
– Конечно. Полкан, свои.
Берта принялась гладить барбоса. Ида вздохнула – и пошла за ведром и шваброй.
Что ж, сломанный лед в отношениях стоит небольшой уборки. Не так ли, торы?
У буяна и матершинника оказалось воспаление и нагноение. И в воспитательных целях жом Станислав чистил ему рану без наркоза.
Нельзя. На пьяного не подействует, сам виноват. А ждать, пока ты протрезвеешь – к тому времени поздно будет. Помереть можешь…
Пьяницу проняло.
Так что Стас безжалостно вычистил все "на живую", напугал дурака последствиями, выписал капли (запивать будешь спиртным – помрешь!), и выставил за дверь.
Обойдешься!
На моих сотрудников руку поднимать – и я тебя в отделении держать буду?
Скажи спасибо, ничего не сломал! А барбосу надо колбасы купить, что ли…
Хорошая собака. И хозяйка у него неплохая, чего уж там.
Станислав свои ошибки признавать мог. И Зинаида не стала для госпиталя обузой. Училась она старательно, что ей говорили – делала тщательно, с врачом не пререкалась, а что еще надо?
Еще и специальная успокоительная собака. Тоже плюс в копилку.
