Лилия в янтаре. Исход (СИ) - Чикризов Виталий (читать полностью бесплатно хорошие книги .TXT) 📗
- Удача оказаться с вами за одним столом, мессер Инфаньяти.
"Неглуп" - не мог не заметить Джатто. Одной фразой показал и своё снисхождение к неравному, но из близкого уровня, и через узнавание по фамилии - уважение к его семье, и сохранил дистанцию. Не "рад", а "удача". В чём удача - поди разберись, что оно там значит. Встретить смертельного врага иногда тоже удача. Да и удача - дело такое: вот она есть, а вот, глядишь, и нету.
- Ну что вы, мессер! Удача сегодня моя дама: беседа с одним из блистательнейших кавалеров и знатоков общества - что может быть лучше на таком празднике? Мне повезло, что я не пришёл пораньше. Кто знает, в какой скучной компании я бы оказался.
"Не слишком ли сильно сказал? Беседу он мне не обещал. Ещё оскорбится, что я его шутом выставляю".
- Ну да. - равнодушно протянул Буондельмонте. - Мы оба пришли кстати, но не вовремя.
- Интересная игра слов, - заметил Джатто, покосившись на блюдо, с которого аристократ взял баранье ребрышко. - Что бы она значила?
- Всего лишь то, - Буондельмонте запил мясо глотком терпкого Санджовезе. - Что наша встреча очень кстати. Но, тем не менее, мы пришли не вовремя, ибо мы уже тут, а самое интересное ещё не началось. Мне следовало сначала заглянуть к одной красотке по пути сюда. У вас, я уверен, тоже нашлись бы дела.
Виночерпий вовремя подал Джатто вина, позволив тому воспользоваться моментом и обдумать сказанное. "Почему встреча кстати? Буондельмонте искал её? Что может быть нужно тому, кто побогаче хозяев этого праздненства, от полунищего Инфаньяти? Нужно настолько, что он начал разговор буквально со второй фразы, выдавая своё нетерпение и заинтересованность. Да нет, с первой. "Удача оказаться за одним столом"... Случайно показал свою слабость? Может, всё-таки, глуп? Вряд ли. Если что-то серьёзное, тут не могло обойтись без старшего Буондельмонти, а тот не поручил бы дело глупцу. Так что тут всё выверено, каждое слово. Значит, либо проверка, либо ловушка. Упомянул мои дела. Что он знает о моих делах? Про себя сказал "заглянуть к красотке", то есть у него никаких важных дел, можно и развлечься, а у меня... Получается, эта встреча нужна больше мне, чем ему, даже если я об этом ещё не знаю. У меня же из всех дел - наследство отца и эта с-су... Что??? Красотка? Да нет... Дьявольщина! Не может быть!".
Как обычно, при одной мысли о сестре, Джатто бросило в жар и сердце заколотилось от подступившей ненависти. Но он изо всех сил постарался сдержаться и не показать вида.
- Да уж, - он пригубил вино, оценивая вкус. Тегрими проявили щедрость и в этом: вино было трёх, а то и пятилетним. Не десятилетнее, конечно, но и не сырое, последнего урожая. - Объятия какой-нибудь пылкой вдовушки зачастую лучше любых дел.
Буондельмонте в ответ только коротко рассмеялся, устремив загадочный взгляд под потолок, словно показывая, сколь хороши были бы те объятия. Вот только что мог значить этот довольно издевательский смех? Не упоминание ли "вдовушки" его так развеселило? Ну да. Джанку вдовушкой назвать пока никак нельзя... Или этот негодяй намекает на столь горячую и обычно не свойственную главам семейства любовь умирающего отца к дочери?
Отсмеявшись, нобиль продолжил разглядывать присутствующих с загадочной полуулыбкой, словно предлагая собеседнику самому развить тему, если она интересна, или переключиться на что-либо другое. При этом находить темы предлагалось Инфаньяти, чем Буондельмонте ясно давал понять, кто есть кто, и что не он будет развлекать собеседника беседами. Джатто тоже меньше всего хотел сейчас кого-либо развлекать, или даже поддерживать учтивый разговор ни о чём, как это обычно бывает среди приличных, но малознакомых людей, волею случая принуждённых провести совместно какое-то время. Однако Буондельмонте своим смехом показал, что оценил шутку, отреагировал, и теперь снова черёд Инфаньяти. К тому же, тут было кое-что, что молодой Инфаньяти хотел бы для себя прояснить. Вот только сейчас надо сделать нейтральный ход.
- Недурное вино для такого праздника.
- Это вино - прекрасное решение проблемы таких собраний.
- А разве есть проблема?
- А как же? Посмотрите: вон сидит ваш приятель Аццо. Самовлюблённый Нарцисс и бахвал, любит красоваться знанием античной философии и поэтики перед полураздетыми порнодионками, собрал вокруг себя таких же прихлебал, но совершенно не умеет обращаться с оружием. В свои двадцать пять - ни одной стоящей дуэли. Дрался три раза, не только никого не убил, но и был дважды бит сам. Однако же он - настоящий цвет общества. Один из старейших гербов. Знает языки, образован, много путешествовал. Денег, земель и слуг больше, чем у Папы. Высший аристократ. Стронци - тот туповат, но силён и знает толк в палицах. Я сам с ним дрался пару раз. Оба раза как раз из-за этого - я называл его тупицей. Ну, а что делать, если он и есть тупица? Один раз он мне плечо сломал. Левое. Через полгода я проткнул ему бедро мечом. Недавно, кстати, дело было. Заметили - он до сих пор хромает? Разговаривать с ним не о чем, это правда, зато драться - одно удовольствие. Тоже богат, как персидский шах. И благороден - тут не отнять. А вон, к примеру, Арриги. Мечется от одного стола к другому. Знаете, почему? Он уже не внизу, но ещё и не на уровне Аччаюоли, Стронци, Уберти или Амидеи. Вот и хочет примелькаться в обществе. Там, глядишь, привыкнут, начнут за своего принимать. Это он напрасно. Не так надо в общество входить. Так он навсегда останется выскочкой. Нет. Он не высший. Так... Середнячок. А вон сидит толстяк в красном сюркотто и берете с плюмажем вон за тем столом, третий справа, видите? Брассо Мадини. Бог ты мой! Ну скажите, на что плюмаж за столом, а? Какой вкус... И вон, видите, робеет, глаз подобострастный, рта не раскрывает, только похихикивает. Верность свою показывает. Преданность. Ну, какой он к чертям благородный аристократ? Лакей. То есть, собрали Тегрими тут всех, от низу до самого верха. А вино какое подавать? Дорогое - слишком хорошо для низших. Поплоше - невместно для высших. Каждому отдельно - не по традициям, обиду затаят. Средненькое - непонятно ни для тех, ни для других. Как воспринять? А вот такое - в самый раз. И богачи его пьют у себя дома, и полунищие Мадини, бывет, могут себе позволить.
Молодой человек говорил с легкой небрежностью хорошего знания предмета и выданные им краткие характеристики поражали своей точностью. Но Джатто был более всего поражён описанием Аццо Аччаюоли. Он вовсе не был его другом и поэтому не был задет комментариями Буондельмонте. И ведь действительно, Аццо постоянно щеголяет своим знанием греческого языка и поэзии, напоказ демонстрирует увлечение античной, языческой философией... Тут Джатто чуть не поперхнулся вином. А не потому ли Джанка и разыграла то представление с переодеванием гречанкой, цитируя греческие мифы, танцуя для них и ведя себя, как наложница какого-нибудь греческого царя из до-римских времён? Получается, она лучше него, Джатто, знала, кто придёт, как себя вести, и хорошо подготовилась ко встрече. А Буондельмонте хорошо осведомлён о том вечере в доме Инфаньяти. Он знает, кто и о чём говорил и кто что делал. И не только присутствующим здесь аристократам были выданы характеристики. Досталось и Джанке: "полураздетая порнодионка". Здесь, в Тоскане, для таких женщин есть другое слово. Но Буондельмонте использовал греческое, намекая на то, кем выставляла себя сестра. Яснее и не скажешь. Тут мысли Джатто разделились, как тропинки в горах, и он пошёл по обоим, каким-то образом умудряясь думать сразу о нескольких вещах. Как Буондельмонте узнал о том, что происходило в доме Инфаньяти? Впрочем, об этом наверняка рассказал кто-то из гостей, это понятно. Но почему, почему ему это интересно? А ведь не только интересно, иначе бы он не упоминал об этом столь прямо. Сестра выставила брата на посмешище - да, но кроме этого ничего из ряда вон выходящего не произошло. Даже представление Джанки с откровенными танцами не было ничем предосудительным в обществе, и никакого пятна на семью Инфаньяти не легло. В укромных садах своих вилл молодёжь развлекается ещё и не так. Фиренца - не Эпир, невесты редко выходят замуж девственницами. Так зачем же этот белобрысый хлыщ уже второй раз искусно вплетает в разговор намеки на его сестру? И ещё думал Джатто о том, что намёки эти довольно неприличного свойства и касаются легкодоступности его Джанфранки, как женщины. И это, по вполне понятной причине, выводило Джатто из себя. Да, Джанка - мерзкая, развратная тварь, и он сам с удовольствием задушил бы гадину. Но она - его сестра, как-никак, и он не мог позволить так о ней отзываться этому фигляру. Это надо... надо что-то сделать, или сказать... остановить обливание Джанки грязью. Но что именно говорить или делать Джатто никак не мог найти, и был в растерянности. Гневно бросить Буондельмонте, чтобы тот прекратил оскорблять честное имя девушки? Но Буондельмонте ни словом и не упомянул его. Потребовать, чтобы он прекратил свои пошлые намёки? А если он попросит уточнить: намёки на что? Тогда придётся самому назвать сестру... Чёрт подери! Ярость клокотала в душе Джатто, не находя выхода. Найти бы повод, чтобы вызвать Буондельмонте на дуэль!
