Мир Азриэля. Песнь ласточки (СИ) - Рома Валиса (читать полную версию книги .TXT) 📗
Дети оглянулись, и в их глазах мелькнула непонятная для Марии боль, отразившаяся в пальцах, сжавших свои потрёпанные инструменты со множеством царапин и трещин, бережливо обвязанных тканью и бечёвкой.
— Вы тоже хотите туда пойти? — вскинув голову с неровным ёжиком светлых волос и сощурив чёрные, как ночь глаза, негромко поинтересовался мальчишка. — Тогда у вас просто не остаётся выбора.
— А уйти не вариант? — присев напротив них насмешливо поинтересовалась девушка, но что-то в их побледневших лицах заставило её насторожиться, нахмурив брови и дожидаясь ответа.
— Мы пытались… все пытались, — нерешительно произнесла девочка, опустив свои карие глаза и разглядывая ставший вмиг интересным най. — Лабиринт словно держит нас всех… кто ступил за ворота больше не выберется из деревни, сколько бы мы не пытались уйти, всё время приходили обратно… а те, кто всё же отважился туда ступить, возвращаются только в виде костей на заре…
Мальчишка вдруг выбросил руку в сторону, указывая куда-то за дом. Неуверенно поднявшись и обогнув небольшое и словно неуклюжее сооружение, Мария невольно замерла, чувствуя, как спина холодеет, покрываясь капельками холодного пота при виде чуть ли не сотни как старых, так и новых деревянных дощечек с аккуратно вырезанными на них именами и датами, врытыми в чёрную сухую землю и уже оплетёнными сухой травой. Это было кладбище, когда-то явно небольшое, но постепенно расширяющиеся, с почти что десятилетними датами, которые стёр ветер и время, заставив покрыться трещинами и накрениться в сторону.
— Это все те, кто однажды вошёл в лабиринт, — как-то до странности спокойно произнесла стоящая рядом девочка, выдув из ная лёгкую мелодию, тут же потонувшую в поднявшемся ветре, взъерошившим грозно зашипевшую траву вместе с вспыхнувшим огнём рыжими волосами, чьи золотистые пряди мелькали перед застывшими глазами, смотрящими на сотни старых «надгробий». Как же неуместно они тут смотрелись! Но стоило перевести взгляд на высившийся буквально в паре сотен метров лабиринт Костей всё сразу становилось ясно. Тут хоронили только жителей деревни, все остальные кости так и застыли в чёрном хрустале до скончания времён. Такие же самоуверенные, не знающие пути назад и решившие подмять судьбу под себя.
Они не пройдут этот лабиринт. Никто из них не сможет выбраться оттуда.
— Мне надо с кое-кем поговорить, — не выдержав и бросив последний взгляд на деревянные плиты, Мария чуть ли не побежала к деревне, порой спотыкаясь о собственные изнывающие от усталости ноги, каждый раз переводя слишком тяжёлое дыхание и всё ещё не веря своим глазам, что даже заметив Виктора так и замерла, не зная, что сказать ему. Вряд ли он рискнёт соваться в этот лабиринт, но и обход может занять слишком много времени, особенно если учесть, что они уже не смогут отсюда выбраться. — Слушай, надо поговорить, и очень срочно.
Схватив его за ледяную руку и всё ещё чувствуя на спине тяжёлые неприятные взгляды людей, что словно принимали их за пролетающих мимо надоедивых мух, девушка вывела его за дома, туда, где просматривались деревянные надгробия, и чуть ли не отчаянно указала на них.
— Ты понимаешь, что если мы зайдём в этот лабиринт Костей, то оттуда просто не выйдем! — чуть ли не закричала она, тут же поморщившись от собственного резкого голоса и уже тише произнеся: — Оттуда никто не выходил! Ни одна живая душа, только скелеты, и ты хочешь стать одним из них? Послушай, я два раза твою шкуру вытаскивала из лап смерти, так не попади туда и в третий! Я понимаю, что за нами гонится целая орда безликих, но ради них не стоит заканчивать жизнь этим лабиринтом!
— Именно поэтому иду туда только я, — вдруг опустив свои ладони на её плечи спокойно произнёс Виктор, не отрывая свои золотые глаза с примесью рыжины от её побледневшего лица, чувствуя, как плечи той еле заметно подрагивают от его ледяных пальцев. — У меня больше шансов выбраться оттуда живым, особенно если это место буквально пропитано Тьмой.
— Да ты… — не выдержав и прикусив язык даже покраснела от злости Мария, резко отстранившись и смахнув его руки. — Ты? Туда? Один? Ну давай, а я посмотрю, как утром твой ободранный скелет на пороге лабиринта окажется… ты идиот, Виктор, который лезет куда не надо! Идиот и придурок, рискующий собственной шкурой непонятно ради чего! Ты не слышал?! Оттуда никто живым ещё не выбрался и…
— Вообще-то выбрался, — раздался над их головами детский голос, заставив тут же поднять глаза на старую красную черепицу дома, на которой пристроились близнецы с инструментами в руках.
— Как, выбрался? — даже оторопела от неожиданности девушка, смотря, как мальчишка вновь поднимает руку и указывает на одиноко стоящую на холму постройку, что словно сторонится деревни и самого лабиринта, хотя окна и выводили на него.
Заметив какой-то до странности насмешливый взгляд Виктора, Мария соизволила даже приподнять бровь, скрестив на груди руки и из последних сил пнув старые доски дома. Черепицы, перезваниваясь и соскальзывая со своего насеста, глухо упали в траву вместе с вскрикнувшими от неожиданности детьми, что обиженно взглянули из-под не расчёсанных лохм волос на склонившуюся над ними рыжеволосую незнакомку с опасливо блестевшими двумя алыми рубинами глазами, тут же втянув голову в плечи и переведя взгляд на незаметно усмехнувшегося и устремившего взгляд в сторону одиноко стоящей постройки Виктора.
— Так оттуда кто-то всё же выбрался, верно? — специально растягивая слова голосом, полным льда и металла, переспросила девушка. — Выбрался живым, здравомыслящим и членораздельно говорящим?
— Ага… — только и кивнула девочка, помогая брату подняться и пиная попадающиеся под ноги черепицы крыши. — Он пришёл издалека, назвался лишь путником, что вошёл в лабиринт и утром уже вышел оттуда живым… мы его кудесником прозвали, на время даже смерти прекратились, а потом всё заново пошло…
— Ну ясно. Очередной аферист, — только и усмехнулась Мария, на что близнецы сразу закачали головами и, схватив её за прохладные ладони, чуть ли не бегом повели к своему дому, на ходу поочерёдно дуя в най и жалейку, насвистывая странную, то ли весёлую, то ли грустную мелодию, суть которой та ещё пыталась уловить.
Наконец, отпустив её только у неровных ступеней дома, в который сами и нырнули, чем-то громко шурша и брякая, заставляя настороженно оглядываться и лишь непонимающе скрещивать на груди руки, близнецы вновь вынырнули из чёрной пропаси двери с пачкой старых жёлтых бумаг в руках, которую тут же расстелили на ступеньках перед ней. Даже присев напротив Мария настороженно разглядывала корявые, нарисованные чёрным углём, рисунки. На одних был и сам лабиринт с раскрытыми вратами из непроницаемого железа, на которых застыли отпечатки лиц всех тех, что когда-либо побывали внутри. На других же виднелись все различные твари, что ползали по стенам, скаля клыки и изгибая многочисленные хвосты.
— И что это? — незаметно подойдя к ним поинтересовался Виктор.
— Могу предположить, что рисунки безумца или вконец спятившего человека, — удивлённо пожала плечами та.
— Это он нам всё рассказывал! Рассказывал про то, что внутри лабиринта, про его обитателей, про то, куда деваются все люди и кто после приносит их кости к дверям… — начала рассказывать девочка, мимолётом поглядывая на сам костяной лабиринт и вновь указывая на свои многочисленные рисунки. — Врата всегда открываются ровно в полночь, и странный свет озаряет дома тех, кто должен пойти туда… они выходят из домов словно зачарованные, и идут по тропинке из серебра, а когда ступают в лабиринт, врата закрываются за ними раз и навсегда, и открываются только рано утром, когда на горизонтах показывается две зари, и только кости всех вошедших выходят оттуда… кудесник пришёл издалека, и увидев, как в лабиринт заходит женщина, пошёл следом за ней, но вышел рано утром один… он первый и последний, кто побывал там и вернулся живым, рассказав нам, что ждёт нас внутри… он рассказал про то, что это лишь «врата» на небеса, которые надо пройти всем, но его туда почему то не взяли. Он объяснил это тем, что у него ещё много дел здесь, на земле…
