Королевская гончая - Штерн Оливия (мир бесплатных книг .TXT) 📗
— Если ты действительно хочешь быть моим другом… и только другом, то не бросай меня сейчас. Я никогда не рассчитывала на то, чтобы отобрать у тебя отца. Я никогда не хотела быть с братом императора. Я понимаю, что недостаточно хороша для него. И я никогда не займу место твоей мамы, Клайв.
Его плечи поникли.
Клайв медленно попятился, разрывая объятие.
Прошептал:
— Но тогда… почему, Луиза? Почему между вами что-то есть?
Она пожала плечами.
— Так получилось. И с этим ничего не сделаешь. Если хочешь прекратить все это, тогда просто… убей меня.
Он передернулся. Потом придвинул к себе стул и сел.
— Боже! Луиза, я…
И замолчал.
Она тоже не торопилась говорить. Ему нужно время. Всем им нужно время, чтобы принять происходящее. Возможно, надо было вдохновенно соврать — и все.
Правда, рано или поздно все равно Клайв узнал бы.
Луиза осторожно обогнула его, замершего на стуле, подошла к кофемашине и запрограммировала себе сладкий капучино.
— Мне тоже сделай, — сипло попросил Клайв.
И снова погрузился в тяжкие размышления.
Луиза поставила на стол две полные чашки, заглянула в холодильник. Там на тарелке сиротливо лежал бутерброд с вяленым мясом. Она достала его, взяла нож и разрезала пополам. Одну половинку взяла себе, вторую подвинула Клайву. Он удрученно покачал головой.
— Как ты относишься к нему? — спросил тихо. — Ты с ним… спишь… хотя бы не из-за денег?
— Нет, — мотнула головой, — точно не из-за денег. И у нас ничего не было… такого… Твой отец благородный человек. Он сказал, что ничего и не будет до тех пор, пока я не вспомню.
— У меня все это не укладывается в голове, — прошептал Клайв и механически взял с тарелки половинку бутерброда. — Сколько помню, после того как мама ушла от него… ни одной женщины в доме я не видел. Никогда. Сейчас, правда, думаю, что отец периодически посещал всякого рода заведения, но в доме… никогда. И тут появляешься ты. Без имени, без прошлого. Вернее, с очень даже неприятным прошлым. Скажи, может быть, тебя специально послали враги империи, чтобы ты окрутила брата императора?
Луиза едва не выронила свой бутерброд.
— Нет, что ты. Нет-нет. И клянусь, если вдруг выяснится, что я могу причинить вред… ему или тебе… Никто из вас меня больше здесь не увидит.
Клайв усмехнулся, отхлебнул капучино.
— Думаешь, что сбежишь?
— Еще не знаю, — ответила она. — Но что-нибудь придумаю.
Воцарилось тяжелое, давящее молчание.
Они пили кофе, и каждый думал о своем.
— Знаешь, — вдруг сказал Клайв, — на самом деле я бы обрадовался, если бы отец был с кем-нибудь счастлив. Но все это… слишком странно и неожиданно. Я привык, что он всегда строгий и далекий от меня, не дотянуться. А тут вдруг… девчонка, почти моя ровесница, хотя думаю, что все-таки ты старше, чем кажешься. Моя мать его возненавидела за то проклятие, бросила меня и сказала, что не будет жить в одном доме с чудовищем. Но я знаю, что она меня любила, потому что часто жалела. Я остался с ним… и ни разу, ни разу за все эти годы не услышал ни единого слова сочувствия. Хотя, если подумать, это он виноват в моей болезни.
— А как ты сейчас себя чувствуешь? — осторожно поинтересовалась Луиза.
Клайв пожал плечами.
— Похоже, что произошло чудо. Я снова стал человеком. А вот мой отец — нет.
— А что с ним, может, расскажешь?
— Он сам тебе расскажет, если сочтет нужным, — буркнул Клайв, — это не моя тайна.
— Хорошо, — согласилась Луиза.
Она прекрасно помнила, что с Клайвом, даже если просто смотреть на него, было что-то не так. А теперь все нормализовалось. Она ощущала его правильно, как обычного человека.
— Но даже несмотря на то, что ни разу за все эти годы он не сказал мне и слова сочувствия, его нельзя не уважать, — продолжал Клайв. — Дарс Эшлин Квеон достоин быть счастливым. И мне вовсе не хочется, чтобы он связался с девчонкой, которая только и думает, как получше устроить свою жизнь.
— Я понимаю, — Луиза кивнула, — не беспокойся. Это не так, не из-за денег. И йотом, я уже сказала: если узнаю о том, что являюсь угрозой, то исчезну.
Клайв вдруг улыбнулся тепло и открыто.
— Только не вздумай топиться. Мне будет приятнее думать, что ты где-то там бороздишь просторы галактик, а не лежишь на дне пруда в парке.
Он допил кофе и ушел.
Луиза обессиленно сползла по стенке на пол и закрыла лицо ладонями.
Шаги в коридоре.
Хриплый со сна голос Эллы.
— Лу… Я заснула в наушниках, но даже сквозь них было слышно, как орал его высочество. Что ты учудила? Вернее, дай угадаю. Бурный роман с его драгоценным папашкой, а?
— Не надо так. — Луиза судорожно вздохнула. — Ты тоже думаешь, что мне нужны только деньги императорской семьи?
— Ну не знаю. — Элла опустилась на пол рядом. Теплая, уютная, в пушистой пижаме совершенно вырвиглазного канареечного цвета. — Деньги это достаточный повод быть с мужчиной.
— Не самое лучшее время для шуток.
— Но если с тобой не шутить, то ты утопишься. Или повесишься. Или наглотаешься яда.
Толкнула в бок острым локтем.
— С самого начала было ясно, что между вами что-то есть. И деньги здесь ни при чем, и ты не очень-то виновата в происходящем. Помнишь, когда я заглянула, а мистер Эш был в твоей комнате? Дорогая, да я бы душу черту продала за то, чтобы на меня так смотрел мужчина!
Луиза осторожно отняла руки от лица и растерянно уставилась на Эллу.
— А как он… смотрел?
Элла довольно заржала, потом обняла Луизу жесткой рукой, притянула к себе и взъерошила ей волосы.
— Он на тебя смотрел, как кот на миску со сметаной. Того и гляди набросится и сожрет.
Луизу окатило жаркой волной.
— И это что… так заметно?
— Да откуда я знаю, — фыркнула Элла, — кто-то заметит, кто-то нет. В любом случае на твоем месте я бы не теряла времени даром. Любовью надо наслаждаться, пока она есть. Когда улетит в небо, уже не поймаешь.
Луиза покачала головой.
— Знаешь, он ведь мне тоже очень… нравится, но я понимаю, что мы не пара совсем. Он брат императора. А я кто?
Элла усмехнулась, заглянула ей в глаза и серьезно сказала:
— Ты совершенно права, подруга. Он брат императора, и поэтому может сделать тебя кем угодно. Лишь бы толк был. Кстати, послезавтра осенний бал. Вири там уже не будет, так что у тебя нет ни малейшего повода отказаться.
По традиции осенний бал устраивали в огромном холле административного здания академии. Ради такого события ряды белых колонн увили тонкими и невесомыми гирляндами из золотистых осенних листьев, которые уходили под звездчатые своды потолка, и казалось, что они там парят в воздухе. Белые мраморные стены тоже были украшены резными листьями вперемешку с россыпями звезд — прозрачных, играющих гранями словно бриллианты. На балконе расположился оркестр, прямо под ним установили небольшое возвышение, откуда ректор традиционно произносил приветственную речь. Вдоль стен поставили изящные скамьи и столы, а сновавшие туда-сюда официантки подносили все новые и новые блюда.
— Красиво, — мечтательно выдохнула Элла и цокнула языком, — однако мы пришли рановато.
До начала ежегодной речи Варуса оставалось больше часа.
Студенты собирались пестрыми стайками. Девушки походили на экзотических бабочек, такие же легкие и воздушные. Их наряды переливались, искрились, загадочно мерцали. Мужская половина студентов была одета более сдержанно: классические костюмы, по большей части темные, белоснежные рубашки. Стянув свитера, толстовки и потертые штаны, мальчишки резко преобразились в очень привлекательных молодых людей, потанцевать с каждым из них — сплошное удовольствие. Даже Хельм, лохматый и рыжий, стал другим: аккуратно собрал волосы в хвост, облачился в темно-синий костюм (Луиза подозревала, что в тон туалету Эллы) и выглядел молодым и серьезным аристократом.
— Красиво, — повторила Элла, отпуская руку жениха. — Пойдем припудрим носики, пока еще ничего не началось?
