Бочка порядка ложка хаоса. Игра в прятки (СИ) - Гуркало Татьяна Николаевна (электронные книги без регистрации TXT) 📗
Желающих попытать счастья было немного, хотя и не все поверили в неумение создавать разрывы. И, наверное, после смерти правителя на близнецов опять бы началась охота. Если бы они не стали обучать всех способных пользоваться силой чаши резерва, не взирая на происхождение. Так что, когда близнецам попытались указать их истинное место, оказалось, что у них во дворце больше обученных сати, чем на всем остальном острове. А еще у них были дети, которые сумели приручить волшебные мечи.
После этого получить способности странных близнецов силой больше не пытались. Предпочитали дружить, в надежде однажды получить в свою семью кого-то из их внуков. У некоторых это даже получилось. Поэтому спустя триста лет люди из хаоса стали приходить не только к Серым Туманам. Да и разрывы стали видеть не только они. А вот с тем, чтобы эти разрывы закрыть у тех кто рос вдали от Дома Серых Туманов возникли проблемы. Кровь постепенно разбавлялась, да и принадлежность к другому роду влияла. Когда человека официально принимают в семью, или признают его совершеннолетним, он включается в сложную паутину, в которой узелки — все кто этой семье принадлежит. И эта паутина не может не влиять на способности. У Серых Туманов она усиливает способность доставшуюся от близнецов. У всех остальных ее рассеивает.
Некоторое время даже пытались не включать людей с этой способностью в свою паутину, но это мало чем помогло. Дар без усиления родом был слабенький, а проблем возникало множество.
— Хм, — сказал Максим, заподозрив, что в первой, самой пухлой папке ни о чем кроме этого дара говориться не будет.
Он немного ее полистал. Убедился, что прав. Так же убедился, что Серые Туманы до сих пор занимаются латанием пространства, за что им платит специальный сбор практически все население мира. И заподозрил, что именно этим предстоит заниматься и ему. Он, ведь мало чем отличается от тех близнецов, так что и дар должен быть сильный. Игнорировать его нельзя при всем желании. Незачем кормить демонов мирными гражданами.
Вторая папка оказалась вдумчивой и подробной историей семьи. В ней перечислялись все, кто родился и умер. Все, кто ушел по каким-либо причинам в другие семи. Все, кого приняли.
Самым интересным в этой папке оказалось то, что у тех, кто служил семье и получил дар во время Большого Шторма, этот дар в пятидесяти случаях из ста тоже позволял закрывать разрывы. Правда для этого им приходилось работать минимум вдесятером.
Третья папка была историей города и Максим решил пока ее отложить.
Четвертая оказалась какой-то заковыристой бухгалтерской книгой. Максим ее полистал. Сообразил, что там как-то высчитывали сколько и какой член семьи получал из тех денег, что платил весь мир, и решил этим не заморачиваться. Вряд ли его станут обманывать, если решат платить.
В пятой, самой тоненькой папке, были какие-то бредовые теории о том, для чего в мир приходят демоны. Максим почитал, поудивлялся человеческой фантазии и тоже отложил эту папку.
В шестой папке оказался еще один сборник сказок. На этот раз междумировой. Там тоже говорилось о демонах, о способах борьбы с ними и были вычисления взаимосвязи между плотностью мира и частотой прорывов демонов. Связь определенно была — чем плотнее мир, тем реже появляются демоны. Сати даже несколько раз находили миры, где с демонами так и не научились бороться, если судить по тому, что никого и ничего живого там не осталось. В других мирах шла непрекращающаяся война. И лишь в немногих не плотных мирах умели закрывать разрывы, не давая демонам эту войну развязать.
Самой интересной оказалась седьмая папка. В ней говорилось о Большом Шторме. И Максим читал ее до глубокой ночи, пока не отрубился прямо за столом. Оказалось, Шторм, несмотря на то, что не обходит вниманием ни одного острова, на самом деле всегда движется по одному и тому же маршруту. Просто движется очень быстро. Даже пожелай кто-то, убраться с его пути бы не успел. Постепенно Большой Шторм накрывает весь мир, как шерстяная нить стеклянный шарик, и несколько дней держит его в своей власти. А потом столь же быстро куда-то уходит.
Это определенно что-то значило. Но Максим так и не сообразил, что именно. А потом на некоторое время об этом забыл. Или отложил загадку до тех времен, когда прочитает архивы внимательно, вдумчиво и целиком. Наверняка ведь что-то новое узнает.
А утром к Максиму пришел бледный и какой-то потерянный Лакья. Он довольно долго смотрел на подбородок племянника, ждущего, чтоб ему сказали, для чего надо было будить в такую рань. Потом перевел взгляд на стену. Пошевелил пальцами и спросил:
— Ты архивы прочел?
— Просмотрел, — честно признался Максим.
— Сойдет, — решил Лакья и махнул рукой в сторону общего коридора. — Пошли.
— Куда? — удивился Максим.
— Какая разница? — спросил дядя и опять пошевелил пальцами. — Для тебя никакой разницы.
— А, — сказал Максим, решивший все-таки не спрашивать, как давно Лакья навещал психиатра и куда дел справку о душевном нездоровье? — Одеться мне можно?
— Нужно, — обрадовал племянника Лакья. — Там холодно. Холоднее, чем здесь. Но оденься удобно, наверное, потребуется лезть на гору.
Максим удивился такой словоохотливости и пошел одеваться. О том, что никогда не увлекался скалолазанием, он решил не говорить. Если что, на месте обрадует.
Просто жутко надоели родственники вместе с их таинственностью и намеками. Неужели нельзя сразу сказать по-человечески. Или они думают, что он должен догадаться сам? Странные люди. Знать бы еще, о чем надо догадываться.
Увидев обещанную гору, Максим даже проснулся. Она была колоссальная. И, похоже, состояла из льда. Ну, или обледенела столь сильно, что существующем под ледяным панцирем камне сама давно забыла. Вершина горы скрывалась в облаках.
Максим так увлекся горой, что чуть не отстал от куда-то пошедшего Лакья. Шел он весьма уверенно, словно под ногами был не лед, а новенький гладенький асфальт. Максим, бросившись за ним, сразу же поскользнулся и чуть не свалился. Дальше он пошел осторожно, почти не отрывая ног от льда. А Лакья знай себе шагает и камешком на цепочке, открывающим временные порталы, помахивает.
— Мы куда? — спросил Максим, кое-как догнав дядю.
— Туда, — сказал Лакья, но направление движения не указал.
Максим его обогнал, посмотрел в лицо и тихонько выругался.
Лицо у Лакья было застывшее и ничего не выражавшее. Глаза закрыты. И на тебе, прет куда-то, как танк.
Максим остановился, пытаясь все-таки что-то рассмотреть на дядином лице, и тот прошел мимо, словно племянника не существовало.
— Зараза, — сказал парень и побрел следом.
Лакья шел, шел и шел. Так долго, что Максим заподозрил — он собирается обойти гору по кругу.
А потом дядя резко остановился и застыл, словно встретился взглядом с василиском.
Максим немного потоптался на месте, походил туда-сюда, еще раз заглянул дяде в лицо.
Лакья стоял долго-долго, казалось, целую вечность. А потом ожил, зашевелился и указал пальцем на гору.
— Там.
Максим обернулся, полюбовался ледяным склоном и спросил:
— Что там?
— Разрыв.
Парень удивился, еще раз обернулся и посмотрел внимательнее. Но так ничего и не заметил.
— Где?
— Не на горе, рядом.
Максим попытался что-то рассмотреть рядом с горой, но так и не увидел знакомой дыры в пространстве.
— Маленький разрыв, — уточнил Лакья.
Максим вздохнул и, чувствуя себя тупицей, попытался присмотреться еще раз. И когда глаза начали слезиться и болеть, заметил легкую дымку. Словно кто-то оторвал крохотный клочок от облака и повесил его немного выше человеческого роста.
— Вот! — обрадовался парень, и Лакья одобрительно кивнул.
— Теперь запоминай, — сказал дядя, о чем-то подумав. — Первое, что ты должен научиться делать, это ощущать такие разрывы, а не искать их глазами. Причем ощущать на любом расстоянии.
