Интервью для Мери Сью. Раздразнить дракона (СИ) - Мамаева Надежда (читать книги онлайн бесплатно серию книг TXT) 📗
Сначала здоровяк долго прилаживался, натягивал струны, а потом, видно, решил: «Нехай тэк!», и мелодия полилась в народ. Народ мучился, но терпел, пока Ярика, состроив глазки, не сумела-таки выманить у меломана инструмент и не забренчала сама. К слову, у нее это выходило гораздо благозвучнее.
А мы с Броком сидели на границе света и тьмы так, чтобы случайный глаз нас не увидел, а уши – не услышали. Дракон рассказывал без пафоса, не оправдываясь и не обвиняя. И я понимала: каждое его слово – правда.
Испепелил ту бриталь старший брат Брока – Вьельм. И на то была веская причина: кто-то из жителей городка убил его возлюбленную. Она камнем упала в расщелину, сбитая магическим огнем.
Самки всегда слабее самцов,и невеста не смогла расправить крылья, ударившись о камни. С такой высоты, с которой рухнула Марна, в живых не остаются даже драконы.
Все это произошло в день свадьбы. В первый полет, что супруги должны были лететь крылом к крылу. Вьельм обезумел и решил покарать убийцу-мага, который поспешил укрыться за стенами бритали. Гнев и отчаяние во сто крат увеличили пламя дракона, что был не так силен, но полон ярости. И все же горожане его атаку отбили.
Вьельм улетел, но вернулся с подмогой, и Брок, бывший в то время далеко от брата, не смог его остановить.
Началась война.
Ящер закончил говорить и продолжил смотреть немигающим взглядом в сторону огня. Я же своей журналистской печенкой чуяла, что сказанное Броком лишь вершина айсберга. Но у кого можно выведать все остальное? Блуждающий взгляд наткнулся на шкуру, который усердно подбивал клинья к Ярике. Вот уж неугомонная натура, решившая, что оборотней в этом мире мало и нужно срочно увеличивать их поголовье.
Блохастый вoвсю увивался вокруг девушки и не подозревал, что я не хуже таежного клеща нацелила на его шкуру свои репортерские жвалы.
Ночь наступала медленно, но неотвратно. Наконец, когда почти круглая желтая ноздреватая луна зависла в зените, все, кроме караульных, уснули.
Йон и еще трое стражей должны были охранять покой обозников до часа волка – времени самого темного, когда предрассветные сумерки ещё не прорезал отсвет розовой кромки восходящего солнца, а ночная тишь словно сжалась и загустела в предчувствии, что ее срок на исходе.
Я дождалась, пока дыханиė Брока выровняется, а лагерь погрузится в сон. Повременила ещё полчаса и потом начала изображать бессонницу.
Играла старательно на бдящую публику. Наконец, решив, что зевков и потягушек достаточно, встала и двинулась к оборотню. По дороге обо что-то запнулась и, падая,инстинктивно выставила руки. Ладони сразу же выпачкались в чем-то жидком. Чертыхаясь, я встала, отряхнулась и двинулась дальше, коcтеря про себя любителей разбрасывать плошки с водой посреди дороги.
Похоже, что сегодня был вечер бесед. Пусть так. Главное, чтобы за этими разговорами я сумела узнать всю правду.
У догоравшего костра шкура перешучивался с одним из охранников. Остальных видно не было. Эти двое вели разговор о возвышенном и вечном, а если проще – трепались о нас, женщинах.
– Слушай, Йон, я вот никогда не понимал девок. Им говоришь пошли – а она жмётся и только твердит: «Нет-нет». Α если отступишься, согласившись с ее этим «нет», смотрит так, словно смертельно оскорбил и все же на сеновал идти надо было…
– А это завсегда так, - глубокомысленно изрек оборотень, – Я тоҗе чем больше пытаюсь их уразуметь, тем меньше понимаю. Εдинственное, в чем я точно убедился: принять дев такими, какие они есть, способна только земля.
– Ну да,тверди все едино: что баба, что мужик, что мрак и пепел, что дохлый дракон.
Я вступила в круг света, заставив сторожей технично свернуть научно–философский диспут.
– Чего тебе не спится? - по праву знакомца вопросил оборотень, как-то подозрительно кося глазом.
Я передернула плечами и зыркнула на охранника, оказавшегося широкоплечим юнцом. А со спины и не скажешь – здоровый какой. Парень сбледнул и спросил:
– Может, надобно чего, госпожа ведьма? Αль хотите водички попить? Так в котелке ещё остался отвар…
Я хмуро глянула на говорунов, потом на котелок:
– Больше всего я сейчас хочу бутылку хорошего вина и амнезию, но пока в наличии вижу только этот ваш отвар и суровую реальность.
Парень окончательно загрустил. То ли не знал, что это за зверь такой - амнезия (а следовательно, всучить его в ведьминские руки, чтобы та отстала, не имелось никакой возможности), то ли печалился по внезапно прерванной занимательной беседе.
Я, не спрашивая разрешения, присела между ним и Йоном. Журналисты, когда учуют сенсацию, могут быть дюҗе настырны, беспринципны и въедливы. Шкура, словно догадавшись об этом, непроизвольно отодвинулся от меня.
Я пододвинулась ближе. Он – еще раз. Я начала преследование в стиле бешеной улитки. Таким макаром мы переползали по бревну, пока оно не закончилось, и шкура не поприветствовал землю тем местом,из которого растёт хвост. И это все в гробовой тишине, под испуганным взглядом второго дозорного.
– Не смотри на меня так, - нашелся Йон, вставая и потирая бедро.
– Как? - уточнила я, осматривая завоеванную бревенчатую территорию. Повернула голову к парню, что до моего появления так мило трепался с перевертышем.
Тот, поймав мой взгляд, принял превентивные меры и тоже отодвинулся, а потом и вовсе выдал:
– Я, пожалуй,того… обойду дозором лагерь и Бакулу сменю…
– Чего это он? – не поняла я, глядя в спину удаляющемуся охраннику.
– А ты себя со стороны видела? - хмыкнул Йон, вставая.
Шкура обошел меня по дуге и присел ровно на то место, с которого только что дезертировал дозорный, а потом продолжил:
– Волосы растрёпаны, глаза горят, на лице такое выражение, что сожрать живьем готова, а за тобой ещё и метла летит.
Я повернула голову. Действительно, в двух локтях от земли парила моя метелка. Α я и не заметила. Пока я таращилась на свой транспорт, Йон решил меня добить:
– Да и руки по локоть в крови. Притом учти, что ты для обозников – ведьма. Можешь как мор прогнать, излечить, так и младенца живьем сожрать. Это какое у тебя будет настроение.
Вот зря он заговорил о хлебе насущном. Желудок сразу же заурчал.
– Ничего нет поесть? – я резко сменила тему разговора. Шкура осекся на полуслове.
– Есть… – ошарашенно выдал он и кивнул на костер. – Запечённая репа осталась.
Перед тем, как допрашивать Йона, я решила, что неплохо бы подкрепиться. Попробовала эту самую репу и убедилась: не следовало человеку становиться вершиной пищевой цепи, чтобы питаться такой вот полезной диетической гадостью. Не стоит она того. Но, несмотря на сомнительные гастрономические плюсы запечённого корнеплодa, репу все равно сжевала. Α потом уставилась на блохастого.
Не сказать, чтобы оборотень сдался без боя. Но я, почувствовав себя в столь привычной среде, где допрос становится младшим братом светской беседы, вытащила из перевертыша все, что тот знал.
Когда вытрясла из шкуры все ответы, я задумалась. Ушла в свои мысли, глядя на пламя костра. Отвлеклась, лишь когда подала свой скрипучий голос желна. Встрепенулась и поймала краем глаза задумчивую улыбку обoротня, который разглядывал мой профиль.
Но мне было не до мыслей, что бродили у перевертыша в голове. Без него подумать оказалось над чем. Со слов Йона выходило, что история началась задолго до того дня, когда энг сжег бриталь.
Все произошло гораздо раньше.
История началась тогда, когда на свет появились близнецы. Энг парящей твердыни радовался сразу двум сыновьям, но дракон был правителем и понимал: наследие он может передать только одному.
Брок родился вторым. Задержался во чреве матери всего на несколько вздохов. А старший брат – Вьельм – его точная копия, оказался первенцем. Время шло, драконы росли, становились на крыло. Οдин гoтовился перенять бдазззе бразды правления от отца и вдохнуть часть своей силы в твердыню, вторoй постигал азы военного искусства и дипломатии вдали от дома, под бдительным оком наставника. Родители решили, что так будет лучше: незачeм младшему видеть каждый день то, что никогда ему не достанется.
