Отравленные корни (СИ) - Грей Дайре (читать книги бесплатно полностью .txt) 📗
Маг срывается с места, и у меня под носом оказывается бокал с водой. Пью мелкими глотками, постепенно оживая. Перехватываю руку наставника, стискиваю, насколько хватает сил, заглядываю в блеклые глаза.
- Ты поклялся! Поклялся!
- Я не нарушил клятву. Послушай меня, - бокал он ставит на стол, легко освобождая руку из захвата, затем наклоняется ко мне, - Илей проводил эксперименты. Не с зельем, с твоей аурой. Ты ее не видишь. И хорошо... На тебя сделали привязку. Канал, связывающий тебя с сыном. Он есть у каждой матери, но у тебя его искусственно усилили. Наполнили дополнительными свойствами.
- О чем ты говоришь? - в голове звенит, я пытаюсь понять, но смысл слов ускользает. А глухое раздражение становится все сильнее. Силы возвращаются от притока адреналина.
- Ты пробуждаешь в своем сыне Тьму, - коротко и жестко отвечает глава боевых магов. - Как только ты оказываешься рядом, в нем просыпается все то темное, что вложил Ивар. И вчера на Совете все смогли это пронаблюдать.
- Неправда! - мне хватает сил, чтобы встать. Вцепляюсь в лацканы его пиджака и почти повисаю. - Ложь! Я желаю ему только добра! Я его спасла! А вы отняли! Отняли его у меня!
Тело сотрясает дрожь. Виттор сжимает мои плечи и смотрит так, что хочется самой удавится.
- Они сделали так, как будет лучше. В Гленже нет Абсолютов, там стабильное магическое поле. У твоего мальчика появится шанс вырасти без пагубного влияния. Под присмотром. С хорошей, опытной няней.
- Нет!
Отталкиваю его и отступаю, тут же падая обратно в кресло. Не верю. Ни ему, ни Совету, ни Илею... Они все только говорят красиво, а на самом деле преследуют собственные цели. Зачем? Зачем я вернулась? Нужно было убить Ивара и забрать Анджея с собой. Куда угодно. Только подальше от них.
- Ты сама хотела, - боевик снова нависает надо мной, упираясь руками в подлокотники кресла, - чтобы твой сын получил шанс на нормальную жизнь. Теперь он у него есть.
- И я не могу его видеть! - от удара маг легко уворачивается и отступает на шаг. - Как ты мог?! Не придумал ничего лучше, чем отобрать его у меня?!
- Ладно, подождем, пока ты успокоишься, - дверь открывается, и в кабинет входят два боевика. Оба мне смутно знакомы. Старые, опытные. Из тех, что ушли от полевой работы и остались как инструкторы и охранники при центре и штабах. - Забирайте ее.
- Нет! - мое шипение и вялые попытки сопротивления легко преодолевают. С мастерами мне не тягаться. Особенно сейчас. Они аккуратно и даже бережно обездвиживают и тащат мое тело по коридору, не обращая внимания на ругань и мелкое трепыхание...
Оставляют меня на третьем этаже в одной из, так называемых, гостевых. Не камера, но что-то около того. Комната со стандартной обстановкой: пара стульев, стол, кровать, комод и зеркало над ним. На окнах и двери магическая защита, не позволяющая выйти. Не вижу, но хорошо помню. Здесь даже имеется отдельная ванная комната, куда я и бреду, подчиняясь уже привычному порядку действий.
Мыслей нет. Одежда комом падает на пол. Ступаю под горячий душ и подставляю лицо тугим струям. Не думать. Не чувствовать. Я бы хотела не существовать сейчас... Прислоняюсь лбом к стенке душевой кабинки, закрываю глаза и просто стою.
Сегодня я могла умереть. Оказаться во взорванной машине, попасть под пулю снайпера, погибнуть от руки темных... Выжила. Зачем? Чтобы узнать, что превращаю своего сына в монстра? Чтобы оказаться здесь вместо того, чтобы быть с ним? Одна. Опять одна... Я даже не спросила Виттора, как Марикетта и Деметрий. Бросила их и ушла. Думала, что успею, смогу на что-то повлиять.
По губам пробегает усмешка. Могла и повлиять, если бы Олеж не оказался столь быстр. Застрелила бы бывшего потенциального истинного мага. И меня точно казнили бы. Скорее всего, Брасиян сам бы и убил. Печатью. Вполне возможно. Хотя, если уж и отправляться к Абсолюту, я предпочла бы погибнуть утром в драке. Героически. Ну, или выглядело бы так. Красивая смерть значительно лучше казни. Особенно для моего сына. Поступок мне бы засчитали, и об Анджее заботились бы уже не как о ребенке осужденной, а как о сироте, потерявшем родителей в бою.
Запрокидываю голову и провожу руками по лицу. Я жива, но не чувствую себя такой. Может, лучше действительно было умереть? Всем лучше...Сколько магов вздохнули бы свободнее, если бы меня не стало? Многие. Очень многие. А кто стал бы плакать? Марька. Анджей. И все...
Руки берут мочалку и мыло, покрываю себя душистой пеной и тут же смываю ее. В движениях есть некое умиротворение, которое не позволяет думать о ненужном. Выхожу из душа и вытираюсь полотенцем. Зеркало запотело, по гладкой поверхности бегут капли, в маленькой комнате душно и сыро, надеваю халат, висящий на крючке, и выхожу.
«Ты пробуждаешь в своем сыне Тьму».
Не хочу верить. Илей ошибся. Или Виттор соврал. Такого не может быть. Не может. Ивар всегда ограничивал мое общение с Анджеем. С самого начала. Это было одним из сильнейших способов воздействия. И самым страшным. В первые месяцы я видела его только во время кормления. Потом молоко пропало, зато начались приступы безумия. Точнее вернулись...
Все, что их касается - сплошной провал. Чернота. Пустота. И периоды затишья. Покоя. Их я помню. И то, как желала увидеть сына особенно остро. Я всегда боялась за него. Но разве страх ненормален для матери? Не знаю. Мне некого было спросить.
Брожу по комнате, натыкаясь на мебель. Перед глазами бегут обрывки воспоминаний: маленькое личико сына, его попытки улыбнуться, первые, услышанные мною слова. Нет, я не будила в нем Тьму. Он обычный малыш, как многие. Только его аура... Подернутые сероватой пеленой цвета, словно припорошенные пылью. Всегда. Всегда, когда я его видела. И взгляд. Мои глаза. Темные, глубокие. А теперь я больше его не увижу...
Ярость вспыхивает мгновенно. И ближайший стул разлетается о стену. Ненавижу. Как же я ненавижу всех истинных магов. Тех, кому плевать на судьбы других. Кто думает только о великих целях, забывая, какой ценой их достигают. Второй стул следует за ним. Бью кулаком по столу. Пинаю кровать. Бессилие и ненависть рвутся изнутри.
Останавливаюсь, глядя на себя в зеркало. Глаза горят. Халат распахнулся. Волосы встрепаны. Ведьма. Самая натуральная ведьма. И я стала такой, чтобы сберечь равновесие. Чтобы помочь другим. А кто поможет мне? Если, все о чем я просила, всего лишь звук, писк для кого-то?
- Ненавижу!
Зеркало я разбиваю голыми руками. Осколки режут кожу. Кровь капает на пол. И боль на мгновение отрезвляет. Тьма не уничтожает. Не убивает. Она всего лишь извращает все, до чего дотягивается. Выворачивает наизнанку, меняет смысл, заставляя видеть под другим углом. Что, если Виттор прав? Если моя любовь к сыну тоже отравлена Тьмой? Если то, чем меня поили, позволило ей пустить свои корни так далеко, что даже самое глубокое чувство перестало быть... Каким? Светлым? Чистым? Правильным? А где проходит грань между светлой и темной любовью к детям? Какой она должна быть?! Какой?!
Вцепляюсь в волосы и тяну в разные стороны. Голову пронзает боль, словно я сама разрываю ее пополам. Разворачиваюсь и пинаю комод. Толкаю его, валю на пол. Пытаюсь сломать. Не могу остановиться. Иду к кровати и срываю белье. Рву простыни и пододеяльник. Подушку. Перья летят по комнате. А я продолжаю метаться.
Не верю... Не верю. Не верю! И замираю посреди разгромленной комнаты. Тьму нельзя уничтожить. Только принять. Согласиться с тем, что она есть. В тебе. Вокруг. В тех, кто близок, и кого ненавидишь или любишь. Она повсюду, потому что без нее невозможна жизнь. Бороться с ней глупо. Точно так же, как с дождем или солнцем. Радугой. Морем. И пока борешься - она прорастает все глубже.
Эту истину я усвоила, еще пока была замужем. Только когда призналась себе, что стала темной, безумие ушло. Оно стало контролируемым. И теперь ко мне приходит осознание. Моя реакция уже сама по себе подтверждает правоту Виттора и Илея. Ярость. Гнев. Желание уничтожить все вокруг. Если бы у меня осталась магия... Вспоминаются браслеты на столе у главы боевых магов. Смотрю на запястья. Амбирцит действительно мог уничтожить печать, и тогда получается, что оковы не выдержали моей силы... Во время приступов она всегда хлестала через край. Даже истинный не всегда мог меня контролировать.
