Королевское чудовище - Кашор Кристина (читать книги регистрация TXT) 📗
Она от всей души сожалела, что увидела, как он нежен со своим ребенком.
Файер виртуозно умела не думать о чем-то конкретном, если думать об этом было больно или просто глупо. Она забивала эту мысль, комкала и запихивала подальше. Он, при том что его собственный брат влюблен в нее, — и она, дочь Кансрела?
Об этом даже думать было нельзя.
А вот о чем можно и нужно было думать поскорее, так это о цели ее пребывания при дворе. Ведь если Бригану нужно было теперь на север, значит, он, конечно же, собирался отвезти ее домой. А она еще не была готова уехать.
Файер выросла между Брокером и Кансрелом и не была наивной. Она видела районы, полные заброшенных домов и запаха грязи, понимала, что так выглядит город, в котором голодают и травят себя дурманящими зельями. Понимала, что значит, когда четыре огромных войска не в силах помочь Бригану остановить мародеров, которые сбросили город с утеса. И это все только поверхностные проблемы. Близится война, и если Мидогг и Гентиан со своими воинами захватят город и королевство, если один из них усядется на троне, что станет с теми, кто и сейчас уже на самом дне?
Файер не могла себе представить, как уедет, вернется обратно в свой каменный дом, до которого так неспешно доходят вести и единственным развлечением в серой обыденности дней будет время от времени ловить у себя на землях чужаков с туманом в голове, которых потом непонятно куда девать. Как можно отказывать в помощи, когда все поставлено на карту? Как можно их бросить?
— Вы тратите попусту то, что вам дано, — сказала ей однажды Клара, и в голосе ее звучало почти что негодование. — То, о чем остальные могут только мечтать. И эта трата — преступление.
Файер не ответила. Но она услышала ее слова, услышала лучше, чем Клара могла себе представить.
В ту ночь, пока она сражалась сама с собой на крыше, рядом появился Бриган и облокотился на перила. Файер успокоила дыхание и сосредоточилась на мерцании городских огней, стараясь не смотреть на него и не радоваться его обществу.
— Я слышала, вы с ума сходите по лошадям, — небрежно обронила она.
На губах его заиграла улыбка:
— Появилось дело, и завтра вечером мне нужно ехать на запад, вдоль реки. Я вернусь через два дня, но Ханна на меня обиделась. Я попал в немилость.
Файер вспомнила времена, когда ей самой было пять.
— Наверное, ей страшно не хватает вас, когда вы уезжаете.
— Да, — сказал он. — А уезжаю я всегда. Хотелось бы мне, чтобы все было иначе. Но я хотел договориться с вами перед отъездом, миледи. Скоро я поеду на север — на этот раз без войска. Если вы хотите вернуться домой, так будет быстрее и безопаснее.
Файер закрыла глаза:
— Полагаю, мне следует согласиться.
Он смутился:
— Вы хотели бы, чтобы я нашел вам иных сопровождающих?
— Ох, конечно, нет! — воскликнула она. — Не в этом дело. Просто все ваши родственники убеждают меня остаться при дворе и использовать свою силу, чтобы помочь разведке. Даже принц Гаран — и это при том, что он еще не решил, можно ли мне доверять.
— А, понимаю, — кивнул Бриган. — Знаете, Гаран никому не доверяет. Такой уж он человек, и работа у него такая. Вам тяжело с ним пришлось?
— Нет, он ко мне добр. Как и все. Мне здесь не тяжелее, чем где-либо еще. Просто… иначе.
Мгновение он обдумывал сказанное.
— Что ж. Не позволяйте им на вас давить; они видят только свою сторону вопроса. Настолько вросли в дела королевства, что никакой другой жизни и представить себе не могут.
Файер подумалось, какую же другую жизнь представляет себе Бриган. О какой жизни он мечтает, если к этой душа у него не лежит?
— Как вы думаете, — осторожно начала она, — мне следует остаться и помочь, как они просят?
— Миледи, я не могу указывать вам, что делать. Поступайте, как считаете правильным.
Тон его был жестким, но Файер не совсем поняла, кого он пытается защитить этой жесткостью — себя или ее. Она попыталась еще раз:
— А что считаете правильным вы?
Он в смятении отвернулся от нее.
— Я не хочу влиять на ваше решение. Если вы останетесь, я буду ужасно рад. Вы можете неоценимо нам помочь. Но мне будет очень стыдно за то, что мы будем от вас просить, очень.
Это была удивительная вспышка откровенности — удивительная не только потому, что вспышки вообще были не в его характере, но и потому, что никому другому и в голову не пришло бы извиняться за что-то подобное. Файер в растерянности стиснула лук.
— Овладевать чужими мыслями и манипулировать ими — посягательство на личность. Насилие. Смогу ли я остаться в рамках дозволенного? Как мне понять, что я зашла слишком далеко? Я способна на такие страшные вещи.
Некоторое время Бриган молча размышлял, впившись взглядом в собственные ладони и дергая повязку.
— Я понимаю, — тихо сказал он наконец. — Мне известно, каково это — быть способным на страшные вещи. Я готовлю двадцать пять тысяч воинов к кровавой резне. Мне приходилось совершать такое, о чем я очень жалею. И еще придется, — он бросил на нее короткий взгляд и снова уставился на свои руки. — Без сомнения, это самонадеянно, миледи, но если мое слово чего-то стоит и если вы пожелаете, я пообещаю сказать вам, если мне покажется, что вы преступаете границы. И вне зависимости от того, примете вы мое обещание или нет, я очень прошу вас делать то же самое для меня.
Файер проглотила комок в горле, с трудом веря, что он доверяет ей нечто настолько важное.
— Это честь для меня, — прошептала она. — Я принимаю ваше обещание и даю вам свое взамен.
Один за другим свет в городских окнах начал гаснуть. А избегать мыслей кое о чем было легче всего, если это кое-что не поощрять.
— Спасибо вам за скрипку, — сказала она. — Я каждый день на ней играю.
С этими словами она покинула его и в сопровождении стражей направилась обратно в свои покои.
И вот на следующее утро, придя в главный зал, Файер внезапно поняла, что делать.
Стены этого огромного, напоминающего пещеру помещения были покрыты зеркалами. Проходя мимо и поддавшись странному импульсу, Файер посмотрела на себя.
Задохнувшись, она не отрывала взгляд, пока не преодолела первую волну ошеломленного недоверия. Потом скрестила руки на груди, выпрямилась, и все смотрела, смотрела… Ей вспомнилось, как на днях она рассердилась, когда рассказывала Кларе, что решила никогда не заводить детей, и Клара сказала, что есть специальное снадобье. Несколько дней тебе очень плохо, но после можно больше ни когда не волноваться о беременности, со сколькими бы мужчинами ты не делила постель. Это лекарство навсегда делает женщину неспособной иметь детей — одно из самых полезных изобретений короля Арна и леди Эллы.
Файер страшно разозлила мысль о подобном лекарстве — о насилии, которое нужно сотворить над собой, чтобы не производить на свет себе подобных. И какой тогда смысл в этих глазах, в этом не возможном лице, в мягкости кожи и изгибах тела, и силе этого разума — какой смысл, если никто из тех, кто так ее желает, никогда не подарит ей малыша, если все это приносит ей лишь горе? Зачем на свете женщина-чудовище?
Вопрос этот слетел у нее с губ едва слышным шепотом:
— Зачем я?
— Простите, миледи, что? — переспросила Myза.
— Ничего, — покачала головой Файер, а потом шагнула ближе к зеркалу и стянула с головы платок. Волосы, мерцая, рассыпались по плечам. Один из стражников охнул.
Она была точно так же красива, как Кансрел. И во многом очень похожа на него.
Внезапно позади нее в зал вошел Бриган и резко замер. Они встретились глазами в отражении, и взгляды их задержались. Определенно, на уме у него была какая-то мысль или разговор, но ее вид заставил его совершенно позабыть об этом.
Он так редко отвечал на ее взгляд. Все чувства, которые она старалась прогнать, грозили сейчас нахлынуть с новой силой.
А потом Бригана догнал что-то резко говорящий Гаран, затем раздался голос Нэша и следом появился сам король. Увидев ее, он замер между своих братьев. Файер испуганно принялась собирать волосы, готовясь вытерпеть любую глупость, которую он собирается вытворить.
