Королевский гамбит - Скирюк Дмитрий Игоревич (бесплатные онлайн книги читаем полные версии TXT) 📗
Чушь какая…
— Давай в зоопарк сводим, — предложил я. — В зоопарке интересно.
— Интересно, когда это там было интересно? Да и холодно уже.
— Тогда в акватеррариум. Змей посмотрим, рыбок, крокодила. У меня там друг работает, Сашка Райзберг. Расскажет, покажет…
— Можно ещё на выставку сходить, где камни.
— Это куда? Какие камни? В палеонтологический музей, что ли?
— Биолух несчастный… — Кабанчик поперхнулся сигаретным дымом. — С ума сошёл? Поделочные камни! Цацки всякие. Бабы это любят.
— Тогда уж лучше в галерею… Камни у нас в любом магазине. Да и чего там смотреть? «Селенит, кальцит, ангидрит», — передразнил я их рекламный слоган.
— Ещё змеевик есть…
— Змеевик? Это который в самогонном аппарате?
— Блин! Это камень такой!
— Но всё равно, — отмахнулся я, — их только подмастерьям дают обрабатывать, а те и рады стараться. На полках одни подсвечники, ёжики да пасхальные яйца. А хороший камень и работа стоят ой как дорого.
Однако в первый же день все планы полетели к чёрту: мы с Серёгой совсем забыли, что «Кама» прибывает в шесть вечера. Её в Перми даже так и прозвали: «Кама с вечера». Про какую-то программу, культурную или некультурную, думать уже поздно — после поезда человек мечтает только о горячей ванне, нормальной еде и твёрдой земле под ногами.
Ленка здорово изменилась. Я запомнил её длинноволосой застенчивой девушкой в очках и был изрядно удивлён, когда после долгого ожидания меня окликнула какая-то незнакомка. Во-первых, Ленка похудела. Во-вторых, подстриглась под мальчишку. А в-третьих, сменила очки на контактные линзы, отчего её взгляд стал каким-то наглым и растерянным одновременно. Я, впрочем, тоже был хорош — отпустил бороду и забыл человека предупредить, а Ленка полчаса ходила вкруг да около, присматриваясь. Мы пообнимались, похватали её вещи и, недолго думая, поехали к Кабанчику, который обещал ей выделить отдельную комнату.
— Сестра в отпуск уехала, — пояснил он. — Ты надолго?
— Дней на пять.
С Кабаном одна проблема — дома у него хроническая нехватка еды, в холодильнике лежат обычно только соль и макароны (иногда ещё водка, почему-то всегда початая). Мы зашли в гастроном, купили сыра с колбасой, каких-то печений, шоколадок… Разорились, короче. Естественно, взяли вина и много-много разных йогуртов и фруктов: Ленка на своей Чукотке стосковалась по дешёвым витаминам. Дома накрыли стол, разговорились. В основном, говорила Ленка, показывала снимки, зарисовки. Мы тоже не остались в долгу. Рассказывала Лена замечательно, а уж как слушала… После третьей бутылки нас с Серёгой тоже стало тянуть на откровенность — захотелось похвастаться своими героическими похождениями, — ну, помните, про бабушек и мотоциклы эти… Не решились. Вместо этого заспорили сначала о камнях, потом вдруг почему-то о пещерах. Камни, как оказалось, Ленка любила до самозабвения, пещеры — не очень.
— Во! — Кабанчик хлопнул себя по лбу так, что остался красный отпечаток. — Как же мы раньше не додумались! Съездим в Кунгур — там же пещера эта… ледяная, Кунгурская. Самое то! Поехали, а?
— Можно, — неуверенно согласился я. Идея и впрямь была неплоха. — Почему бы нет?
Ленка, однако, предложение встретила без особого энтузиазма.
— Да чего я там не видела? — пожала она плечами. — У нас на Чукотке в каждом посёлке ледник в сопке вырублен.
— Д-для чего?
— Для мяса. Некоторые очень большие, просто громадные. Тоже, в общем, пещера. Лёд и лёд. Чего на него смотреть?
— Не скажи, не скажи! — Кабанчик подался вперёд, опрокинул стакан и с пьяной многозначительностью покачал пальцем у Ленки перед носом. — Я там, помню, в детстве был. Обалденно красиво! Гроты, сосульки, озёра…
Он распинался перед ней минут примерно пять, всё больше впадая в пьяную патетику, и вертел руками, обрисовывая в воздухе какие-то гроты-сосульки, пока Лене не наскучило. Она зевнула, отодвинула тарелку и решительно встала из-за стола.
— Ладно, — сказала она, — давайте спать. А то у меня с этими часовыми поясами всё перепуталось, устала, как не знаю кто… Серёж, где комната?
Я спьяну не сразу понял, о каких поясах она говорит: мне представилось что-то вроде громадных наручных часов на длинном ремешке, которые носят на поясе. Пока я соображал, что к чему, Серёга уже всё Лене показал, отбуксировал ей в комнату оба чемодана и теперь порывался лично постелить ей постель.
— Там бельё в шкафу, на полке, — бубнил он, — я сейчас покажу где…
— Спасибо, я найду. Спокойной ночи!
Она вытолкала Серёгу в коридор и прикрыла за ним дверь.
Мы кое-как собрали и свалили в раковину грязную посуду и тоже стали располагаться на ночлег. Я долго путался в холодных трубках раскладушки, куда-то падал, что-то ронял, пока наконец не улёгся.
— Свет гаси, — пробубнил Серёга из-под одеяла.
Я погасил. Лёг опять. Услышал, как Ленка выбралась в ванную и пустила воду и как Серёга ворочается и скрипит матрасными пружинами. (Между нами, Кабанчик западает на всех девушек, и Ленка — не исключение.)
— Классная девчонка, — сказал он куда-то в темноту. — Скажи, ведь правда классная?
— Угу.
— Жаль, что она так ненадолго. Скажи, ведь правда жаль?
— Угу.
— А вот если бы…
— Спи, а то подушкой задушу, — пообещал я, и Серёга послушно затих.
Я уже основательно задремал, когда из коридора вдруг донёсся истошный женский визг — настоящий первобытный вопль ужаса. Хмель слетел с меня вместе с одеялом, я вскочил в чём был, заметался, схватил в темноте что-то тяжёлое (как оказалось, гантель) и ринулся в коридор на помощь.
И остолбенел.
Прямо на меня, распространяя мертвенно-бледное зелёное сияние, ползло какое-то чудовище. Впрочем, какое там «ползло»! Бежало, топало, неслось, загребая когтистыми лапами! И не сказать чтоб оно было уж очень большим, просто выскочило так неожиданно! И этот его свет… Я просто голову потерял. Навек запомню эту картину. Было видно, как Ленка в ночной рубашке, с зубной щёткой в руке и полотенцем в другой, медленно сползает на пол по стене. Я заорал, подпрыгнул, попытался ткнуть тварюгу гантелью, промахнулся и упал. Чудо проскочило у меня между ног и удрало на кухню.
В таком виде Серёга нас и застал, когда наконец добрался до выключателя. Ленка лежала без чувств. Зато меня они переполняли.
— Ну, ты, сволочь, — мрачно сказал я, — ты чем ежа покрасил?!
— Кра… краской… — растерянно ответил он, обалдело таращась на Ленкино тело. — А что?
— Что? Я тебе сейчас покажу «что»! Какой «кра-краской»?!
— Светящейся… ну этой, как её… люминесцентной. — Кабанчик сделал неопределённый жест руками и пояснил: — Чтоб в темноте не наступить. Да ты не бойся, — сбивчиво затараторил он, — у меня их целый маркеров набор, они безвредные, мне дядька из Америки привёз. Пахнут и светятся…
— Ты у меня сейчас сам запахнешь и засветишься! — Я морщась встал, отпнул гантель и двинулся к Ленке. — Так же заикой можно стать! Ну-ка, помоги…
Вдвоём мы аккуратно перенесли пострадавшую гостью в кровать, привели в чувство и успокоили как могли. Серёга даже изловил и приволок в дуршлаге ежа, чтоб показать: «Видишь? Ничего страшного». Ёж фыркал и сворачивался в шар. Иглы были щедро, от души намазаны ядовитой зеленью фломастерных чернил. Ленка выпила вина, расслабилась и немного успокоилась. Даже решилась погладить зверюгу.
— Колючий какой… Как ты его изловил?
— А я вантузом…
Инцидент был исчерпан. Все разошлись по комнатам, Ленка заперлась. Ежа водворили в аквариум. Всю ночь поганая тварь светилась в темноте, скреблась и шуршала бумагой. Уснул я только под утро, да и то ненадолго.
На следующий день проснулись рано, и, как оказалось, совершенно напрасно: с самого утра зарядил дождь. Небо затянуло от края до края, настроение было безнадёжно испорчено. Пермь город такой: вроде асфальт кругом проложен, но стоит пройти хотя бы маленькому дождичку, как весь город становится ужасно грязным. Весной здесь почти Венеция. Вероятно, виной тому глины вокруг — земля тут плохо впитывает влагу. В общем, слякотно и противно.
