Знак Бесконечности - Витич Райдо (читать книги онлайн бесплатно полностью без txt) 📗
И посмотрела на женщину, которая, обнимая дочерей, робко косилась на госпожу, не смея и рта открыть, и шаг к сыну сделать.
–– Как вас зовут?
–– Майла, –– прошептала, пряча лицо в макушке дочери.
–– Меня –– Бритгитта. Следите за сыном. Завтра я наведаюсь к вам, чтоб проверить, как идут его дела. В корзине провизия: творог давать ему обязательно, каждый день. Корзины будут привозить. Я прослежу. Заодно кормите девочек и ешьте сами. Айларика я сейчас заберу, но через час он вернется –– поможет ухаживать за братом. У вас чудесные сыновья и дочери, –– Саша улыбнулась девочкам и вышла из хижины, мрачнея с каждым шагом. Вскочила на лошадь и, пустив ее галопом, поспешила выехать за пределы деревни. Только тогда и остановилась, поджидая мужчину. Айларик отставал ненамного и через минуту уже останавливал лошадь рядом с госпожой.
–– Давно отец умер? –– спросила тихо.
–– Пять лет как.
–– Семья на тебе?
–– Мама болеет…Был еще брат, Гьюго, –– и вскинул пытливый взгляд. –– Помните?
–– Гьюго? –– Саша растерялась : тяжело вспомнить, когда не знаешь.
–– Я ведь вас убить замышлял. За него, –– поведал мужчина, разглядывая траву перед собой.
‘Вот еще один труп предъявлен покойнице’, –– вздохнула девушка: ’Знатная стерва, видать, эта Бритгитта была’.
–– Что ж.. я перед тобой.
–– Нет. Теперь я ваш должник, по другому проводу. Чтобы ни случилось –– вы можете на меня рассчитывать. Всегда. Пока жив.
‘Ну, и время’, –– качнула головой Саша: ’За яблоко –– детей вешают, за незначительную помощь –– в вечной верности клянутся’.
–– Не стоит разбрасываться такими словами. Ничего ты мне не должен –– забудь. Люди должны помогать друг другу –– это не долг и не обязанность, это –– назначение. Естественное, как желание есть и пить. Дышать.
–– На все воля Божья, мы рабы его…
–– Мы не рабы, а дети его! –– грубо оборвала его возмущенная Саша. Мужчина удивленно посмотрел на нее:
–– Вы госпожа, вам виднее, но святая церковь учит обратному.
–– Она учит вас страху и клевещет на творца, который никогда и не мыслил быть тираном! А ведь именно этот статус дает ему ваша церковь, называя детей его рабами!
–– Госпожа, умоляю, ни кому больше не говорите подобного. Вас и так считают…
–– Дьяволицей, –– подсказала Саша. Мужчина кивнул, отводя взгляд. Он не знал, что будет делать, сейчас если вновь услышит из чьих-нибудь уст подобное высказывание: вернет ли его обратно словом или кулаком? Наверняка. Но вот сможет ли опровергнуть сложившееся об этой женщине мнение? Вряд ли. И вдруг подумал: что, если есть действительно Бог, то не сотворил ли он чудо, забрав ту герцогиню Мороган и прислав светлую голубку с душой ангела?
–– Вы уверены, что Бог есть?
–– Да. И он наш отец. Запомни –– отец, а не деспот.
Она сказала это тихо и спокойно, словно речь шла о чем-то обыденном, таком же простом и непреложном, как замок на горе, деревня за спиной. И было в этом спокойствии столько уверенности, сколько он не встречал и в проповедях отца Северена. И вдруг поверилось и, словно озарение, пришло понимание –– она действительно знает, что говорит! Да и кому, как не ей знать о том, к кому она ближе всех смертных! Пусть он не ведает, зачем Бог послал ее в эти земли, и не надо ему того знать –– главное в том, что его удостоили прикоснуться к чуду и открыли глаза, как слепому, бредущему во мраке, указали маяк, дали поводыря.
–– Я буду служить вам, пока бьется мое сердце! –– заявил Айларик, бледнея от благоговения и святой тайны, открывшейся ему.
Саша поморщилась, уловив в тоне мужчины нечто фанатичное –– второго Винсента ей не выдержать. И кинула:
–– Поехали: у меня есть лишние перины –– заберешь для девочек матери и брата. Завтра появишься опять –– для тебя приготовят корзину на кухне, заберешь и зайдешь ко мне. Вместе Ульрифа проведаем. Присмотришь за ним пока, а с остальным –– сообразим.
И наддала коня, устремившись к замку.
Г л а в а 20
Снег падал под одну мелодию, которую Максим ставил снова и снова.
–– Сынок, иди кушать. Я пирог испекла, с мясом, как ты любишь, –– робко сообщила Галина Анатольевна, заглядывая в комнату.
Тот не реагировал –– стоял к ней спиной и смотрел в окно.
–– Максимушка, ну чего ты? И музыка эта тоску нагоняет. Выключи ты ее, и так на душе муторно!
Парень выдернул шнур и снова уставился в окно.
Мать несмело подошла, положила руку на плечо, заглядывая ему в лицо:
–– А может за тортом сбегать? Ты какой хочешь?
Парень ответил взглядом и снова в окно уставился, а женщина всхлипнула, запричитала, действуя на нервы:
–– Это что же делается?! Да как же ж так можно себя увечить?! Да что ж она с тобой сделала? Не иначе приворожила, поганка эдакая…
Максим ожег мать взглядом, от которого та не только замолчала, но и чуть отстранилась, всерьез подумав, что сейчас еще и тумака получит. Вот дожила -– на старости лет кулака сыновнего отведать! И из-за кого, из-за чего? Из-за девки –– шалавки!
Не отведала. Парень молча прошел мимо и хлопнул входной дверью.
–– Ты куда?!! –– очнулась Галина Анатольевна и заревела с досады, увидев закрытую дверь и отсутствие мужской куртки на вешалке.
Вайсберг смотрел на бесцельно шатающуюся по улицам фигуру парня и пытался понять: ’Кто: он или я?’
За тот месяц, что прошел с похорон, они оба как-будто иссохли. Артур Львович и сам не ожидал от себя подобных переживаний. В его сердце, казалось, давно потухли угли нормальных человеческих чувств. И вот сначала затлели, а потом такой пожар в груди устроили, что им можно было весь город спалить. Его все чаще мучил вопрос, который ни разу не возникал раньше: ради чего он жил и множил свое богатство? Ради кого? Для чего?
Нет, он пока мог держать себя в руках –– потому что работал как никогда активно. На этот раз у него был очень требовательный заказчик –– он сам.
Вайсберг распрощался с ‘Васей’, подчистил компромат, уволился с работы и мог бы спокойно нежиться в роскоши, балуя себя и радуясь улыбке ребенка… Но у него отняли дочь. Разве такое можно простить?
–– Ты не заболел, Максим? –– голос полковника был полон отеческой заботы.
–– Никак нет, господин полковник, –– отрапортовал Малевин, вытянувшись по струнке. ‘Субординация, мать ее’, –– скривился Федосеев. Он терпеть не мог это обращение –– господин. Ну, что за глупость? А этот осунувшийся парень, повидавший больше, чем любой за стенами их здания –– чем он не господин? И какая нужда в гребаной субординации в трудные моменты? В Шали все равны были. Пули да осколки на господ и слуг не делили, как и на солдат и офицеров –– всех забирали, а цинковый гроб никакая звездочка не украсит…
–– Вот что, Максим, бери отпуск. Пиши рапорт, я подпишу, и зайди к Полине Викторовне, путевку выбери: Кипр там или Мальдивы.
–– Не надо…
–– Надо! –– отрезал полковник. –– Я с бойцами работать привык, а не с призраками! Все. Свободен. Пока не приведешь себя в порядок, не возвращайся.
––Лучше север, –– неуверенно протянул парень.
–– В тундру что ли? Оленей своим видом пугать? Ладно, –– не удержался, вздохнул: эк, парня скрутило-то…Махнул рукой. –– Сам выберешь, куда. Я Оскольцеву предупрежу. Иди.
Приказ есть приказ, и Максим написал рапорт на отпуск, получил бесплатную путевку на теплоход, идущий в круиз по северным странам зарубежья, и через двое суток вылетел в Москву.
И закрутилось: красавец–лайнер, фешенебельная одноместная каюта, изнеженная публика. Безмятежное Осло, Олсун со шпилями башен, Тронхейм, пропитанный духом короля Густова, беззаботный Берген с шумным рыбным рынком –– достопримечательность всей Европы. Фломсбанен –– серпантин средь скал и утесов, убегающий за облака, фигурки троллей, гномов, величавая природа фьордов и завораживающая мощь водопадов.
