Дочь клана - Хауэлл Морган (е книги .txt) 📗
— И для сыновей, которые их пасут, — добавила Нир-ят, обвела взглядом травянистую лощину и что-то заметила, — спрячься, Даргу! — шепнула она, — быстрее! — После того как Дар спряталась за кустом, Нир-ят крикнула: — Тава, двоюродный брат Ковок!
Сидя на корточках за кустом, Дар услышала звук шагов и голос Ковока:
— Тава, дочь сестры отца. Зачем ты пришла сюда?
— У мутури родилась новая дочь.
— Еще одна? Мут ла благословила ее.
— Я привела ее сюда, чтобы показать тебе.
— Слишком долгое странствие для такой малютки.
Нир-ят усмехнулась.
— Она большая для своего возраста. Хочешь поглядеть на нее? Она за кустом.
Не в силах более сдерживаться, Дар вышла из своего укрытия. Ковок-ма замер в неподвижности.
— Даргу?
— Теперь меня зовут Даргу-ят. Я переродилась.
Ковок-ма торопливо сбежал по склону и остановился перед Дар.
— Но как это возможно?
— Это было волшебство, — ответила Дар, взяла Ковока за руку и прижала ее к своей груди, — я стала уркзиммути.
Ковок-ма протянул другую руку, осторожно прикоснулся к линиям татуировки на подбородке Дар. Правда, она представляла себе, что прикосновение будет иным. Похоже, Ковок-ма не верил собственным глазам, и ему хотелось потрогать Дар, чтобы удостовериться в том, что это чудо действительно свершилось.
— Наверняка это деяние Мут ла, — благоговейно произнес Ковок-ма.
— Хай, — ответила Дар.
Не дав ей вымолвить больше ни слова, Ковок-ма обнял ее, оторвал от земли и сделал глубокий вдох. Дар обхватила руками его шею, дав ему насладиться исходящим от нее запахом.
— Даргу. Даргу. Даргу, — произносил Ковок-ма тихим голосом, в котором смешались радость и изумление, — ты изменилась, но осталась такой же. Я не понимаю.
— Ты всегда все понимал, — отозвалась Дар, — ты увидел во мне уркзиммути раньше всех остальных. Если бы во мне не было уркзиммути, волшебство ничего бы не дало.
Ковок-ма улыбнулся.
— Я рад, что был так мудр.
Придерживая одной рукой спину Дар, он завел другую руку ей под колени и поднял ее. Дар рассмеялась, когда он начал неловко, по-оркски целовать ее лицо и шею.
Но тут вмешалась Нир-ят.
— Двоюродный брат мой Ковок, — сказала она, — Даргу шла два дня, чтобы повидаться с тобой. До твоей хижины она сумеет дойти. Я пригляжу за твоими козами.
Ковок-ма опустил Дар, поклонился двоюродной сестре и повел Дар в свою хижину. Она стояла в небольшой лощине с крутыми склонами, образующими естественный загон для овец. Вход в лощину закрывала высокая изгородь, сплетенная из ветвей, а в дальнем конце стояла деревянная овчарня. Хижина Ковока стояла рядом с ней — маленький каменный домик без окон, с дверным проемом, занавешенным овечьей шкурой. На вид домик был не больше тростникового шалаша, который Ковок-ма носил с собой в ту пору, когда служил в войске короля. Похоже, жилище овец было просторнее и удобнее.
Дар прошла по земле, утоптанной овечьими копытцами, и вошла в хижину. Дверь была низкая, ей пришлось пригнуться. Внутри хижины все было на редкость скромно. Тростниковая циновка на глинобитном полу, несколько вбитых в стены колышков, небольшой очаг. Когда в комнатушку вошел Ковок-ма, свободного места почти не осталось. Но Дар этого не заметила. Она наконец встретилась со своим возлюбленным, только это и было важно для нее.
К тому времени, как влюбленные удовлетворили свою страсть, успело сесть солнце. Дар оделась и обвела глазами тенистую лощину. Козы съели всю траву на склонах. Пахло овечьим пометом.
— Так вот где ты живешь?
— Хай.
— Совсем один?
— У меня есть мои козы.
— Кто же подает тебе еду?
— Я должен подавать себе еду сам.
— Я останусь и буду подавать тебе пищу.
— Это место не подобает матери, — ответил Ковок-ма.
— Мне случалось спать и в местах похуже.
— Но теперь ты уркзиммути, — сказал Ковок-ма, — наши матери живут в палатах. Разве ты видела палаты хоть в одном из наших лагерей? Даже в Тайбене их нет.
— Это не важно, — сказала Дар, — лишь бы ты был здесь.
— Это важно, Даргу-ят, потому что это не все равно для моей мутури.
В голосе Ковока прозвучала такая обреченность, что это взволновало Дар. Это напомнило ей тот день, когда она предупредила его о засаде в Сосновой лощине.
«Он знает, что впереди нас ждут беды, и он бессилен, он ничего не может с этим поделать».
Нир-ят оказалась неважной пастушкой. Когда Ковок-ма разыскал ее, козы успели разбежаться но всему горному склону. Тем не менее он поблагодарил свою двоюродную сестру, а потом поспешно ушел, чтобы согнать коз в стадо. Дар провожала его взглядом, любуясь его силой и ловкостью.
— Наверное, ты неплохо провела время, — заметила Нир-ят, — атуром пахнет крепче, чем козами.
Дар улыбнулась.
— Спасибо, что приглядела за козами.
— Пожалуйста, — ответила Нир-ят, — но если бы я знала, что они такие упрямые, я бы еще подумала, прежде чем согласиться. Это было, как если бы кто-то согнал в стадо много мутури. Кстати, о мутури. Тебе надо выкупаться перед встречей с нашей теткой.
По дороге к палате они остановились у горной речушки. Пока Дар старательно мылась в ледяной воде, Нир-ят рассказывала ей о цели их путешествия. Клан Ма обитал в нескольких палатах, разбросанных по склонам горы. Та палата, в которой жила Кат-ма, имела только одну ханмути.
— Нас поприветствует Тер-ма, — сказала Нир-ят, — она младшая сестра Кат-ма.
— Если Кат-ма старшая, почему же это не ее ханмути?
— У Кат-ма двое сыновей, а у Тер-ма две дочери, — ответила Нир-ят таким тоном, словно этим все объяснялось.
Начато смеркаться, когда Дар и Нир-ят вошли в скромную палату, где жили родители Ковока. Тер-ма сидела в ханмути. Она торжественно приветствовала гостей.
— Добро пожаловать, дочери сестры мужа, — сказала она.
Дар и Нир-ят ответили на ее приветствие. Затем началось представление Дар всему семейству по порядку старшинства Первым делом с ней познакомились дочери Терма, затем — Кат-ма, у которой, как и у ее сына, были зеленые глаза. Затем Дар была представлена тем, кто занимал более низкое положение по сравнению с ней, — муж Тер-ма и мужья дочерей Тер-ма, затем — Джавак-ят — супруг Кат-ма, и, наконец, — дети дочерей Тер-ят. Когда с представлением было покончено, Тер-ма пригласила гостей на трапезу.
После трапезы Дар и Нир-ят ушли в комнату Кат-ма и ее супруга. Их тетка и ее муж с нетерпением ждали новостей. Особенно их интересовало перерождение Дар. Джавак-ят, похоже, радовался тому, что у него появилась новая племянница, а насчет Кат-ма сказать было труднее. Она объяснила мужу:
— Твои сестры в большой милости у Мут ла. Зета-ят стала королевой. Зой-ят стала верховной матерью клана. А Зор-ят, у которой уже пятеро дочерей, теперь имеет шестерых!
— Мут ла и к тебе милостива, Мать, — сказала Дар, — мало кому удалось уцелеть в боях, а твой сын остался в живых.
Кат-ма фыркнула:
— Остался в живых? Толку-то. Я его совсем не вижу.
— И брата его мы тоже почти не видим, — возразил Джавак-ят, — но это не значит, что он потерян для нас.
— Кадар живет в палате своей жены! — сердито проговорила Кат-ма, — у него уже есть дочь. А Ковок живет со своими козами!
— Война — тяжелое бремя, — сказала Дар, — даже у уцелевших сыновей дух может быть ранен. Дайте ему время исцелиться.
— Даргу-ят, — сказал Джавак-ят, — ты была на войне с нашим сыном. Не расскажешь ли о нем?
Дар сильно смутилась. У нее было сильнейшее искушение рассказать родителям Ковока о своих чувствах, но она не осмелилась сделать этого. Она начала не слишком связно говорить о храбрости Ковока, но тут вмешалась Нир-ят:
— Моей сестре война тоже далась нелегко. Ей больно говорить об этом.
— Прости меня, Даргу-ят, — извинился Джавак-ят, — я не подумал, прося тебя говорить про это.
Дар вежливо кивнула.
— Ты так же учтив, как твой сын.
