За что не берутся даже джинны - Андрианова Татьяна (читать хорошую книгу .TXT) 📗
— Оборотень, ты где? — поинтересовалась я еще раз.
— Да здесь я, госпожа воительница, — тихо вздохнул мул и стыдливо зашаркал передней ножкой по песку. — Прямо перед вами стою.
«Ой, леди! Разве можно быть такой недогадливой?! — зацокал Кумивар. — Мул и оборотень — это одно лицо… то есть морда».
— Мул — оборотень?! — Ничего нелепее в жизни не слышала. Может, у них еще и хомяки-оборотни бывают? И, например, белочки? Чего только не встретишь ночью в пустоши…
— Да, я мул! И горжусь этим! — задрал морду кверху оборотень. — А что вас, собственно, смущает?
— Да ничего, в общем-то. Просто обычно оборотни выглядят более… — я закусила губу, подбирая подходящее слово, — внушительно, что ли.
— Я тоже зверь не маленький.
— Имею в виду не размеры, а облик. Оборотни — они агрессивные, хищные, с полным ртом огромных клыков и здоровенными когтями… Они рыскают по ночам в лесу и убивают случайных прохожих.
— Обывательская точка зрения, — фыркнул мул. — Оборотень — это тот, кто имеет несколько ипостасей.
— Что-что имеет?
— Ну, это несколько видов различных животных как бы обитает в одном теле.
— Это как раздвоение личности?
«Точно шизик. Везет же мне на ненормальных», — огорчилась я. Хотя строго говоря, я тоже немного не в себе. Со мной целых два меча разговаривают. Неодушевленные предметы, между прочим. Интересно, есть ли в этом мире психотерапевты? Небось дорого берут, паразиты…
«Не надо экономить на собственном здоровье, хотя в твоем случае это действительно обойдется в целое состояние», — высказался Кумивар.
— А что такое раздвоение личности? — вопросил мой новый знакомый.
Я пустилась в долгие и пространные объяснения, в результате чего окончательно запуталась сама и запутала оборотня.
— Прошу прощения у прекрасной леди. Я преклоняюсь перед вашей ученостью и глубиной познаний, хотя все равно ничего не понял. Весьма извиняюсь за то, что перебиваю ход ваших рассуждений, но могу ли я задать один ма-а-аленький вопрос?
Прервав свою пламенную речь, я поняла, что меня занесло. Причем занесло конкретно. Грубая лесть, пусть и была явной, все равно пролилась бальзамом на изрядно пошатнувшееся самолюбие, и на меня снизошел приступ благодушия.
— Валяй, — сделала я широкий жест, рассудив, что маленький вопрос вряд ли меня затруднит.
— Большое спасибо. — Мул припал на передние ноги, изобразив нечто, напоминающее поклон цирковой лошади на манеже. Жест вышел довольно изящный. — Не затруднит ли воительницу, чье великодушие яркими буквами написано на ее благородном челе, отпустить меня?
Вот загнул! Я чуть было не потянулась к сумкам, чтобы поискать там зеркало и убедиться в чистоте лба. За время моего сидения в поисках нити мало ли кто что успел на нем накалякать.
— Ведь гулей, чья вина несоизмеримо выше, отпустили, — закончил мул.
Ха! Отпустили! Они просто очень быстро бегают, как оказалось. Причем явно недоразвитые ноги не мешают им в спринтерских забегах. Я смерила мула оценивающим взглядом торговца, придирчиво выбирающего товар на рынке, и вынесла вердикт:
— Затруднит.
Видимо, оборотень рассчитывал на другой ответ, так как живо оставил свою велеречивость и недоуменно выдавил:
— Почему?
— Понимаешь, с провизией у меня напряженка, — с самым серьезным видом заявила я. — Я ведь от каравана совсем налегке отстала… Так что извини… Зажарю тебя и съем.
— Меня?! — Потрясенный до глубины души (интересно, бывает ли душа у оборотней? Все-таки нежить), оборотень тут же закатил глаза и хлопнулся в обморок.
— Надо же, какой впечатлительный попался. Прямо слова ему не скажи. Как меня есть — пожалуйста. А как до него дошло — бац! — и в отключке! — возмутилась я.
«А ты действительно решила его съесть?» — уточнил Кумивар. В его голосе впервые проскользнули нотки уважения.
«С ума сошел?! Ты посмотри на него! Он же весит не одну сотню килограммов! Куда я, по-твоему, дену такую тушу? Да и времени на заготовки нет».
«Так почему же ты его не отпустила?» — неодобрительно спросил Разящий. Просто осуждение в чистом виде, а не меч.
«Все просто, — пожала плечами я. — Он местный, а нам как раз нужен проводник».
«Не хочу расстраивать ваш гениальный план, моя леди, но кто поручится, что нежить не наведет нас на знакомых гулей?» — не отставал Разящий.
Похоже, он всерьез взялся критиковать каждый мой шаг. А Кумивар, напротив, доволен. На всех не угодишь.
«Тиграш поручится, — отрезала я. — Скажу, что в меня мул не влезет, а в тигра — запросто».
«Джастудай! Оставь леди в покое! В кои-то веки ее разум озарила светлая мысль, а ты хочешь ее отговорить, — выступил в мою защиту Кумивар. — А вы, дорогая леди, если сказали „а“, говорите уж и „б“ поскорее: быстренько приводите в чувство этого хлюпика и поехали. Нам нужно было выехать еще вчера».
Я внимательно осмотрела оборотня. То еще зрелище: ноги разбросал в разные стороны, хвост отбросил, язык вывалил, веки подрагивают… Ага! Притворяется, гад! Пришлось пару раз его пнуть, чтобы привести в чувство. Мул зажмурился, но глаза не открыл. Вот это выдержка. Я бы так не смогла.
«А если бы от твоей выдержки зависела жизнь?» — заинтересовался Кумивар.
Хороший вопрос. Я всегда восхищалась партизанами и разведчиками, которых как ни пытали фашисты, те мужественно плевали врагу в лицо. Но очутиться на их месте как-то не хотелось. И вообще не уверена, что, когда серьезный дядька садистской наружности разложит на тряпочке кучку блестящих инструментов загадочного назначения, я не выложу о себе всю правду-матку со времен первых намоченных пеленок. Да что греха таить, я стоматологов и то боюсь до нервной дрожи в коленках, а они, между прочим, помочь мне пытаются. И им нет смысла издеваться над несчастной девушкой с больными зубами, я же ничего плохого им не сделала. А случай, когда я цапнула врача за палец, не считается: маленькая была, а он обещал дать конфетку, если рот открою, а вместо сладости сунул в рот сверло. Разве можно так нагло обманывать ребенка?
«Девочка с косичками, ты делом будешь заниматься или нет? — мученически вздохнул Кумивар. — Теряем время».
Раздраженно пнув усердно жмурящегося мула носком ботинка, я всерьез подумала: «А не придушить ли меч?»
«Не получится, — нагло хихикнул тот. — Во-первых, я прочной стали, а во-вторых, острый. Порежешься — кто тебя лечить будет? А на кровь хищники набегут».
Логика в этом была. Ладно. Пусть живет… пока. Пришлось сконцентрироваться на оборотне. Душа просила решительных действий, а мозг четко знал: объект такого веса и размера с место сдвинуть можно, но сложно. Да и где взять тягач в полевых… тьфу! — пустынных условиях? Что ж, будем уговаривать.
— Эй, болезный! — Для убедительности я еще раз пнула мула ногой. Без особого, надо сказать, результата. — Предлагаю тебе два выхода из сложившейся ситуации. — Вот так. Цени, нежить, мою щедрость. Аж два выхода! — Первый: ты идешь на компромисс. Второй: идешь на жаркое мне и тигру. Ясно?
— Ясно, что же тут неясного. — Оборотень вытаращил в мою сторону один глаз. Открыл ли он другой, не знаю. Но так как он расположился на песке, я бы на его месте не рисковала зрительным органом. Нежить он или нет, а песчинки в глаз набьются — мало не покажется. — А… что такое купромис?
Кажется, клиент созрел для диалога. Я присела на корточки и задумчиво поковыряла в песке Кумиваром, старательно выдерживая паузу. Пусть помучается и оценит блестящую, ровную поверхность острого клинка в опасной близости от беззащитной шеи. Мул впечатлился, нервно икнул и облизнул пересохшие губы затекшим языком.
— Компромисс — это наш с тобой договор. Понятно?
— Понятно. — Оборотень усердно кивнул, при этом чуть не напоролся на меч, взвизгнул и вытянулся, стараясь увеличить дистанцию. — А в чем будет заключаться этот самый договор? — дрожащим от напряжения голосом проблеял он.
— Все просто. Ты слушаешься меня, как родную маму, и выводишь из пустоши.
