Багровое небо - Розенберг Джоэл (читаем книги TXT) 📗

Или они устали так же, как и он сам, но просто у них упрямства больше?

– А Отпрыск когда-нибудь спускается отсюда? – спросил Йен, стараясь, чтобы его голос звучал ровно.

– Редко, – отозвался Дариен дель Дариен. – В последние годы все реже и реже. Это по большей части дань традиции. Ведь Отпрыск не таков, как правители остальных Городов. Он не может позволить себе… принимать участие в решении повседневных дел в той мере, в какой это могут себе позволить Его Твердость или Его Пылкость.

Если речь, произнесенная во время восхождения, и нелегко далась Дариену дель Дариену, ни по лицу, ни по голосу заметить этого было нельзя.

– Тут на сцену выходите вы, если я правильно понял.

– На сцену? – Дариен дель Дариен кивнул. – Да. – Тонкие губы на мгновение поджались, затем растянулись в улыбке. – Понимаю. Вы думали, что клаффварер Старой Крепости – то же самое, что и клаффварер любого другого Города? – Он покачал головой и повернулся к Осии. – Орфиндель, вы не объяснили молодому человеку, каково истинное положение дел, исходя из каких-то своих соображений?

Осия молчал мгновение.

– Я объяснял, но не уверен, что Йен вник в мои слова.

Класс. Я еще и дурак.

– Нет, – произнес Осия, отвечая на невысказанную мысль, – дело не в глупости. Просто, скажем так, недостаточное знакомство с местной спецификой. Здесь все иначе и не укладывается в известные тебе рамки.

– Все везде разное, – заметил Йен.

– О! Именно это я и имел в виду, – откликнулся Осия. – Хотя, – добавил он ничего не значащим тоном, – не всегда было принято, чтобы Отпрыск столь высоко возносился над земным.

– Отпрыск считает, – пояснил Дариен дель Дариен, – что чем меньше он вмешивается в обыденную жизнь, тем больше веса обретет его вмешательство в том случае, когда он сочтет нужным самолично войти в обстоятельства.

Что ж, может, это и правда. Но номинальный правитель, лишенный реальной власти, – тоже известное явление.

Около тысячи лет японский император и его двор были фактически пленниками того клана или рода, представители которого реально управляли страной, редко показывая знати, кто на самом деле принимает решения. Время сёгуната закончилось в девятнадцатом веке – Йен не очень хорошо помнил детали, – после чего-то вроде реставрации. Мэйдзи, точно: после Реставрации Мэйдзи.

Но у японцев вновь случилось что-то наподобие сёгуната, что вовлекло их во Вторую мировую…

…и кончилось Хиросимой и Нагасаки.

Боялся ли Дариен дель Дариен, что приход Обетованного Воителя положит конец правлению клаффварера?

Если и существует вежливая форма подобного вопроса, Йен ее не знал. Надо будет потом осведомиться у Осии.

С каждым поворотом спирали диск над головой делался все ближе. Наконец стал заметен темный люк, казавшийся единственным входом внутрь.

Если Отпрыск и впрямь хотел держаться в стороне и надо всем, это ему удалось. Спиральная лестница закончилась на площадке, откуда наверх, в темноту люка, вел единственный путь: деревянная лестница, до странности простая.

– Будьте любезны немного подождать, я узнаю, примет ли нас Отпрыск. – Дариен дель Дариен, вскарабкавшись по лестнице с обескураживающей легкостью, исчез в темноте.

Йен прислонился к холодному камню и сделал глубокий вздох:

– Что ж, теперь понятно, кто тут неженка.

– Йен, сила бывает разная, – сказал Осия. – И у Дариена дель Дариена, и у меня гораздо меньше мышц, которые требуется напрягать, нежели… у других людей.

Из отверстия наверху показалось лицо клаффварера.

– Будьте любезны, поднимитесь сюда.

Йен не совсем представлял, с чем столкнется – обычная проблема в Тир-На-Ног, со временем к этому привыкаешь, может быть, и зря, – но ожидал он великолепия и комфорта. В конце концов апартаменты Отпрыска! Принимая во внимание роскошь комнат, где селили гостей, Йен готовился столкнуться по меньшей мере с еще большей роскошью и комфортом.

Однако круглая скудно обставленная зала выглядела едва ли не по-монастырски. Свет сюда проникал сквозь ряд забранных кварцем окон, изгибающихся соответственно форме стены. Пол покрывал мозаичный паркет, набранный из маленьких кусочков дерева, которые нарезали словно наобум, а потом так тщательно подогнали друг к другу, что стык можно было заметить только по разнонаправленным волокнам дерева.

В дальнюю стену был вделан небольшой изогнутый обеденный стол; на нем стояли хрустальный кувшин с водой, несколько стаканов – на кухне у Торсенов стаканы поизысканнее – и небольшой чайник на чугунной подставке, под которым горела спиртовка. Резкий запах горящего спирта не мог, однако, заглушить мускусного духа гнили и плесени, уместного в сыром подвале.

В комнате было всего два стула, оба низкие и глубокие; рядом с каждым стоял небольшой столик. На одном столике горой лежали бумаги, и отдельные листки, и переплетенные вместе; на втором ничего не было, кроме пера, чернильницы и довольно обычного на вид ножа: Йен решил бы, что нож охотничий, хотя здесь, наверху, вряд ли найдется дичь.

Длинная черная завеса свисала с латунной штанги, вделанной высоко в стены, и закрывала заднюю часть комнаты. Если где-то роскошь и была, то только за этой занавеской.

Ну же, Отпрыск, почему бы тебе не отвлечься ненадолго от своих танцовщиц, чтобы выйти поговорить с нами?

– Доброго вам дня, – раздался из-за завесы спокойный голос. – Благодарю вас за посещение.

Оценить возраст говорящего было нелегко. Конечно, это мужчина; не юноша, но и не старик – судя по твердости голоса.

– Не стоит благодарности, – откликнулся Осия. – Меня терзает любопытство. Вы не возражаете, если я спрошу у вас одну вещь?

– Это, я полагаю, зависит от того, каков вопрос. Попробуйте, и посмотрим.

– Почему вы сидите за пологом? – Осия указал на занавес, хотя Отпрыск не мог этого увидеть. – Я не первый раз в Старой Крепости…

– Безусловно. Вы же сами и построили Крепость, Орфиндель.

– В легендах говорится, что Крепость построил Древний по имени Арвиндель или Орфиндель. Только ведь отсюда еще не следует, что я тот самый Орфиндель, не так ли?

– Нет, – раздался негромкий смешок. – Это следует вовсе не отсюда. Но оставим пока эту тему.

– Так вот, – продолжал Осия, – я бывал здесь прежде, однако никогда не замечал, чтоб Отпрыск вел жизнь настолько, ну…

– Уединенную, – вставил Отпрыск. – Полагаю, вы искали именно это слово.

Или «затворническую», подумал Йен. Кто этого захотел – сам Отпрыск или его якобы мажордом?

И зачем занавес?

Хорошо бы сейчас иметь при себе маленькую собачку, чтобы она отдернула завесу. В конце концов, кто станет винить собаку?.. Йен, правда, не знал, что именно обнаружится за пологом – разве что Фрэнка Моргана там не окажется точно: голос Отпрыска напоминал скорее голос Уоллеса Биэри. [11]

Да все равно, я же не Джуди Гарленд. [12] Хотя искушению щелкнуть каблуками и сказать «в гостях хорошо, а дома лучше» невозможно было бы воспротивиться, реши Йен, что из этого выйдет хоть какой-то толк.

– Да, Орфиндель, не замечали. Я… человек спокойного нрава и устроил так, чтобы меня видели лишь немногие.

– Только Наследник и клаффварер, как я слышал, – сказал Осия.

– У вас слишком хороший слух, может статься. Я люблю одиночество и избегаю сближаться с кем бы то ни было.

– Ну и ладно. – У Йена лопнуло терпение. – Любите одиночество – и любите. Но зачем нарываться на неприятности, посылая своих псов охотиться на Торсенов?

У Дариена дель Дариена упала челюсть, Осия сделал шаг назад.

– Интересный вопрос, Йен дель Бенджамин, – произнес Отпрыск.

Йен не совсем вник, какой смысл в подобном обращении – ну и что с того, что Отпрыск знает про его горе-отца? Если это угроза, то Йену все равно.