Алистер (СИ) - "Гори Вива" (книги онлайн полностью .TXT, .FB2) 📗
Она молчала, боялась произносить звуки, прерывая мой изложение, когда я добрался до любви. Дошло до неё, я буду лишь надеяться. Никто не идеален, но приходится стремиться к этому идеалу, чтоб вас всех! Броситься с головой в авантюру с самим собой и продолжать драться за будущее, дабы судьба услышала твои крики и избавилась ото сна.
— Почему ты стал ко мне терпеливее? — в никуда выпустила Шарлотт.
— Потому что к тебе нужно проявлять больше терпения. Очень много, — я незлобно посмеялся. — И перестань вытягивать из меня признания в любви. — Думаешь, я дурак?
— Жак, перестань. И что же мне делать? То есть нам делать? — она резко смягчилась и избавилась от напряжения. Снова меня проводит.
И с этим есть тоже нужно кончать. Переводить всё к постели… Она могла стать проституткой, но по какой-то причине не стала. Но лучше бы наоборот, и тут я смотрю исключительно на денежную составляющую, ведь видно, что она не доедает, как и дочь. За то, что она не опустилась до проституции, я рад. Но со всем прочим у неё не сложилось самым плохим образом.
И её изменения в тоне всегда настораживали, подсказывали, на что намекает Шарлотт. Она довольно простой человек, посредственный, со своими закидонами, и лишь ей решать, меняться ли ради родного человека, на минуточку, собственного чада. Детям всегда приходится отдавать, а родителю запрещено брать взамен. Видимо, Шарлотт не согласна на подобную авантюру.
Она никто. Не мать. Не личность.
С кем я работаю? А всё же по-настоящему верю, что жизнь меняется.
Резкость моих секундных размышлений порой меня не оставляют равнодушным.
Но чтобы хоть каким-то проявлением в мире не приносить вреда, пора браться за добрую сторону.
«Что мне делать?» — напоследок напомнил я себе её слова.
— Не быть балластом.
Я мгновенно выставил указательный палец, показывая, что нет смысла продолжать этот бесконечный разговор. Шарлотт же может приправить его напоминаниями о моих похождениях, ещё что-нибудь вспомнит, повесит на меня якорь и запрёт, как заложника.
В кармане затикало. Наконец-то что-то знакомое и правильное в этом мире обрушилось на мою голову.
— Давай поговорим, — отвлекла меня Шарлотт.
— О чём?
— О нашем с тобой будущем, — весело отчеканила женщина и взялась за моё предплечье. Мне противно.
— Если ты разделишь это понятие, то я с радостью, — убрал конечность со своего тела. — Но всё кончится между нами с разводом. Мы оба разные люди, непозволительно разные. Пойми, поступать правильно — не страшно. Начнёшь верить в светлое будущее — добьёшься его. Но это лишь процент. Процент, за который отвечает удача. А девяносто девять относятся к твоим стараниям. Приди в себя.
— А если я не горю желанием стараться? Если меня устраивает наша старая сырая квартира? Если мне глубоко всё равно на то, что любовников у меня накопилось больше, чем у тебя любовниц? Любовь к тебе не мешает мне их заводить. Если забыла про Банжамин, не чувствуя ни капли вины? Если в дом престарелых я ходила не по своей воле? Не научилась готовить, воспитывать, устраивать мужа. Хобби нет. Что тогда со мной?
Я, не раздумывая, сказал:
— Меня тогда послали не облегчать твою участь, а незачем наблюдать за мёртвым человеком.
Шарлотт сузила веки и махнула полами халата, удаляясь с мерзким выражением. Дальнейшие часы она не плакала, как я рискнул предположить. Я не был удовлетворён сказанным и её диалогом.
Мне бессчётное количество раз что-то не нравилось в клиентах, но этот начал выводить меня с первой встречи. Я увидел Шарлотт и вмиг разобрался, что с ней я намучаюсь в тот редкий случай, когда перед моим приходом всё безбожно брошено в реку. Надежда есть всегда, она помогает выбраться из безвыходной ситуации. Ей бы покрепче взяться за камушек на обрыве, смогла бы ответить жизни.
Люди, есть в вас безнадёжность, и иногда она непробиваема. У всех есть причина жить, будь то любимый, работа, солнечный луч — последнее даже лучше: вечность будет вашим ориентиром.
Громкость слов не пугает, она манит, выкладывает перед вами путь. К сожалению, не у всех живых есть тот, кто скажет это. И Шарлотт я уже сказал излишне.
— Алистер, ты погуляешь со мной? — Банжамин выпрыгнула в гостиную и уставилась на меня. Она практически светилась, что особенно отличалось от Шарлотт.
— Попозже. И на улице холодно. У тебя есть тёплая одежда?
— Есть! — непоколебимо выкрикнула девочка.
Как её ещё не украли? По рассказам она много гуляет.
— Все взрослые медленные, — фыркнула и пыталась утащить меня, но только пыхтела.
— Да, согласен. Я медленный.
На это Банжамин погримасничала и вовремя заметила на мне пальто, намекая, что я уже готов. Я вообще готов куда угодно и когда угодно на прогулку, но мне не поможет сейчас походить. Я не в том мире, чтобы отдыхать почём зря. Тихий — то ещё место для отдыха. Когда я нахожусь в первом облике в Тихом, я чувствую предвкушение и опасение, как бы кого ненароком не задеть. Облегчение приходит во Мраке, моём доме, и гулять я не буду: пропущу самые важные мгновения клиента. Я исчезну перед Банжамин и брошу её, выполняя свой долг. А девушек бросать неприлично, к тому же у меня их целых две, как оказывается.
Тик-так, тик-так. С минуты на минуту я брошу это дело и буду занят следующим заданием. Мне не терпится оставить всё позади и…
— Сбежим сегодня?
— Я не закончил с твоей матерью. Я должен уладить некие дела, — сгладил углы.
— Бросим её и сбежим. Поделом. Она как-нибудь сама. Ты должен забыть про неё, и мы сыграем свадьбу. Я подросту, и ты полюбишь меня как девушку. Не бесконечность же мне быть ребёнком. Мама почему-то закрывалась с разными мужчинами, а я с тобой буду. Ты же не против?
Тут моя душа отпала.
Яблочко от яблони недалеко укатилось. Банжамин? Но чтобы она сказала мне такое? Это вполне может быть бред малолетки, но у меня плохое предчувствие. Какое же оно плохое… Она что, думала об этом, когда я пел ей колыбельную, успокаивал, разговаривал? Банжамин, она же девочка… Стоп, она не всерьёз. Я утрирую.
— Когда мы поженимся, я нарожаю тебе детей. Ты будешь моим, а я буду не одна на работе. Сразу предупреждаю: подозревать меня не смей! Я сама решу, с кем и когда мне быть.
— Ты же шутишь. Ты мечтала о принце на белом коне и прописала всю вашу совместную жизнь. Я же прав? Ага, не волнуй меня больше так, — я присел, как старик с загруженной спиной. Загруженной жизнью!
— Я серьёзно, — Банжамин безвинно похлопала ресницами. — Мы поженимся и будем вместе. Ты не хочешь?.. И ладно, я хочу. А отказывать женщине нельзя.
Воспитание у этой будущей девицы не лихое. Либо смотрела много никчёмных фильмов, либо научилась у матери, к чему я больше склоняюсь. Шарлотт испортила девочку окончательно, но на этот раз я не прикрываюсь за словом «утрирую», это настоящая проблема. Ведь Банжамин тронула пуговицу моей рубашки. Я немо отрыл рот от безысходности и встал на ноги.
— Нет… Убери руки. — Сразу её прикосновения стали для меня такими же противными, как у Шарлотт. Ну молодец, научила дочь, отличная мать.
Тик-так, тик-так, тик-так.
Не обращаясь к часам, я уверен, что они настраиваются. Скоро будут ходить ровно по миллисекундочкам, и мне необходимо отправиться к Шарлотт, дабы узнать причину её смерти. Ранее часы не подавали знаков — она была спокойна как удав. И не спала. Неужели безвыходное самоубийство? Она задумала его ещё сначала, а день выпал на сегодня, чтобы теперь я выполнил свою задачу. Самоубийство способно облегчить душу лучше любого бальзама, но окончательно сломить человека.
Выводы человека перед самовыпелом существуют самые разные, например: «Я освобожусь после смерти», «Будущее моё настанет после этого, я буду работать над собой в мире Сатаны», «Я заслужил». И у Шарлотт будет вывод, связанный с тем, что она вынесла после мучительных дней позора и предательства.
— Ты куда? Я с тобой, — Банжамин пошла вслед за мной с планами о «нашем» будущем.
