Пасифик (СИ) - "reinmaster" (читать книги полностью .TXT) 📗
«Никто не вспомнит, что мы были, — думал Хаген, машинально вздрагивая под каплями слов, долбивших прямо в темя. — Никто, никто. Строка в реестре, статус „исполнено“. Точка и ничего после. Они уже взяли Марту? Может быть, и нет. А если да? Вопросы, допросы, подъёмы среди ночи — в час, в три, в пять… Инъекции амитала с кофеином, весёлые таблетки… А потом придёт Байден, зловещий шут, и Векслер со своими инквизиторскими нейрощупами… Нет-нет, они не взяли Марту. Он знает только про меня. Только про меня, пожалуйста! Только…»
— В молчании есть своя прелесть, — заметил Кальт. — Последние пять часов вы вели себя в целом неплохо. Продемонстрировали своё послушание. Я доволен. А теперь покажите мне свою откровенность.
— Я вас ненавижу, — тихо сказал Хаген.
— А, — отозвался Кальт. — Я знаю, знаю. Ничего, Йорген, привыкайте. Это рабочий момент. Он нам не помешает. Продолжайте, вы среди своих. Дорога длинная, а что может быть лучше компании внимательных и неравнодушных собеседников? Франц увлечён навигацией, но будьте уверены, он тоже неравнодушен. И мы внимательно вас слушаем.
— Мне нечего сказать.
— Да бросьте! Я помогу.
— Мне не нужна ваша помощь!
— Как же, помню: вам ничего от меня не нужно.
Его низкий, спокойный голос сам по себе звучал как издевка. Издёвкой было его присутствие — из-за него и без того ограниченное пространство сжималось в кулачок, в мушиный скворечник, в точку абсолютного нуля. Хаген нажал кнопку, опускающую стекло. Никакого эффекта.
— Хотите, буду задавать наводящие вопросы?
— Не хочу.
— Вы присутствовали на встрече друзей. Что думаете о Лидере?
— О каком из? Их было, как минимум, трое.
— Очень хорошо, — одобрил Кальт. — Снимайте грим, Юрген-Йорген, дайте коже отдохнуть. Лидер увидел ваше лицо и оно ему понравилось. А я и не сомневался. У вас отличное лицо, на нём простым двоичным кодом записаны интереснейшие вещи. Кое-что, правда, было накарябано поверх, другой ручкой, но я разбираюсь в хитросплетениях почерка. Нет-нет, не отворачивайтесь, дайте прочитать сноски, весь этот мелкий шрифт, примечания и дополнения. Так что вы думаете об адаптации?
Хаген отвернулся к окну. Пальцы правой руки конвульсивно сжимались, царапая чехол из псевдокожи, левая — вцепилась в ремень. Жёлтые всполохи впереди на трассе означали объезд. Траум остался позади, но дождь продолжался.
Сидящий рядом человек издал тихий смешок.
— Приятно встретить единомышленника-социолога, специалиста по мутациям общественного сознания. Улле часто сравнивает Райх с отлаженным механизмом. Но Райх не механизм, Райх — организм. Система, открытая тлетворным ветрам и всяческим влияниям. А как считаете вы?
— Честно?
— Честно.
— Райх — это раковая опухоль, — сказал Хаген. — А вы — аномальная клетка с неутолимой страстью к делению. Вы заражаете всё, к чему прикасаетесь. К чёрту. Заканчивайте оперетку! Пиф-паф. Мне выйти или вы запачкаете салон?
Он рванул ремень безопасности, но сильная рука прижала его к спинке сиденья. Плечо резануло болью, которую он воспринял как должное.
— Сидеть! — сказал Кальт негромко. — Вашей логикой можно колоть орехи. Одно хорошо — вы мне доверяете, а стало быть, небезнадёжны. Успокойтесь, вы перенервничали и наговорили глупостей. Вот так. Что у вас есть, кроме Райха? Детям и дикарям показывают не буквы, а бусы и картинки. Франц, мы отправляемся на экскурсию! Наш техник серьёзно болен.
***
— Куда вы меня притащили?
Он принял решение сохранять невозмутимость, но не удержался, когда увидел монументальную башню, вход в которую зиял перед ними чёрной дырой.
Вместо ответа Франц слегка подтолкнул его в спину.
— Вперёд, солдат!
— С возвращением, — съязвил Хаген. — Я скучал.
Здание было законсервировано, но не обесточено и тщательно охранялось. Кальт переговорил с охранником, и свет моргнул, сделался ярче, и где-то за поворотом защёлкали-загудели лифты.
— Что это за место?
— Экспериментальный комплекс «Вектор», — ответил Франц. — Одно из самых высоких зданий в округе. И ещё у него есть смотровая вышка.
Хаген попытался сопоставить сказанное с так и не заданным вопросом. Ничего не получилось. Он копнул ещё раз и нашёл сразу два смысла.
— Вы хотите что-то показать? Или сбросить меня оттуда?
— Один из вариантов мне нравится, — сказал Франц. — Угадай, какой.
Уютная кабинка лифта приняла их и вознесла на самый верх, к больнично освещённым коридорам и лестничному пролёту, увенчанному ожидаемой дверью. То ли она была открыта, то ли магнитный ключ Кальта отпирал все замки. Они оказались на круглой площадке с арочными окнами от пола до потолка, но справа обнаружилась ещё лестница и ещё одна дверь, и только преодолев это последнее препятствие, они очутились на смотровой площадке.
— Ого! — воскликнул Хаген, в самом деле превращаясь в ребёнка.
Или в дикаря. Всё, что он мог выдавить кроме, звучало ещё менее членораздельно.
— Вот вам и «ого», — отозвался Кальт. — Можете подойти к ограждению, но не пытайтесь перелезть. Во-первых, не успеете, а во-вторых, это будет самая большая ваша глупость из возможных. Я хочу показать вам Райх. На Луне, с которой вы свалились, не найдёшь таких точек обзора.
Ему пришлось повысить голос, чтобы быть услышанным. Ливень к счастью прекратился, но порывы ветра, едва не сшибавшие с ног, обрушивали мириады мелких ледяных брызг. Разгребая подошвами слякотную кашу и поскальзываясь на каждом шагу, Хаген с трудом добрался до ограждения и повис на нём, впитывая увиденное.
Клубящееся пепельное небо было ближе, и ниже, и намного больше, чем он мог себе представить. Истощившие запас молний грозовые гроздья переместились к западу, а c востока уже наступал новый атмосферный фронт, бодрый и опасный, скрывающий под мантией хлопушки и фейерверки. В разрыве же между тем и этим царило относительное затишье, и если приглядеться, можно было угадать, где появятся вскоре первые, самые крупные звёзды.
А далеко-далеко внизу, под ногами распростёрся Райх.
Как лес, возникающий по деревцу, по выскакивающим то здесь, то там еловым веткам, хаотичным развёрткам кустарника, а потом — и вверх, и вправо, зелёными ярусами, до самого солнца — обрастающий мохнатой ретроспективой без дороги назад, так и Райх проявился в деталях, обломках геометрии — пятна, квадраты, окантованная синим стрела «Кроненверк», золотисто-белым — треугольник Ратуши, потеснённый шахматной клеткой техноцентров. Игральные кости — «Датенбанк», три кристалла — «Нейротех» и поменьше, побледнее, ступенями до самого низа — «Рад-Лаб», «Гебо» и приют лжецов-напёрсточников от науки — «Метеобюро».
А чуть ближе — игла радиовышки, а чуть дальше — кубик на кубике — район партийных общежитий, Парк Славы, военный городок. А вон и купол Цирка, а за ним — синхронное мерцание новых жилых кварталов! Ярко и остро, до рези в глазах. Хаген моргнул. Налетевший ветер смешал краски в крутящуюся спираль. Флик-фляк, слепое сальто! Гудение в ушах всё усиливалось. Рифлёная плита под ногами дрожала и подпрыгивала. «Сейчас нас унесёт», — подумал Хаген и почувствовал, как кренится башня. Кранк! — сказали металлические балки. Кирпичик за кирпичиком… да нет, какой кирпич — сталь и железобетон, блок за блоком, прощай, ласточкино гнездо…
Кто-то надвинул ему на голову капюшон, и шум утих. Башня стояла вертикально и никуда не падала.
— Да вон же! — воскликнул Франц, тоже приникая к ограждению. — «Ти-Инжиниринг». Я даже их погрузчик вижу. А вон, глядите, поезд!
Увлёкшись, в неожиданном азарте он саданул Хагена в бок — левый, но отдача была весьма ощутимой. Хаген охнул, выругался сквозь зубы и вдруг с изумлением, как в первый раз, увидел заводы. А вместе с ними — другой Райх.
Истинный. Огромный.
Слаженный и чёткий.
Как машина.
Он даже рот приоткрыл, до того невероятным в своей простоте было зрелище — несложная, но мощная головоломка и каждый кусочек на своём месте.
