Коронный разряд - Ильин Владимир Алексеевич (читать книги полностью txt) 📗
Глава 13
Как говорит народная мудрость, если вы платите вашему охраннику мало, то найдётся тот, кто будет платить ему достаточно.
— Доброй ночи, Роман Вениаминович, — постучался я в резную дверь центрального входа университета, заглядывая сквозь толстое стекло узорных окошек внутрь холла.
В приятном полумраке, подсвеченном желтой лампой, справа от входа шевельнулась тень, прозвучали семенящие шаги, а еще через пару секунд дверь отворилась, выпуская приятное тепло в прохладу августовской ночи.
— Максим Михайлович, — искренне обрадовался пожилой смотритель университета, распахивая дверь. — Заходите быстрее! — Осторожно выглянул он наружу и посторонился, пропуская меня внутрь.
В темно-красной жилетке поверх желтоватой рубашки, седой и с массивными очками на носу, от которых тянулась серебристая цепочка к шее, Роман Вениаминович напоминал скорее профессора, чем ночного сторожа. Схожесть объяснялась очевидно — когда-то он действительно вел тут философию, но с достижением пенсионного возраста оказалось, что ставки преподавателя для него больше нет. Зато отыскалось место ночного сторожа, кое-что добавившего к неплохой, в общем-то, пенсии.
Но на мечту, увы, денег все равно не хватало. Хотя кто бы мог подумать, что у стариков остались мечты.
Вот и те, кто ставили смотрителя на эту должность, посчитали его проверенным и досконально понятным — вдовец, трое детей, восемь внуков, идеальный послужной список и никаких амбиций. Поэтому ему доверили ключи, порядок взаимодействия с сигнализацией в главном здании и оставили доживать на этом месте последние дни.
Между тем, страница Романа Вениаминовича в социальных сетях пестрила огромным количеством фотографий самого лиричного свойства — берег моря, небольшое бунгало и одинокий мужской силуэт на пляже с удочкой в руках. Иногда вместо моря была река, а бунгало сменял добротный дом-трехстенка. Но моря там было больше — теплого, светло-синего, подернутого рябью легким ветерком.
Дорогая мечта, на которую с его восьмым десятком лет никак не накопить.
Я мельком повернулся к пустующей парковке, въезды на которую к ночи перегородили цветочными клумбами — чтобы не баловали на машинах под окнами. Никого — разве что утопали в темноте дальние части площади на контрасте с яркостью мощных прожекторов, высвечивающих статный силуэт здания.
Зашел внутрь здания на пару шагов, давая сторожу закрыть двери на засов, и огляделся, привыкая к мрачноватой темноте, собранной из угловатых силуэтов рамок металлоискателей, прямоугольников объявлений и схем на стенах и нескольких дверей в конце помещения, которые скорее угадывались, чем были видны.
Неожиданно темнота в дальнем углу шевельнулась и выступила вперед в виде моложавого охранника, небрежно придерживающего правой рукой укороченный автомат, зацепленный ремнем на плечо.
— Вы кто такой? — Грозно прозвучал слишком молодой, оттого звонкий и нестрашный голос.
Который даже самому владельцу, по всей видимости, не понравился — иначе бы руки и тело его не заискрились бы пленкой «Щита Духа», показывая довольно серьезный для возраста боевой ранг. «Воин», надо же.
— Коля, это ко мне, — выступил вперед меня Роман Вениаминович, отмахиваясь от него небрежным жестом руки.
— Но ведь не положено же, — возмутился парень, но без прежнего напора..
— Чай мой пил? Печенья мои ел? — Недовольно проворчал сторож. — Не положено ему.
— Да я для порядка, Роман Вениаминович, — пошел тот на попятный, добавив в голос виноватые нотки. — Если к вам, то ладно.
— Все в порядке, офицер, — продемонстрировал я в воздух удостоверение, в котором не было ни слова правды (и которое было точно не разглядеть). — Я с ночной проверкой.
— Ежели так, то совсем хорошо, — подобрел молодой охранник с облегчением отступил обратно в темноту.
Да и обращение мое ему явно понравилось.
Понятное дело, охрана такого огромного здания не могла быть возложена на одного старика. На подряде у университета находилось несколько охранных контор полным составом, обеспечивающих как физическую защиту руководства и территории, так и поддержку видеонаблюдения с сигнализацией. И понятное дело, никому из этих охранников университет не мог и не хотел доверить шкафчик с ключами от аудиторий. А вот бывшему преподавателю — мог. Естественно, изрядно напугав перед этим ответственностью и карой самого князя Воронцова, наследовавшего почетное, хоть и сомнительное право тратить уйму денег на покровительство университету.
Заодно, разумеется, кара настигла бы с самого верха — университет все же был государственный и принадлежал императорской фамилии, со всеми из этого вытекающими последствиями. Но двух смертей не бывать, а Воронцовыми пугать было проще и безопаснее.
Однако есть такой возраст, когда тягостное ощущение невозможности что-то изменить бросает человека то на покупку лотерейных билетов в надежде на призрачный шанс, то на изменение некоторых жизненных принципов.
Вот и наш смиренный сторож, получив два дня назад в полную его собственность участок на побережье в Феодосии со скромным домиком в два этажа, решил, что без принципов будет теплее зимой и определенно полезнее для здоровья во все остальные сезоны (морской воздух, опять же — при его хроническом бронхите). Тем более, что сделка была прикрыта весьма искусно, а дом с землей принадлежали даже не ему, а фирме, от которой он неожиданно получил сто процентов акций на предъявителя. Короче говоря, есть за что поскучать тут еще два года, изредка выполняя некие поручения.
— Все в порядке? — Спросил я шепотом, когда Роман Вениаминович дошел до своего столика, скрытого за большим трюмо, и зашебуршал в верхнем ящике стола, что-то в нем выискивая.
— Как сказать. Сегодня у нас шумно и многолюдно, — так же тихо отозвался он, выразительно посмотрев наверх. — Проректоры, заведующие кафедр, всем не спится. И, представляете, камеры совсем не работают. — С лукавой улыбкой указал смотритель на черные прямоугольники мониторов на его столе, которые укрывались деревянной стойкой от постороннего взгляда.
А вот это уже не я. Кто-то иной позаботился.
— Где они? — Собрался я, прикидывая варианты.
— Так ключ ищут, — простовато посмотрел на меня Роман Вениаминович, похлопав ресницами. — От аудитории, где все работы лежат. Всем туда отчего-то нужно. Кто телефон забыл, кто паспорт: «им на секундочку». А я говорю — не было ключа! Вон, журнал посмотрите. — Тронул он толстенный и наполовину исписанный гроссбух, лежавший на столе справа и открыл его там, где закладкой была поставлена ручкой. — Не сдавал никто. Ищите, кто из преподавателей был последним. А может, он домой его с собой забрал? Или на кафедру унес и там оставил?
— Как думаете, найдут? — Улыбнулся я.
— Вот этот вот ключ? — Появилась в его глазах хитринка, а на стол из его ладони легла длинная железка с рядами зацепов-секреток. — Навряд ли.
— Одолжу на пару часов?
— Максим Михайлович, обижаете, — пододвинул он ключ ближе и добавил выражению лица просительный оттенок. — Вы уж не сочтите за труд, по завершению дел выкиньте его куда-нибудь в темный уголок, чтобы с утра его техничка нашла.
— Может, его в ординаторской какой оставить? — Усомнился я.
— Максим Михайлович, чем проще, тем лучше, я вас уверяю. Вы бы знали, сколько ключей и от каких кабинетов теряются тут каждый месяц. — Покачал он головой уже с искренним осуждением. — А ведь уважаемые люди, доктора наук. Словом, удачи вам.
— С ним точно не будет проблем? — На всякий, легонько кивнул я подбородком назад, где в темноте кемарил на стульчике молодой охранник (отсюда его было видно отчетливо).
Меня, разумеется, еще днем уверили, что никаких сложностей не ожидается. Оттого (да и по недостатку времени — никак не планировал, что придется сюда вламываться ночью) конкретно на этого человека заготовок не было. Пришлось верить — цейтнот, форсмажор, Ника.
— Думать забудьте, — отмахнулся сторож. — Я вас, на всякий случай, как нашего молодого завкафедры химии в журнал запишу и время проставлю, вы с ним одинаковой комплекции, в темноте тут все равно не видно. Тем более, он тут тоже где-то бродит. Да и не будет Слава ничего говорить, Максим Михайлович! А станет, так кипятка лишу, паршивца!
