Госпожа ворон (СИ) - Машевская Анастасия (лучшие книги онлайн .txt) 📗
— Давайте лучше я, — тихо попросил Серт, краснея и запинаясь. — Проберусь тихо и вырежу к чертям и Раггара, и всю его семью.
— Клянусь, — протянула Бану, — сделай мне предложение сам Шаут, это выглядело бы не так безумно. Тахбир, сообщи об этом деду.
— Тан Ниитас? Думаешь, ему стоит знать, Бану?
— Непременно. И узнать он должен не просто так. Переговорите между собой. Кто-то из офицеров или моей охраны, кто уже был у Ниитасов, должен поехать к тану лично.
— Это еще зачем? — подала голос Итами.
— Дед любит нарочитое внимание. Нужно послать за ним доверенных людей, а с ними — несколько человек из сиреневых, которые остались в наших землях.
— Почему ты не хочешь решить письмом? — настаивал Тахбир. Затея не казалась ему хорошей: покойный брат всерьез недолюбливал своего тестя.
— Потому что у нас с Иденом слишком много вопросов, которые надо обсудить: брак Адара, мой брак, необходимость разгромить Раггаров, когда война снова войдет в активную фазу.
— Война? — переспросил Тахбир.
— Война закончилась, Бану, — заявил Русса.
— Разве? — танша вскинула брови в легком презрении, как, пожалуй, делала она одна. — В войне не всегда ясен победитель, но проигравший есть всегда. Наличие проигравшего — единственный верный признак того, что война завершилась. Я не проиграла, и раману Тахивран тоже. И когда ее не станет, Джайя, наша новая раманин, ведомая несмышленая девчонка, которая все еще принимает черное за белое, хитрость за правду, а вожделение за любовь, вступит в игру против нас, перехватив поводья также, как я перехватила свои у отца.
Бансабира обвела глазами собравшихся: Гистап легонько покачивал головой, вдумчиво глядя перед собой; Русса, нахмурившись, бессмысленно таращился на столешницу, Дан обхватил руками голову и тупо мычал время от времени.
— Ничего еще не закончено. И на данный момент тан Иден Ниитас — наш самый верный союзник.
— Разве он? — спросил один из кузенов Тал, брат-близнец Иттаи. — Мне казалось, есть некто, гораздо более верный твоим целям, сестра.
Бансабира выдохнула. Стало быть, разговор начистоту? Рано.
— Тахбир, Гистасп, останьтесь. Остальные могут идти. Решите меж собой, кто из вас отправится к Ниитасам и как скоро будет готов выехать. Итами, тебя я попрошу заняться тем, в чем ты разбираешься лучше нас всех: надо подумать о подарке для деда и дяди. Как управитесь, дайте знать. Махран, ты организуешь разведку в Золотом танааре. Дан, Серт, ваше поручение тоже в силе. Вечером жду.
Когда собравшиеся поклонились и разошлись, когда страже было велено никого не впускать и стоять по ту сторону двери, Бану жестом пригласила оставшихся мужчин сесть на ближайшие к ней стулья.
— Вы все, — медленно ощупывала глазами мужчин, — и Яввузы, и бойцы, считаете, что наибольшую пользу принесет мой брак с Маатхасом. Верно?
Мужчины затушевались: как-то неловко было обсуждать такой вопрос с собственным сюзереном. Тахбир, как ахтанат и член семьи, обладающий большим правом голоса, попытался сгладить момент:
— Просто, Бану, дорогая, ценным может быть только брак с северянином. Внутренняя знать в виде сословия лаванов, сколь бы знатны ни были, не годится для высокого брака. Нас всего три клана, и с Каамалами ты уже в родстве.
Бансабира снова качнула головой и вальяжным жестом указала на письма в центре стола.
— Просмотрите их. Вахииф, Дайхатт, Ююл, даже Аамут и Раггар — все они подсуетились. Но Сагромах Маатхас ничего не предлагал мне и ничего не просил. По сей день. Так что, если выбирать из имеющегося, очевидно, что самым перспективным становится Дайхатт. К тому же, есть еще один момент, связанный с этим, о котором, в первую очередь тебе, дядя, следует знать. Если сейчас ты велишь Гистаспу выйти, мы обсудим это наедине, если готов довериться ему, поговорим вместе.
Тахбир напрягся и долго изучал лицо племянницы. Неспроста ведь она так рьяно защищает Гистаспа. И все же… дела семейные — это дела семейные, негоже в них лезть посторонним. Тахбир рискнул.
— Без обид, Гистасп.
Тот, не выглядя особо расстроенным, мимолетно улыбнулся, встал и с поклоном простился с таншей. Тахбир поглядел на Бану с недоумением.
— Не думал, что я его выставлю?
Тахбир слегка закашлялся — потянуть время и подобрать слова.
— У тебя… очень доверительные отношения с ним.
Бансабира, наконец, расслабилась.
— А какими еще они могут быть? Он не подвел меня ни разу. Он всегда действовал вовремя, и принимал лучшие решения. Когда он не мог дать совет, он признавал это, когда мог, он советовал, а не требовал. Он поддерживал меня у Ниитасов, как мог и умел. Прошел рядом всю Бойню, ни разу не пожаловавшись. Чтобы я ни поручила ему, он ухитрялся выполнять почти невозможное. И, в конце концов, — шепнула Бану в заключении, — Гистасп фактически принял мои роды.
Тахбир, совладав с некоторой степенью удивления, улыбнулся. Он знал еще от Сабира, какую важную роль неожиданно сыграл Гистасп в появлении у Свирепого единственного внука. Но и подумать не мог, что однажды, Бану сознается в этом сама.
— Только этого не знают все, Бану. Поэтому все выглядит так, как выглядит.
— И все же он не забывает, кто он. Ты, ахтанат, повелел ему выйти, и он вышел без запинки.
— Только потому что ты здесь. Гистасп становится верным тебе до страшного, но не забывай: сколь ни бейся, северного волка никогда не сделаешь ручной собачонкой.
— То же самое я могла бы сказать и о себе. О всех Яввузах.
— Думаю, о ком-то из них ты и хотела поговорить? — подвел Тахбир.
— Точно. Когда здесь был Каамал он прямым текстом заявил, что никогда не поддержит брак с Маатхасом, отдав предпочтение Дайхатту. Но даже не это составляет главную дилемму моего замужества. Поклянись, что то, что я скажу, останется только в этой комнате.
Тахбир поклялся.
Бансабира поднялась с кресла и подошла к окну, чуть приоткрыв ставню и впустив свежего воздуха — для смелости. А потом рассказала о сговоре Этера и Тахивран и о требовании Яфура Каамала опять поженить детей.
— Выходит, — протянул Тахбир после рассказа, облизывая губы, — чтобы сохранить жизнь твоему сыну, мне придется пожертвовать дочь?
Бану, все еще не поворачиваясь к дяде, коротко вздрогнула. Все так, как он сказал. Ужасно звучит. Бансабира попыталась ответить, но голос отчего-то не подчинился. Тогда она растерла немного шею, прочистила горло и, обернувшись, как можно тверже постаралась заверить:
— Только в самом крайнем случае. Если мне удастся…
Тахбир перебил ее сам:
— Впрочем, этого следовало ожидать. Ты, твой брат, твой отец — все вы делаете то, что требуется. И мне тоже довелось сыграть роль в интересах клана, в свое время женившись на кузине Маатхаса. Правда, она скончалась, ты помнишь, почти сразу после свадьбы. Когда Сабир, потеряв тебя, не находил места от горя, он в порыве безразличия или слабости, уж не знаю, позволил мне жениться на Итами, которая к тому времени уже родила мне троих детей. Ты ведь знаешь, она дочь обычного рыболова.
Бансабира кивнула.
— То, что она ни разу не забыла этого, делает ей честь, дядя, большую, чем знакома почти всем из людей.
— Твой отец тоже это знал, и другие наши братья. Ванбир в свое время предложил Сабиру в обмен на свадьбу и признание моих детей законными заставить меня подписать клятвенный договор, согласно которому ни я, ни кто-либо из моих потомков не имеет права претендовать на танское кресло Яввузов. Когда пришли вести о твоем возвращении, Сабир велел повторно обнародовать этот договор, сделав столько копий, сколько возможно и развешав их на всех углах танаара.
— Ненавидишь меня за это? — спросила Бансабира в лоб.
— Честно? Вначале злился, когда только подписывал. Я думал, что я второй и единственный из земных братьев Яввуз, и кому, как ни мне, возглавлять наш клан, если со Свирепым что случится. А сейчас понимаю, что все сложилось к лучшему. Мне довелось пережить счастливое время в семье, увидеть, как выросли мои дети, в свободе и равенстве, не будучи приниженными, как Русса, или обещанными, как ты и Адар. Знаешь, Бану, Каамал впервые прислал сватов, когда тебе было четыре.
