Летняя практика - Демина Карина (книги бесплатно без TXT) 📗
Кто?
Елисею ненадолго стало любопытно. Он даже решил, что не станет убивать юнца сразу, расспросит сначала… а потом… потом будет видно.
— Так… — Говорливый оглянулся на начальника, который горделиво голову задрал так, что стала видна худая цыплячья шея. Такую перекусить и обыкновенный волк способен. — А может… пока живая…
Старший поморщился и кинул:
— Заканчивайте!
— Ну да. — Азарин не удержался от того, чтобы возмутиться. — Значится, как с девкой играться, то ему, а как…
— Хватит! — Его напарник потянул было клинок. — Добивай ее, и пошли…
— Тебе надо, ты и добивай.
Он сплюнул.
И умер.
Не успел даже понять, что произошло, откуда взялась эта чудовищного вида тварь, когда когтистая лапа смахнула голову с шеи. Та покатилась к ногам десятника, да и замерла, уставившись на сапоги остроносые… тварь же, получеловеческого обличья, будто бы горбата, длиннорука и криволапа, переломила второго воина с саблей его вместе.
Подкинула ослабевшее тело.
И, поймав на лету, просто перекусила пополам.
Гирей-ильбек не был трусом. И в набеги хаживал — мир миром, а граница стоит для того, чтобы было кому испытать крепость ее. Деревеньки жег. Мужиков сек. Девок… это смотря какие девки были. Сам он, рода известного, богатого, селянками брезговал, разве уж совсем непорченая попадется, юная. Да те отбивались, верещали… нет, Гирей-ильбек предпочитал наложниц укрощенных, которые знают, как понравиться мужчине, и, более того, нравиться желают.
О наложницах он и думал, глядя в желтые глаза с узким кошачьим зрачком. А еще о тетушке своей, подсказавшей пойти в услужение к Кеншо-авару, который — думать нечего — вскоре взлетит птицей да тех, кто на крыло присесть возжелает, с собой поднимет к самым звездам.
Сглотнул он.
И почувствовал, как подвело молодое тело — стало тепло в штанине.
Тетушка говорила, что легко будет. Надобно лишь постараться… да и чего сложного? Служить честью и за род словечко не позабыть замолвить, как срок придет… а в Россь он сам ехать вызвался… и теперь…
Зверь толкнул.
Легонько.
Убивать он не собирался.
— Она… она господина прогневила. — Гирей-ильбек упал на спину и, забывши про гордость — а человек взаправду гордый умер бы с достоинством, — пополз. На спине пополз, неловко, некрасиво расставляя руки. — Она… доносила…
Зверь не спешил убивать.
Он опустился на слишком длинные передние лапы. Вздрогнул всей шкурой, и втянулась в кожу рыжая клочковатая шерсть. А сам Зверь будто бы изнутри наизнанку вывернулся, и было это столь отвратительно, что Гирей лишился чувств, будто та девка, из-за которой…
…вздумалось ей…
…господина…
Он пришел в себя от того, что на голову лилась вода.
Студеная.
— Очнулся? — хрипловатым голосом поинтересовался рыжий парень.
Был он наг и не стеснялся своей наготы. И в первый миг Гирей даже подумал, что привиделось ему этакое страшилище, но увидел желтые глаза парня.
С вертикальным кошачьим зрачком.
А после и голову слишком говорливого Азура, насаженную на копье.
— Вижу, очнулся… с добрым утром. — Парень оскалился, показывая, что зубы его не по-человечески остры. — Или с недобрым? Знаешь, у меня вот недоброе…
Он сидел на моховой кочке, подогнув под себя ноги на азарский манер. И Гирей-ильбек узнал: это же один из рыжих, за которых россцам выдавали царевичей. Кеншо-авар обмолвился даже, что эти головы, если взять получится, можно будет продать дорого, а Гирей еще подумал, что деньги ему пригодятся.
Правда, теперь эти мысли казались ему смешными.
Его не связали.
И к чему, если рыжий, в тварь перекинувшись, разом настигнет. А может, позабавится, благородного азарина по местным болотам гоняя. Правда, тварь ведать не ведала, что Гирей в услужение был взят вовсе не за глаза черные, не за родство дальнее, но за то, что магом был, и не слабым. И пусть воды окрестные глушили магию его, но и малости хватит, чтобы…
— У меня брат умер, — сказал парень, почесывая за ухом огромного черного волка, который от этакой ласки лишь скалился да глаза прикрывал.
— Сочувствую. — Гирей думал, что не хватит сил у него уста разомкнуть, однако же слово само слетело с губ. Сказалась тетушкина выучка. — Но я… не убивал твоего брата.
Наверное.
Точно не убивал. Если тот столь же рыж, как этот нелюдь.
Гирей сел.
В мокрых штанах, вящем свидетельстве его, Гирея, слабости духа, было неприятно. Да и… как говорить с сильным врагом, когда от тебя мочой несет? И ладно, если только ею…
— Чем могу служить я? — Он сложил руки на груди и голову склонил. — Скажи, и все исполню.
И быть может, тогда получится выжить.
Во славу рода.
И не только… если получится, Гирей уйдет. Возьмет старика, теткой приставленного в услужение. Сведет своего коня, который быстр, как южный ветер, и сгинет. Не взлететь высоко Кеншо-авару, если перешел он дорогу рыжему. И о том надобно поскорей тетушке рассказать, чтобы успела она отыскать новых союзников в борьбе за место у белой кошмы.
И конечно, во собственное, Гирей-ильбека, благополучие.
Странное дело, но он успокоился. Не убила тварь сразу? Значит, нужен он. А если нужен, то сумеет договориться. Даром, что ли, тетушка учила?
— Можешь. — Рыжий усмехнулся, и почудилось, что силой своей проклятой он заглянул в самую суть Гирей-ильбека, прочел все мысли его, и показались те смешными. — Скажи, кто позвал вас сюда?
— Я не знаю.
Он и вправду не знал имени, но…
— Врешь, — спокойно произнес рыжий и, заткнув рот ладонью, ткнул пальцем в колено.
Не пальцем — когтем.
Твердым, что гвоздь.
Острым.
Гирей закричал, но рука, зажимающая рот, погасила крик. А пламя, рванувшееся было в желании испепелить наглеца, который причинил эту невыносимую боль, опало, улеглось, дрожащее и не способное справиться с этою чужой силой.
— Когда я тебя отпущу, — спокойно произнес рыжий, — ты ответишь на все вопросы. И тогда останешься жить. Если я решу, что ты чего-то недоговорил или же солгал… — Он провел когтем по щеке Гирей-ильбека и задумчиво добавил: — Человечины я еще не пробовал. Мой дед говорил, что человеческое мясо от звериного мало отличается. Помягче вот… а в остальном — дичь как дичь.
И в штанах снова стало мокро.
Гирей-ильбек говорил пылко и быстро, заглушая дикую боль в ноге, которая — он знал — никогда не будет прежней. Он рассказывал и о тетушке своей, которая была умна неженским умом, о матери, слабой и беспокойной, как большинство женщин, о даре своем — ныне, сколь Гирей поверил, бесполезном… о встрече с Кеншо-аваром, в свиту которого он был поставлен.
О службе.
Царстве Росском… о людях, что приходили в дом тайно.
И о том человеке, который явился к Кеншо-авару перед самым походом. Гирей-ильбек видел его мельком, но… дар его позволил заглянуть за личину.
Рыжий слушал.
Внимательно слушал. Наклонился даже. Дрогнули, раздуваясь, ноздри. А желтые глаза стали яркими, как драгоценный бурштын-камень.
— Опиши, — велел нелюдь.
И Гирей описал.
Пусть видел он гостя мельком, пусть стоял тот в тени, да и Кеншо-авар заслонил его массивною своей фигурой, однако… что-то да разглядел.
И рыжему хватило этой малости.
— Вот, значит, как, — растянулись в улыбке губы. И верхняя задралась, позволяя разглядеть длинные, чуть кривоватые клыки. — Интер-р-ресно…
Рычание клокотало в его глотке. И Гирей-ильбек с немалым трудом смирил предательскую дрожь.
— Я исполнил, что ты просил, — напомнил он, пока нелюдь не забыл об обещании. Люди-то слабы памятью, и вряд ли он, волколикий, сильно от них отличен. — Сдержи свое слово.
Как тетушка учила, пусть будут милостивы к ней годы.
Сдержанно.
С достоинством.
Не требуя, но лишь напоминая, что он, Гирей-ильбек, заслужил свободу.
Рыжий склонил голову набок.
— Ты забавный, — после долгого молчания произнес он. — Но так и быть, я отпущу тебя… уходи… и не возвращайся на эту землю. Здесь вам не рады.
