Честь чародея - Сигел Ян (читать книги бесплатно полностью без регистрации .txt) 📗
Ферн вздохнула:
— Это ужасно, но я не могу вспомнить его лица. У него были темные глаза, а у тебя светлые. У него похожее сложение, но… более атлетическое. Он был красив, как бог. Если бы он жил в наше время, он бы рекламировал одежду от Кэлвина Кляйна. Ты интересный и даже привлекательный, но тебя не назовешь красивым. — Он усмехнулся, обнажив щербинку во рту. — Как ты потерял этот зуб? — спросила Ферн.
— Я разбил отцовскую машину, когда мне было одиннадцать. Въехал в стену и ударился лицом о руль.
— Почему же ты не вставил искусственный?
— А зачем?
— У Рафа тоже не хватало зуба, — сказала Ферн, — и, кажется, в том же самом месте.
— Совпадение, — ответил Люк. — Это все ерунда. Не может быть, чтобы мы с тобой когда–то любили друг друга, иначе мы бы сейчас это почувствовали. А я вовсе не влюблен в тебя.
— Я тоже, — парировала Ферн. Она не чувствовала ни разочарования, ни обиды. Люк, не отрываясь, смотрел на нее.
— Однако я узнал тебя, когда увидел во сне, — сказал он. — Ив тот раз, когда мы впервые встретились.
— Значит, ты более чувствителен, чем я.
Они вышли из ресторана, и Люк усадил ее в такси, поцеловав на прощание. Правда, на этот раз только в щечку.
Гэйнор между тем собиралась с духом, чтобы позвонить Хью Фейрбэрну. На сей раз он вовсе не горел желанием увидеться с ней; очевидно, нашел другую женщину, которой мог изливать свои горести. Гэйнор понимала, что должна вздохнуть с облегчением, но сейчас ей нужно было его внимание, ведь только так она могла доказать Уиллу, что тоже на что–то годится в расследовании.
— Мне нужна твоя помощь, — сказала она Хью и постаралась изложить факты максимально правдиво, опустив только некоторые детали: — У одного моего друга неприятности. Я не могу сейчас все объяснить, но это связано с банковскими инвестициями. Не мог бы ты меня немного просветить?
— Смотря что ты хочешь узнать. Я в основном работаю с конфиденциальной информацией.
— Конечно, конечно, — запинаясь, успокоила его Гэйнор. — Но ты самый влиятельный банкир, которого я знаю…
И в этом она не лукавила, поскольку он был ее единственным знакомым банкиром.
Хью заметно оттаял. Он вообще легко оттаивал под воздействием вина, женщин и лести, даже если лесть высказывалась не очень уверенно, как это сделала Гэйнор. Объяснив, что будет чрезвычайно занят наиважнейшими делами всю следующую неделю, он предложил ей встретиться в пятницу и пообедать в только что открывшемся японском ресторане на площади Беркли. Гэйнор согласилась, несмотря на свою тайную неприязнь к сырой рыбе.
Она прибыла вовремя. На встречу она оделась в черное — не в облегающее сексуальное черное, а в такое, в какое одеваются вдовы и сироты, чтобы оградить себя от мужских ухаживаний. Гэйнор вообще любила черное, хотя подозревала, что оно ей не очень идет. Зато подходит к чему угодно, а ночью легко сливается с полумраком баров и гостиных. В самом ужасном ее кошмаре ей снилось, что она входит в огромный зал, полный народа. Люди перешептываются и смотрят на нее, и она вдруг понимает, что одета в ярко–красное. На Хью был угольно–черный пиджак, волосы он зачесал назад, открыв узкий лоб. Городская бледность его лица совсем не вязалась с внешностью деревенского сквайра. По натуре он был весельчаком и повесой, но стрессовая, волчья атмосфера Сити сделала его агрессивным, порой напыщенным субъектом, вечно жалующимся на непонятость. Гэйнор подумала, что самое лучшее для него — рано уйти на пенсию и перебраться в деревню с двумя–тремя псами, желательно лабрадорами, которые всегда поймут его, что бы он ни сделал.
Хью отличался от большинства людей, утверждающих, что их работа абсолютно конфиденциальна: стоило ему начать говорить, как шлюзы открылись, и он обрушил на Гэйнор поток ненужной и неинтересной ей информации. Судя по всему, он был торговым банкиром. Гэйнор же интересовала деятельность банкира инвестиционного. Только после нескольких безуспешных попыток ей удалось сбить Хью с любимого конька.
— Вот на прошлой неделе я занимался с одной бразильской лесоперерабатывающей компанией. В Бразилии очень большие леса. Конечно, мы не хотим напрочь вырубать их сельву, но лес должен отрабатывать вложенные в него деньги.
«Что значит отрабатывать? — подумала Гэйнор. — Это же лес, а не нерадивый служащий». Направив Хью в более или менее нужное русло, Гэйнор уяснила, что инвестиционные банкиры просто советуют своим клиентам, куда выгодно вкладывать деньги, а иногда, хотя и нечасто, вкладывают собственные средства банка. Такие банкиры должны быть очень проницательными и уметь предсказать, где будут самые крупные дивиденды, какие акции неустойчивы, будет ли рынок расти или падать, какие компании утонут вместе с ним, а какие выплывут с приливом.
— Они хитрые мерзавцы, — нехотя признал Хью. Конечно, свою специальность он ценил куда выше. — Если они попадают в точку, то могут сделать тебе состояние. А если ошибаются, ты теряешь миллионы. Или даже больше. Вот взять, например…
— А что тогда бывает с банкиром? — перебила его Гэйнор.
— Это подрывает его репутацию. Для бизнеса это ужасно.
— Но он не должен платить компенсацию или что–то в этом роде?
— Бог мой, нет, конечно.
Понимая, что сейчас ее снова могут увести в сторону, пустившись в рассуждения о неэффективности использования леса или безалаберности высшего банковского руководства, Гэйнор перешла к объяснению сути своей проблемы:
— Ты знаешь Каспара Валгрима?
— Господи, конечно, знаю. — Кажется, Хью не мог ответить ни да, ни нет, не заручившись божественной поддержкой. — Его банк, «Шиндлер Волпон», известен как «Ковчег Шиндлера», с тех пор как они занялись биотехнологиями. Знаешь, все эти штучки типа более крупных и сочных томатов или даже более крупных и сочных коров, более зеленого лука и тому подобное. Теперь они занимаются расшифровкой генного кода. Они и в другие сферы лезут, но это их специальность. Каспар Валгрим — их гений: он знает всю подноготную каждого ученого в каждой компании и может точно сказать, изобретут ли они лекарство от рака через десять лет и искусственного ребенка через двадцать или нет. На мой взгляд, немного рискованно, но именно здесь сейчас крутятся самые большие деньги — зарабатывают на всяких медицинских диковинках и выращивании поколения длинноногих супермоделей с мозгами Эйнштейна. Лично я предпочитаю, чтобы мои женщины были ниже ростом и миниатюрнее. — Хью плотоядно улыбнулся. — Как тебе понравилась черная треска?
— Она великолепна. — Рыба действительно оказалась на удивление вкусной.
— Отлично. Я знал, что тебе понравится. Рад видеть тебя. Так с чего вдруг ты заинтересовалась мудрым Валгримом?
— Его так называют? — спросила Гэйнор, втайне потешаясь.
— Говорят, у него есть шестое чувство. Хитер, как черт. Он подбирает маленькую компанию с одной–единственной лабораторией и парочкой выпускников университета, и, глядишь, через год они уже клонируют и пересаживают внутренние органы.
«Если, как считает Ферн, у Люка есть Дар, — размышляла Гэйнор, — может, и его отец обладает им?
Интересно, можно ли использовать этот Дар в финансовой сфере?»
— Что он из себя представляет? — спросила она. — Как человек, я имею в виду.
— Я его всего один раз видел. Он стал легендой в Сити, но вовсе не благодаря своим человеческим качествам. Знаешь, эдакая неприметная серая мышь. Никогда не показывает своих эмоций; может, у него их и нет. Монолит. Жена умерла давно, и вроде бы никто ее место не занял. Он, должно быть, женился очень рано, возможно, из–за того, что девушка забеременела, ведь ему еще нет пятидесяти, а у него сын лет тридцати с чем–то. Еще есть дочь, которая почти все время проводит в дорогих клиниках, лечась от алкоголизма и наркомании. Но, кажется, папашу это не сильно волнует: он в состоянии оплатить эти счета. Хотя… кто его знает. Так каким боком с ним связан твой друг?
— Мой друг? О… да… ну… — Гэйнор не удержалась от соблазна и подколола Хью: — Боюсь, это строго конфиденциально.
