Время волков - Ворон Алексей (читать книги онлайн без сокращений .txt) 📗
— Я не могу решить, Бешеный Пес, что лучше: позволить моим воинам развлечься с твоей самкой у тебя на глазах или казнить тебя, дабы твои волки пали духом. Как ты думаешь, скольких выдержит эта милашка, пока наконец превратится в волка? Впрочем, если она окажется стойкой, у нас есть любители более эффективных способов уламывания девушек.
Вендис держалась из последних сил. Я улавливал ее страх и при этом решимость сдержать перевоплощение во что бы то ни стало. Все ее тело было в грязи и мелких ранах, синяках и ушибах. Только светлые волосы, выбившиеся из прически, каким-то образом сохранили свой цвет. Теперь они казались еще более красивыми и светлыми на фоне ее грязной кожи. Сейчас, когда она стояла, с запрокинутой головой, со связанными руками, такая отчаянно решительная и вся израненная, она казалась мне еще желанней, чем прежде.
Я видел уже слишком много смертей, мук и насилия, чтобы бояться этого зрелища. Снег внутри крепости был залит кровью моих волков. Я видел разрубленные тела моих сородичей, с вывалившимися внутренностями и закатившимися глазами. Но Белая Волчица оставалась для меня символом чистоты и надежды. Вендис заняла в моей душе единственное место, не поглощенное тьмой. И если ее сейчас втопчут в грязь, мне уже никогда не оправдаться ни перед собой, ни перед кем другим. Мне уже никогда не различить света в окружившей меня тьме.
Впервые насилие, на которое я равнодушно взирал в войске Бренна, в котором сам участвовал, вызвало во мне такое чувство ужаса. Пусть это будет кто угодно, но только не Вендис. Пусть Белая Волчица узнает любое горе, но только не это. Защити ее, Залмоксис! Нет, бесполезно взывать к воинственному и грубому мужскому богу. Ты, Светлая Богиня, та, что надменно отвернулась, уступив небо своему солнечному сыну, ты, Бледная Госпожа, услышь меня! Не твоим ли сыном нарек меня эллинский маг? Геката, пусть будет это имя, по праву брошенного сына я заклинаю тебя. Я знаю, есть женщины, в которых воплощается часть тебя, такие, чья судьба вьется, словно серебряная нить твоих помыслов и желаний. Дай Вендис твое благословение!
Зверолов рванул платье на теле Вендис и провел ладонью по ее оголившемуся бедру.
— Хорошая шкурка получится из твоей самочки, шелковистая и беленькая.
Вендис прикусила губу и зажмурила глаза, когда рука человека коснулась ее кожи. Я растерянно смотрел на нее, холодея от собственного бессилия и невозможности ее защитить. Мне хотелось подхватить ее на руки и вынести из этой грязи, в которую я привел ее, из этого леса, из этого мира.
Зверолов сказал ей почти ласково:
— Милая девушка, неужели ты хочешь пережить этот кошмар? Я ведь все равно заставлю тебя превратиться в зверя. Так не лучше ли это сделать сразу?
Вендис оскалила клыки и зарычала ему в лицо:
— Зачем же торопиться? Я стану зверем, когда ты будешь потеть с приспущенными штанами. Надеюсь, кто-нибудь научил тебя это делать. Осмелишься ли ты первый взять волчицу?
Зверолов изо всех сил дернул Вендис за волосы, так что она взвизгнула, и зашипел:
— Напрасно ты рычишь? Я все равно знаю, что ты боишься. Не думай, что все будет так мило. Прежде чем взять тебя, я прибью твои руки и ноги гвоздями.
Я почувствовал волну ужаса, охватившую Вендис. Она не подала вида, но все в ней сжалось, и я понял: она уже сдалась.
— Тебе придется придумать что-нибудь поинтереснее, любовничек, металл не позволит мне перевоплотиться, — делано равнодушным голосом произнесла Вендис и смерила Зверолова презрительным взглядом. Но ни то, ни другое не получилось, голос сорвался, а в глазах было больше страха, чем презрения.
Она знала, что металл не помешает ей. Когда она потеряет над собой контроль, перевоплощение произойдет само по себе, а металл лишь усугубит ее страдания. Но, возможно, об этом не знал Зверолов. Во всяком случае он сладострастно ухмыльнулся и, продолжая одной рукой ощупывать ягодицы Вендис, а другой — держать ее за волосы, сказал:
— Я найду способ насладиться твоими прелестями. Все это время я старался придать себе равнодушный вид, про себя судорожно измышляя, что можно предпринять, сказать, сделать, как отвлечь его внимание от Вендис. Я вновь обратил свои мысли к Великой Богине, и тогда, словно в озарении, я, непричастный к таинствам Матери, словно я и впрямь был сыном бога, которому ведомо все, что он пожелает, беззвучно воскликнул:
— Госпожа моя, за невинность этой девушки я готов заплатить тебе любую жертву по твоему выбору. Бери у меня, что пожелаешь, но дланью своей сохрани Белую Волчицу. Я посвящаю ее тебе!
Привиделся ли мне на сером утреннем небе бледный диск луны, словно призрак, или это и впрямь была луна, которая так неохотно уступает свои владения дневному светилу? Но внутри меня все успокоилось, и даже слезы, застывшие в глазах Вендис, уже не волновали меня. Луна уже приняла мой дар и назначила жертву.
Зверолов вздрогнул, в тревоге оглянулся на луну и схватился за раненое плечо. Наспех наложенная повязка внезапно набухла от крови, Зверолов с воем оттолкнул от себя Вендис, ему стало не до развлечений. Он согнулся пополам и, с трудом подавив стон, поднял на меня полные ненависти глаза.
— Ты сгоришь на костре, Бешеный Пес! Может, я бы и поберег твою шкуру, имей я хоть какую-нибудь надежду получить ее. Но вижу, что ты одержимый сумасшедший, похоже, ты способен замучить себя самого. Не зря, видно, тебя прозвали Бешеным Псом. А волки, увидев твою смерть, станут более покладистыми. Не думаю, что они будут так же стойко держаться, когда твой обгорелый труп вывесят веем на обозрение.
— Привяжите его к столбу! — крикнул Зверолов. Меня ли ты выбрала в жертву, моя Богиня? Я предполагал это, умоляя тебя пощадить Вендис. Однажды мне уже пришлось пройти сквозь пламя, когда меня вывел из горящего дома мой умерший вождь. Бренн, мой вождь, он выведет меня из пламени невредимым либо откроет мне путь в Зеленые Холмы, где, умирая, назначил мне встречу. Если на то и впрямь есть воля Великой, то это пламя действительно убьет меня. И от внезапно накатившего веселья, словно во хмелю, я расхохотался и заорал:
— Привяжите меня к столбу!
Лицо Зверолова перекосилось. Он попытался выпрямиться, но так и не смог. Кто-то из его людей накладывал ему новую повязку. Срывающимся от боли и ненависти голосом Зверолов прохрипел:
— Кажется, кто-то здесь мечтал умереть вместе с тобой!
Он указал своим людям на Волчонка. Я почувствовал, как покачнулась подо мной земля и мои внутренности начали сжиматься. Это была боль, боль и раскаяние. Не любую цену я был готов заплатить за Вендис, не любую.
Звероловы схватили мальчишку и подвели ко мне, я успел лишь на мгновение увидеть его испачканное личико и голубые глаза. Звероловы привязали нас к столбу, спиной друг к другу. Один из них, свирепо усмехаясь, поднес факел. Огонь лениво занялся и пополз по хворосту наверх к моим ногам. Как коварна ты, Бледная Госпожа! Но отчаянный страх перед мукой заставил меня молиться другим богам. И я позвал Бренна: вождь, приди, приди!
Я знал, что должен что-то сказать Волчонку, что-то ободряющее. Я слышал, как тяжело он дышит у меня за спиной, переполненный страхом. Но я так и не нашел слов. Что мог ему сказать самозванец, приведший его за собой на костер?
Снопы искр вырывались в небо, рыжее пламя стояло перед глазами стеной. Я начинал задыхаться. Жар огня опалил лицо. Ноги взорвала нестерпимая боль.
— Где же ты, Бренн, я горю! Волчонок у меня за спиной тихо выл.
— Не опоздай, Бренн, еще немного, и ты уже не успеешь. ре меня, так хоть Волчонка спаси!
— Похоже, ты начинаешь гореть, Волчий Бог! — хрипло выкрикнул Зверолов и, давясь болью, сдавленно захохотал.
Сквозь пламя я видел даков, их лица были растерянны, они смотрели на меня с состраданием и обреченностью. Их ждал тот же конец, что и меня. О, горе мне, я, неумелый воитель, взявший на себя непосильную ношу, накликавший своим самозванством страшные беды на них. И вот печальный итог моих деяний: неудавшийся творец привел свои творения на смертную муку. Я осмелился возродить в них надежду, я посягнул на их веру. Даже смертью своей я не смогу выкупить их жизни. Я видел сквозь пламя перекосившееся лицо Креока, его потухший взгляд, потерявший надежду, глаза Келла и Макку. Белая Волчица закусила губу, тихо плача, ее подруга шептала молитвы.
