Сети Культа (СИ) - Московских Наталия (читаемые книги читать онлайн бесплатно полные TXT) 📗
— О, боги… — шепнул Мальстен, болезненно прикрыв глаза.
Ланкарт снисходительно усмехнулся, оглядев своих побледневших пленников.
— Я тебя шокировал, как я погляжу? — хмыкнул он. Мальстен не ответил, и некромант понимающе кивнул, разворачиваясь. — Тогда оставлю тебя осмысливать эту информацию. Вряд ли сейчас ты готов воспринимать что-то еще.
Когда колдун повернулся спиной и уже сделал шаг прочь, данталли поднял глаза, его взгляд буквально прожег спину Ланкарта.
— Почему красное? — севшим голосом спросил кукольник.
— Прости? — некромант заинтересованно обернулся и оценивающе посмотрел на узника.
Мальстен покачал головой.
— Красный цвет служит… считается, что мы не видим его. Почему так? Это ты тоже знаешь?
Ланкарт нервно усмехнулся.
— Ну, как тебе сказать. Почему так задумано самой природой, я тебе, разумеется, не объясню. И да, я называю это задумками самой природы, — кивнул он, обратив внимание на испытующий взгляд Аэлин. — Сочти это святотатством, девочка, если хочешь, но я сильно сомневаюсь в реальности богов, на которых ты так уповаешь. Я не воскресил ни одного человека, который рассказал бы мне о суде богов, а за годы моей практики, поверь, воскрешенных набралось достаточно. Никто не встречался с богами, никто их не видел, и россказни о них для меня — просто вымысел и красивая сказка, ничем не подтвержденная.
Охотница сжала губы в тонкую линию.
— Ты прав, это святотатство, — холодно сказала она. Колдун лишь развел руками.
— Что ж, каждому — по вере его.
— Вернемся к цвету, — качнул головой Мальстен. — Что-то ты ведь об этом знаешь? Почему он нас сдерживает?
— Скажем так, вы, данталли, у природы явно ходили в любимчиках со времен своего появления, вам даны были огромные силы, но и других своих подопечных природа немного подстраховала от вас. Так уж повелось, что обмен энергией с внешним миром, если бы он был виден, походил бы на ореол красного сияния вокруг каждого живого существа. А когда существо и само надевает что-то красное, будь то окрас чешуи или перья, или одежда, это сияние, как бы это так сказать… прячется. Его поиск становится похожим на поиск небольшого предмета в темной комнате. При должном старании, долгой концентрации зрения и пристальном внимании это возможно, но не так легко, разумеется, как найти тот же самый предмет в хорошо освещенном помещении. С утерей знаний и весьма неспешным восстановлением численности твоих собратьев умение зацепиться за это сияние с прорывом через красный цвет начало полагаться для вас невозможным, а, между тем, твои давние сородичи с острова Ллиан прекрасно это умели.
— Они улавливали сияние? — мрачно уточнил Мальстен.
— Они его, скорее просто чувствовали. Видимым оно почти никогда не становится, за исключением случаев с небезызвестными тебе аркалами: во время их работы происходит самый активный обмен энергией. Настолько активный, что видеть его может даже человеческий глаз! Пожиратели боли буквально опускают руку в поток обмена и забирают себе его часть, поэтому их работа сопровождается тем самым красным свечением. Работа с теневой энергией, если интересно, сопровождается зеленым светом. Почему так устроено, я не могу сказать, но цвета именно такие. Аркалов, кстати сказать, природа тоже застраховала от воздействия теневой стороны — они попросту не чувствуют никакой боли, но достаточно осторожны на инстинктивном уровне, чтобы при том не вредить себе. Удивительные создания!
Мальстен внимательно слушал некроманта, пытаясь одновременно уловить мысли, попутно появляющиеся и исчезающие в его сознании.
Аэлин склонила голову набок.
— Всех, кого ты воскрешал, ты замкнул на собственный поток обмена энергией. За что цеплялся ты, если тело, которое ты воскрешал, было мертво?
Ланкарт удивленно вскинул брови.
— Хороший вопрос! Не ожидал от охотницы, если честно, — хмыкнул он. — Дело в том, что своеобразное… эхо, если можно так выразиться, той жизненной силы, которая содержалась в объекте, что когда-то жил, остается в нем и после смерти до момента полного разложения. Разложение — такой же процесс обмена, только он съедает физическое тело, истощает его запасы, но пока физическое тело хоть в каком-то виде имеется, у него есть эхо. Именно за него я и цепляюсь, именно к нему направляю свою энергию.
— Поэтому твои люди не едят мясо? — хмыкнула Аэлин. — Потому что в нем есть это эхо?
Колдун изумленно хлопнул в ладоши.
— Блестяще! Теперь я понимаю, почему Филипп первое время без устали говорил о тебе после воскрешения: ты и впрямь очень проницательна. Я буду рад видеть тебя среди членов своей семьи.
Аэлин невольно сжала руку в кулак и задержала дыхание, не удостоив некроманта ответом.
Ланкарт воодушевленно вздохнул и всплеснул руками.
— Посему я продолжу подготовку к ритуалу. Нужно многое учесть в работе с данталли, и я не уверен, что смогу присоединить его к нам этой же ночью. А вот с тобой, — он с многозначительной улыбкой посмотрел на охотницу, — тянуть нечего. Тобой займемся прямо сегодня.
Аэлин заметно вздрогнула и побледнела сильнее прежнего. Некромант, оставшись явно удовлетворенными итогами беседы и произведенным впечатлением, поспешил удалиться восвояси.
Гневная отповедь лекаря головного отделения Культа на вкус казалась намного горше, чем травяная настойка — притом, немного соленая, — которую Киллиана заставили проглотить залпом и которую он теперь обязан был принимать в течение пяти дней до нового визита в медицинское крыло. Киллиан отозвался молчаливым кивком, украдкой переглянувшись со своим наставником, коего теперь лекарь осаждал не менее красноречивыми эпитетами, попутно занимаясь довольно глубоким порезом на его плече. Казалось, в голове жреца Колера в тот момент проносились те же самые мысли, что у его подопечного: «не смей заикнуться, что пять дней мы здесь не пробудем!».
Закончив перевязывать рану на плече Бенедикта, деспотичный хозяин медицинского крыла отправил обоих визитеров за дверь, наказав Киллиану соблюдать постельный режим, а его наставнику — не перегружать раненую руку.
Оказавшись на улице, Колер с удовольствием вдохнул свежий утренний воздух и испытующим взглядом окинул своего ученика.
— Я так полагаю, строгий наказ лекаря не вставать с постели в течение пяти дней ты соблюдать не намерен? — осклабился он.
Киллиан устало хмыкнул. В голове все еще ворочалась тянущая боль, расползающаяся по лбу, простуженная шея все еще реагировала на повороты резкими прострелами, а дышать было возможно только ртом, потому что нос, похоже, напрочь забыл о своей дыхательной функции. Общая ломота, однако, после настойки чуть пошла на убыль, тело облилось жарким потом, который, похоже, унес с собой надоедливый озноб, донимавший жреца Харта все утро.
— Меньше всего я уверен в пяти днях, — отозвался он. — Что-то мне подсказывает, что столько времени мы здесь попросту не пробудем. Когда мы должны отправиться в Карринг? Уже завтра?
— Я обещал Леонарду, что проведу практическое занятие с его учениками, поэтому, как минимум весь сегодняшний день я должен пробыть здесь. Вдобавок к тому Карл, возможно, захочет внести в мое письмо для Совета некоторые поправки, и, уверен, это займет у него и его советников не меньше суток, а после окончательный вариант нужно будет вновь обсудить со мной. Поэтому сегодняшний день ты можешь со спокойной душой провести в кровати — мы никуда не двинемся.
Харт отвел взгляд и поморщился.
— Не хочется, — понимающе произнес Бенедикт, и это его изречение явно не было вопросом.
— Всего одна поездка, — буркнул Киллиан, — и сразу слечь? Да, вы правы, не хочется.
Колер тяжело вздохнул, неспешно направившись к воротам, ведущим в город.
— Киллиан, я понимаю, что сейчас мои слова произведут эффект, прямо противоположный тому, который я хотел бы произвести, но все же считаю своим долгом сказать: не хорохорься. Тебе равняться на меня в вопросе таких поездок — глупо. Да, ты моложе, но я уже больше двух десятков лет веду такой образ жизни: разъезжаю по всей Арреде в любую погоду и в любое время года, не задерживаясь на одном месте дольше двух недель. Ночевки в лесах для меня давно стали делом привычным, мой организм уже набрался сопротивляемости к таким условиям, а твой — нет. Ты ведь, по большей части, вел оседлый образ жизни: вырос в Талверте, где каждую ночь спал в одной и той же постели в своем доме. Затем — короткий переезд до Сельбруна, а оттуда — неспешное перемещение в Олсад, где ты провел еще полтора года. Сразу, сходу на разъездной сбивчивый режим перестроиться трудно, поэтому не требуй от себя сейчас той выносливости, что есть у меня. Тебе нужно дать себе время привыкнуть. Ты это понимаешь?
