Год крысы. Видунья - Громыко Ольга Николаевна (лучшие книги .TXT) 📗
– Ну чего – не видать девки? – неожиданно спросил один.
– Не видать. – Второй разочарованно поправил рогатину. – Небось только играла в пешую, а у самой в кустах седло припрятано было. Я-то сразу подумал: такую корову в поводу только полный дурак вести будет!
– Но до чего ж наглая бабенка! – сплюнул весчанин. – Думает, волосья перекрасила – и за ринтарку сойдет! А глазища-то не спрячешь, как в землю ни тупься!
– Савряне, они такие, – авторитетно подтвердил второй. – Подлые, но глупые. Тетку Харфу ей, видите ли, и Угля какого-то. А сама – зырк, зырк по сторонам!
Рыске стало так обидно, что она чуть не вылезла из кустов, отстаивать свое доброе имя. Принять ее за саврянскую шпионку!
Но тут мужик с сожалением добавил:
– Зря голова ее турнул. Надо было прямо на месте вязать! А теперь ищи-свищи мерзавку. Чего она здесь вынюхивает, интересно?
– Эх, собаку не догадались взять…
– Похоже, поголовное слабоумие – отличительная особенность этих мест.
Рыска чуть не описалась по-настоящему. Но мужики, продолжая негромко ругаться, прошли мимо.
– Тебя что, только я слышу?
Не дождавшись ответа, девушка легонько ткнула в торбу пальцем, и тут же получила яростное:
– В задницу себе его засунь!
– Чего ты такая злющая?
Мешковину проткнули две пары зубов, но Рыска уже отдернула руку. Похоже, добром с этой тварью договориться невозможно. Неудивительно, что путник так с ней обращался!
Голоса ловцов давно стихли вдали, но возвращаться на дорогу девушка побоялась. Двинулась лесом вдоль нее, жадно жуя на ходу кусок хлеба с сыром и прислушиваясь ко всяким шорохам и дару. Осторожность себя оправдала: через две или три лучины мужики пошли обратно, уставшие и раздосадованные. Рыска выждала еще щепок двадцать и наконец выбралась из кустов. Какое облегчение идти по утоптанному! За этот долгий, богатый на приключения день девушка так вымоталась, что, чуть солнце начало клониться к земле, стала присматривать место для ночлега.
На сей раз Рыске посчастливилось найти стоянку погонщиков скота, с обложенным камнями кострищем, шалашом и даже врытой в землю колодой, исправно наполняемой родником. Перевесив торбу с крысой на сук, девушка пустила корову пастись, а сама занялась костром. Собирать хворост пришлось долго – погонщики дочиста вымели окрестный лес, даже нижние ветки обломали, – но до темноты Рыске все-таки удалось наскрести пару охапок.
Огонь разгорелся как раз вовремя: похолодало, снова начал подниматься туман. Поляна ужалась до освещенного круга, из которого звездочками летели в небо искры.
Рыска ближе придвинулась к костру и вспомнила о крысе. Как она там, в торбе, не мерзнет? И голодная, наверное. Жалость преодолела отвращение, и девушка полезла проверять. Так и есть: проклятую тварь колотила крупная болезненная дрожь, хорошо ощутимая даже сквозь грубую ткань.
– О-о-отста-а-ань…
Хоть бы не сдохла к утру. Выковыряв из ободка кострища несколько камней, Рыска сложила что-то вроде высокого гнезда, из которого пленница не смогла бы выкатиться. Подстелила на дно пучок травы и осторожно вытряхнула туда крысу. Тварь упала на спину, и девушка только сейчас обнаружила, что это вовсе даже не крыса, а здоровенный, гадкий, вонючий крысюк! Торбу окончательно загадил…
Зверь тут же выгнулся дугой, насколько путы позволили, и перевернулся. Люто уставился на девушку:
– Что, не привыкла засыпать без мужика в постели?
Да, мысленный голос был отчетливо мужским. Рыска поразилась, как она раньше этого не заметила. Пленник поелозил на ветках, пытаясь устроиться удобнее, но всякий раз заваливаясь на бок. Наконец смирился и затих, глядя в пламя. Из-за отблесков крысиные глаза сами казались раскаленными угольками.
– Ну и мерзкий же ты, – искренне сказала девушка.
– На себя погляди, – тут же откликнулся крыс. – Дура весковая в занюханном платье.
На «занюханное» Рыска почему-то обиделась больше всего. Ну да, потрепанное, простенькое, но еще вполне ноское и, в отличие от крысиного мешка, чистое. К тому же ее любимое.
– Вот получу за тебя награду и куплю новое, – с вызовом пообещала она. – В ромашки, как у купеческой дочки.
– Я же говорю – дура, – презрительно ощерился крыс.
Рыска решила не спорить с вредным животным и, развязав торбу, стала выкладывать из нее поздний ужин. Сырный клин завалился на самый низ и превратился в блин, но так было даже удобнее ломать.
– Ты есть хочешь?
– А дашь? – устало отозвался крыс.
Рыска с готовностью отщипнула кусочек хлеба и протянула твари.
Сам по себе укус был быстрым и почти безболезненным, но кровь хлынула как из перерезанной глотки. Потекло по руке, закапало на траву, а самое мерзкое – в висках звенел глумливый смех, крысиные глазки торжествующе посверкивали.
– Вот дрянь! – Девушка кинулась к роднику, сжимая палец здоровой рукой. В воде крови казалось еще больше, быстрое течение лентой растянуло ее вдоль берега. Прошло несколько минут, прежде чем поток иссяк и Рыске удалось нормально рассмотреть рану. Нижние, игловидные зубы оставили две точки, окруженные пятнышками синевы, зато верхние насквозь пробили и разворотили ноготь. Когда девушка пошевелила пальцем, обломки ногтя больно царапнули друг о друга, и ранка снова начала кровить.
– Зачем ты это сделал?! – обернувшись к крысу, обиженно рявкнула Рыска. – Я же тебе помочь хотела!
– Да неужели? А я-то думал – побоялась, что с голоду сдохну.
Девушка чуть смутилась:
– А это разные вещи?
– Я мечтаю о смерти уже месяц, а ты испоганила такую прекрасную возможность.
– Что ж ты тогда так жалостливо пить просил?
– Я бредил.
– Ну извини, я не поняла, – огрызнулась Рыска.
Нажевав подорожника, девушка обложила им палец и обмотала тряпочкой. Боль уползла вглубь, как змея в нору, выстреливая оттуда при малейшем движении.
Надо все-таки покормить этого подлеца, а то как бы и впрямь не помер. Пришлось наколоть хлеб на палочку, однако крыс презрительно от нее отвернулся.
– Ты же хотел! – удивилась девушка.
– Что я хотел, то уже сделал. – Тварь мстительно облизнулась.
– А как тебя путник кормил?
– Поди у него спроси.
– Ну и спрошу, – неуверенно пригрозила Рыска. – Приеду в город и сразу тебя в Пристань сдам.
– Приедь сначала.
– А что?
Но крыс то ли счел, что и так наговорил лишнего, то ли совсем ослабел и закрыл глаза, оканчивая разговор.
Под утро Рыске приснился кошмар: та же поляна, только вместо нетопыря на ней лежит огромная, полусьеденная крыса. Девушка пятится, но ноги еле слушаются, а крыса внезапно открывает выклеванные глаза, переворачивается и с булькающим хрипом ползет к Рыске на передних лапах, борона обглоданных ребер царапает землю, а позади красными червями волочатся внутренности… Рядом возникает Цыка, с вилами в руке, и начинает остервенело пырять крысу в голову, шею, бок, а та все ползет, ползет, ползет, хрипит и ухмыляется…
– Убей ее!!! – проснулась девушка от собственного вопля. Сердце невпопад скакало в груди. На поляне было уже светло, сытая и отдохнувшая корова жевала жвачку под деревом.
Рыска повернула голову и ахнула: полудохлый крыс как-то сумел перевалиться через камень и почти доползти до костра. Когда девушка, вскочив, без раздумий схватила тварь за хвост и вздернула на воздух, та завизжала так, словно ее не спасли, а, наоборот, убивают.
– Ты что делаешь?!
Крыс, не отвечая, качнулся на хвосте, пытаясь дотянуться до Рыскиной руки. Ему это вряд ли бы удалось, но девушка с визгом разжала пальцы и отскочила. Пленник упал на траву, и девушка тут же набросила на него мешок, не давая повторить попытку самосожжения.
– Дря-а-ань… – отчаянно простонала тварь. – Паскудная девка…
– Сам ты паскудный! – Рыска закатила крыса обратно в гнездо. Руки здорово тряслись. Пламени в костре уже не было, только раскаленные угли. Испекся бы на них, как картошка, медленно и мучительно.
