Сага о Рорке - Астахов Андрей Львович (читать книги .txt) 📗
Герберт подумал, что лучше было бы остаться в деревне еще на день, но потом отбросил эту мысль. Нельзя тянуть дальше, его ждут в Луэндалле. Крестьянин сказал ему, что напрямик через холмы до Луэндалля не больше пятнадцати миль, а до заката еще было далеко. Красное зимнее солнце прошло две трети пути по небосводу. Герберт не мог его видеть, но каким-то новым открывшимся у него чувством ощущал этот свет и потому не тревожился. Если Руп окажется молодцом и если будет на то Божья воля, еще до темноты они выйдут к тракту, а там и цель пути совсем недалеко.
– Молодчина, Руп, – сказал Герберт, потрепав пса по загривку. – Не подвел ты беднягу Герберта!
Герберт давно понял, что идет через лес. Это его тоже обрадовало: во-первых, в лесу вряд ли ему угрожает встреча с головорезами Аргальфа, а во-вторых, он попытался в мелочах вспомнить карту, которую много раз изучал в монастыре, и еще раз мысленно поблагодарил Рупа, который привел его сюда. Как раз за этими поросшими лесом холмами и проходила дорога на Луэндалль. Теперь следовало идти на юго-восток. Герберт повернулся лицом к солнцу, пытаясь ощутить кожей его тепло. Будь у него глаза, он уже был бы у ворот Луэндалля.
Ему показалось, что он не ошибся и до сих пор еще в верном направлении, да и собака каким-то сверхъестественным образом не сбилась с пути и не завела его в гибельные дебри. Гербертом овладела радость, но времени на благодарственную молитву не было. Холод давал о себе знать уже гораздо ощутимее, чем еще час назад, его ледяные щупальца забирались под одежду, а пальцев на ногах Герберт уже не чувствовал.
– Вперед, Руп! – скомандовал он. – Вперед!
Умное животное потянуло за поводок, привязанный к левому запястью Герберта, и спуск с холма начался. Медленно-медленно, с величайшей осторожностью слепец и его четвероногий поводырь пробирались между молодыми сосенками вниз, к подножию холма. Герберт прикинул, что поднимался на холм около часа и при этом несколько раз отдыхал. Значит, спуск займет не более четверти часа.
– Молодец, Руп! Славная собачка, Руп! – подбадривал пса Герберт. – Придем в Луэндалль, получишь от меня в подарок целую кровяную колбасу…
Но тут пес остановился. С рычанием обнажил белоснежные клыки, шерсть на загривке поднялась дыбом. Острый запах лисы почувствовал даже Герберт.
Лиса выскочила из своего убежища прямо перед ними. Руп с лаем рванулся за ней. Поводок натянулся. Герберт, не удержавшись на ногах, упал и покатился по склону, ломая своей тяжестью промерзшие ветки кустов, раздирая в кровь руки и голубоватый наст.
Когда он очнулся, Руп был рядом. Собака, видимо понимала, что натворила, жалобно скулила, вылизывая человеку лицо. Но первым ощущением Герберта была жестокая боль в бедре. Он едва не потерял сознание от боли, когда попытался двинуть левой ногой.
У Герберта появилось страшное чувство обреченности. За последние два месяца он много раз оказывался в одном шаге от смерти, но никогда еще его дела не были так плохи.
– Люди, Руп! – прохрипел он. – Ищи людей. Приведи людей.
Этот пес, сделавший его беспомощным инвалидом, теперь стал для Герберта последней надеждой. Карманным ножом бывший библиотекарь перерезал поводок, но Руп, отбежав было на несколько футов, опять вернулся к человеку.
– Люди, Руп! – молил Герберт. – Люди! Проклятая псина, делай, что тебе велено!
Он выбросил руку наугад, пытаясь ударить собаку, но промахнулся. Кажется, на этот раз Руп его понял. Герберт слышал, как хрустнул снег под лапами собаки. Потом он почувствовал, что остался один.
Теперь к страху смерти добавился страх одиночества. И Герберт, чтобы побороть его, начал петь псалмы. Он вспомнил все псалмы, которые знал, прочитал все молитвы, которые помнил. Заканчивая очередную молитву, он прислушивался, не возвращается ли Руп с подмогой. Но зимний лес был безмолвен, и отчаяние Герберта росло. Слепой, с поломанной ногой, замерзающий, он все еще боролся с судьбой, уверяя себя, что помощь обязательно придет, но вера его таяла так же неуклонно, как и силы. Раньше Герберт не чувствовал пальцев на ногах, теперь он больше не чувствовал самих ног, а щеки и нос побелели. Зима медленно высасывала остатки тепла и жизни из тела Герберта, словно вурдалак.
Время шло, Герберт читал молитвы, а Руп все еще не возвращался. Но тут раненому показалось, что мороз спал. Если раньше чувство холода не давало Герберту сосредоточиться на словах молитвы, то теперь он вдруг ощутил, что ему стало теплее. Несомненно, его молитвы дошли до Господа, и он будет спасен! От радости и волнения Герберт зарыдал, и слезы текли по обмороженным щекам из пустых глазниц. Бог не даст ему умереть в этой чаще без покаяния, без отпущения грехов! Безгранична милость Господня к Его слугам!
Герберт попытался произнести благодарственную молитву, но язык и губы у него одеревенели и не было сил поднять руку. Ему ужасно хотелось спать. Все бедствия последнего времени, все виденные ужасы, вся физическая боль, все горе, отчаяние и стыд неподъемным грузом легли на сознание, затемнили его. Обрывки мыслей крутились в голове, как предметы в водовороте, потом и они померкли. Тепло все больше разливалось по телу Герберта, и он заснул.
Пробуждение было внезапным. Герберт почувствовал приближение долгожданной помощи. И его даже не удивило, что зрение вернулось к нему. Он наконец-то смог оглядеться.
Это было истинное чудо, но Руп, погнавшись за лисой, выволок хозяина прямо к тракту. Зимняя заснеженная дорога, сверкая серебром, змеилась в какой-нибудь сотне футов от Герберта. Не было сомнений, что она вела прямо к Луэндаллю. Однако лес был какой-то странный. Громадные деревья окружили Герберта, выступая из пламени белесого клочковатого тумана. Герберт заметил, что этот туман испускает свет. Ни солнца, ни луны в небе не было, да и само небо было необычного вида, будто хрустальное. Воздух был свежим, тихим и теплым, и откуда-то слышалось мелодичное пение.
За спиной Герберта хрустнул снег. Обернувшись, бывший библиотекарь увидел не Рупа, как ожидал, но странного зверя, видом похожего на льва, только крупнее и с пышной золотой гривой. От зверя исходили тепло и мягкое сияние. Желтые глаза животного с любопытством смотрели на Герберта.
Одновременно другой зверь, куда удивительнее первого, появился перед Гербертом. По облику напоминающий быка, но крупнее любого из быков во много раз, он имел тело, покрытое человеческими глазами, и все они были обращены на Герберта.
И наконец, огромный орел слетел с сияющего неба с клекотом на вершину холма, осветив все вокруг золотым пламенем, льющимся с его крыльев.
– Вот звери, которых видел святой Иоанн Патмосский, – прозвучал мужской голос. – Теперь и ты, Герберт, можешь видеть их.
– Я слеп, – сказал Герберт, оборачиваясь.
– В Царстве Божьем нет слепых, как нет больных, слабых, старых, несчастных, – неизвестный вышел из тумана и подошел к Герберту. Странно, подумал Герберт, в такой холод он одет лишь в легкий хитон и сандалии.
– Кто ты? – спросил он.
– Разве ты меня не узнал?
Герберт присмотрелся и увидел багровый шрам поперек горла неизвестного.
– Это ты, господин? – с трепетом воскликнул он.
– Я тот, кто пришел спасти эту землю от Зверя, – ответил Теодульф.
– Прости меня, господин, – Герберт заплакал, и снег покраснел от его слез. – Я спешил в Луэндалль, чтобы спрятаться там. Я оказался слаю. Я предатель. Я не могу войти за тобой в Царство Небесное.
– Ты не предатель, – Теодульф протянул Герберту руку. – Ты лишь исполнил свое предначертание. То, что ты под пыткой выдал убежище принцессы, ужасно. Но ты исправишь свою ошибку. Ты предупредишь тех, кто сражается.
– Но как, господин? Я не могу встать и идти!
– Верные сами найдут тебя. Напиши, что слышал: «Зверь придет за кровавой жертвой в самую длинную ночь. Если кровь не прольется, Зверь погибнет».
– Это все, господин?
– Да. Так говорит Тот, кому ведомо будущее мира…
– Записать… – Герберт вспомнил о маленькой Библии, единственной книге из Лофардской библиотеки, которую удалось спасти. Эта книга всегда была с ним и лежала в дорожной сумке. Но где взять чернил? Недолго думая, Герберт ножом надрезал руку, щепкой записал на пергаменте слова пророчества. – Все, господин, я сделал, как ты велел. А теперь помоги мне дойти до Луэндалля!
