Закон крови - Микулов Олег (читать хорошую книгу .txt) 📗
Анук пожал плечами, но не стал возражать: слово, данное вождю, мужчина не нарушит!
Лишенный имени взглянул на солнце, соображая, сколько времени понадобилось его врагам, чтобы пройти по ложному следу до этого места. Пожалуй, как он и рассчитывал – ни больше ни меньше. Теперь, прежде чем новый след будет взят, они разойдутся широким полукольцом, потеряв друг друга из виду. У него хватит времени на то, чтобы прикончить одного, а то и двух; шума не будет, об этом он позаботится. Все внимание, конечно, будет направлено к той сосне, от нее – лучший путь на запад, хорошо известный охотникам… Оттуда и будут ждать сигналы. Значит, влево!
Он уже огибал косогор, готовясь нырнуть в кустарник на противоположном склоне с таким расчетом, чтобы опередить посланных и подготовиться к встрече, как вдруг… Три крика совы, с короткими паузами, и таких же три крика ворона, опять сова и вновь ворон. Непрерывная перекличка! Это все меняло. Теперь – нечего и думать о перехвате: молчание одного из голосов – то же самое, что и сигнал опасности! После этого останется только выбирать: встретить смерть в схватке с пятерыми (Да нет! Обезножат и скрутят; смерть будет потом!) или бежать от них во весь опор, как длинноухий, как олень, безнадежно пытающийся уйти от волчьей стаи. Раздосадованный, он едва не разворошил копьем муравьиную кучу, едва не наследил по-настоящему.
Лишенный имени замер. Неожиданная мысль пришла ему в голову: «Откуда вообще это желание? И ведь не впервые за день». Еще там, в своем тайном лежбище, глядя на своих бывших сородичей, растревоженных, оторванных ото сна, то сбивающихся в общую кучу, то распадающихся на отдельные группы, он злорадно думал о том, как разворошил этот муравейник и как разворошит его еще сильнее! А ведь раньше и мысли такой не возникало; как и всякий охотник, обходил муравейники бережно, с уважением. С детства…
В тот день он, Тииту, и его приятель Кийси – будущий Йом, отправились за черными ягодами. Б овраге, у старого пня, им предстал толстый увалень – Серая Сова, самозабвенно разворачивающий палкой большую муравьиную кучу – даже губу прикусил от усердия!
– Ты что делаешь, лашии! – возмущенно закричал Кийси.
Толстяк испуганно обернулся, но, увидав всего лишь мелюзгу-Мамонтят, даже не удостоил ответом и вновь вернулся к прерванному занятию. Тогда Тииту отстранил приятеля и с разбега отвесил такой пинок под оттопыренную задницу Совеныша, что тот ткнулся своей ряхой прямо в разоряемый муравейник – на радость его обитателям. Жирняга вскочил, отплевываясь и отряхиваясь, и, просипев: «Ну, гадючье отродье!» – бросился на ребят с кулаками.
Он был старше их на несколько лет, это родительское горе, этот позор Рода. Над ним, закричавшим от боли во время первого же обряда и вышвырнутым из мужского дома назад, к женщинам и детям, безнаказанно потешались даже ползунчики. Но сейчас, когда поблизости не было никого из взрослых, жирняга решил, что сквитается с этой мелюзгой за все.
Не тут-то было! Тииту, легко увернувшись от неуклюжих кулачищ, так боднул его головой в живот, что муравьиный разоритель согнулся в три погибели и взвыл, должно быть, еще громче, чем в тот день, когда ему попытались нанести на тело Родовые знаки. А тут еще изрядный кусок коряги обрушился на неповоротливую шею – Кийси постарался! Размазывая слезы, сопли и кровь, жирняга бросился бежать под восторженный хохот мальчишек и уже на безопасном расстоянии обернулся, потрясая бессильными кулаками, и прокричал:
– Безотцовщина! Лашии! Вот скажу своему отцу – он тебе все уши оборвет!
Нет, конечно, Тииту прекрасно знал: не скажет. Никому и ничего. А скажет отцу – даже не упомянув про муравейник, просто о том, что мальчишка из детей Мамонта побил его великовозрастного сынка-балбеса, – уши действительно будут гореть, как головешки, но только не у Тииту.
…И все же жирняга его тогда достал. Что ни говори, а он ведь и впрямь безотцовщина…
Теперь вспоминать все это ни к чему! Теперь нужно думать совсем о другом. В конце концов, слишком огорчаться причины нет. Это только начало. Второй ложный след похитрее и поведет их дальше. Сейчас они осторожны – что ж, посмотрим, что будет, когда солнце подойдет к перелому! А пока здесь больше нечего делать!
Лишенный имени круто свернул в лес и, стараясь держаться одной из своих троп, наперерез направился туда, куда должны были в конце концов выйти и его преследователи. Троекратный крик ворона заставил его на миг задержаться и взглянуть на солнце. Сигнал мог означать только одно: второй след взят. Быстро, слишком быстро – Мал рассчитывал, что им понадобится больше времени. Это, конечно, Йом! Придется поспешить и ему самому.
Действительно, след был обнаружен Йомом: полоса на склоне небольшого овражка, оборванные листья на ветке, след камня, скатившегося на дно, – все говорило о том, что, спускаясь в овраг, лишенный имени поскользнулся и, пытаясь удержаться, схватился за ветвь. Йом подал условный сигнал.
Овражек был всем хорошо известен. Он сворачивал круто на восток, в сторону речной долины, как раз между стойбищами Гарта и Кано. Осмотр показал, что следы врага – более редкие, он явно стал осторожнее – ведут именно туда.
– Так и говорил наш колдун: «Он меняет тропу в надежде спасти свою презренную жизнь»! – воскликнул Анук.
– «Толстый Узун, мудрый Узун…» – задумчиво проговорил пожилой охотник. – Менять-то тропу он меняет, да вот только – зачем?
Йом предложил рассредоточиться. По дну пойдут он и Анук, остальные, по двое, по краям.
– И не только ищите след; его там, скорее всего, и не будет, не должно быть. Смотрите окрест и будьте настороже! – предупредил он. Анук хмыкнул, но промолчал и в этот раз.
След вывел их к Большой воде, когда солнце уже готовилось перевалить за половину. Анук досадовал:
– Проклятый! Столько времени прошло, а мы все кружим вокруг да около! Когда же встанем на прямую тропу?
– Торопись медленно! – усмехнулся пожилой охотник.
На песке у воды нетерпение было вознаграждено: следы мокасин (их заметали, но неудачно, видимо, помешала ночь) и еще один – след от бревна, стащенного в воду. Йом даже помнил этот старый ствол – кажется, лишь два дня назад он был на месте.
– Пошел по воде! – плюнул с досады Морт, сосед Йома и самый частый его спутник на охоте. – Как же теперь?
Йом задумался. Для такого пловца, как… как лишенный имени, уйти вниз по Большой воде, на юг, несложно. Или – переправиться на тот берег и попытаться уйти там, где на несколько переходов нет ни одного человеческого жилья. Но путь по воде не может длиться вечно – рано или поздно враг выберется на берег. И оставит следы. Весть о его преступлении уже сейчас распространилась очень далеко – от стойбища к стойбищу – гонцами-горевестниками. Сейчас погоню не вышлет никто, но если заметят след (а смотреть будут в три глаза: тут не украденная жена, тут гораздо хуже!), то через гонцов немедленно дадут об этом знать. О другом береге беспокоиться нечего: он песчаный, там и лучший следопыт следа не скроет, если, конечно, не приделает себе крылья!
Йом внимательно вгляделся в противоположный берег. Враг – отличный пловец, но даже он не пересечет отсюда Большую воду ближе той косы. А там (зоркие глаза прощупывали песок), там – ничего! Но, конечно, нужно проверить.
– Кто из Серых Сов лучший пловец?
– Эбон! – И Анук, и пожилой охотник уверенно показали на третьего сородича – худощавого, довольно молодого, с изрезанными щеками и небрежно одетого.
Увидев его впервые, Йом подумал: «Этот-то зачем? Небось лентяй и неумеха, раз девицы обходят…» Но, посмотрев на Эбона в деле, успокоился. Его одежда действительно была с дырами и сомнительной чистоты, но оружие – в отменном состоянии. За все время, что они провели вместе, Эбон не сказал и десятка слов, но глаз его оказался остер и приметлив – не хуже, чем у самого Йома.
