Мы в город Изумрудный... (СИ) - Лукин Андрей Юрьевич (книги txt) 📗
Железный человек ухмыляется и с лёгким скрипом кивает. По рядам придворных проносится ропот. Доберман настороженно поднимает голову и оскаливается. Ропот стихает.
В двух шагах от трона стоит толстенький смотритель дворцовой умывальни. Это Руф Билан. Он мается, ему скучно, речь Гудвина сливается в его ушах в монотонное бурчание, в котором невозможно разобрать отдельные слова. Неожиданно его взгляд падает на руку правителя. Почему-то она в перчатке. Но что-то в ней не так. Руф Билан присматривается… У перчатки неестественно плоские пальцы. На лице смотрителя явно отражается смятение. Он поднимает взгляд, и камера показывает нам, куда он смотрит. Это лицо Великого и Ужасного. На какую-то долю секунды смотрителю кажется, что лицо ненастоящее! Руф Билан недоумённо трясёт головой и тайком вытирает вспотевший лоб.
Ему дурно и душно.
Длиннобородый солдат что-то почтительно спрашивает у правителя. Гудвин задумывается, медлит с ответом. Руф Билан в ужасе смотрит на его высокий лоб. Над очками сквозь кожу вдруг проступают острые кончики, и вот уже вся голова Гудвина топорщится длинными булавками и иголками. Издалека их почти не видно, но Руф Билан видит их очень хорошо. Некоторые иголки торчат даже из глаз! Руф Билан в ужасе пятится, не в силах отвести взгляд от нарисованного неживого лица.
Сцена шестая и последняя
Голубая страна. Голубые домики с остроконечными крышами. Бескрайний лес. На отшибе стоит одинокая хижина. Камера облетает вокруг неё. Мы видим перекопанный огород, разбросанные тяпки и лопаты, следы от многочисленных костров. Камера вплывает в дверь и неторопливо показывает нам внутреннее убранство домика. Столы, лавки, полки — всё сделано с тщательно и с любовью.
В тишине вдруг раздаётся слабый стон, ещё один. Пригвождённый оленьими рогами к стене, корчится окровавленный Урфин. Он пытается позвать на помощь, но его слабый хрип никто не слышит. Рога, вибрируя, всё глубже вонзаются в тело. Бедняга тянется к лежащему на столе топору — и не может дотянуться. Пальцы скребут по столешнице, срываются… Голова Джюса бессильно падает на грудь.
Спустя некоторое время окровавленные рога с отвратительным хрустом освобождаются, выскакивают за дверь и исчезают в лесу. Ветер гуляет по домику. Он сбрасывает с печи противень, тот опрокидывается и высыпает содержимое на страшненького игрушечного клоуна. Волшебный порошок с шипением впитывается в деревянное тело.
Ночь. На фоне звёздного неба тёмный силуэт хижины. Тук-тук, доносится изнутри, тук-тук. И вновь: тук-тук. Это ожившая кукла бродит по опустевшему дому, стукаясь головой о стулья, столы и стены. Наконец клоун натыкается на мёртвого хозяина и долго трясёт его, в надежде пробудить. Затем он собирает на противне оставшийся порошок и высыпает его на тело погибшего хозяина.
Урфина страшно корёжит, его руки и ноги двигаются каждая сама по себе, глаза вращаются независимо друг от друга, голова пытается посмотреть за спину, корчит пугающие гримасы. Неверной дёргающейся походкой Урфин добирается до кладовки, открывает пузатую флягу и с наслаждением высыпает на себя щедрую порцию порошка.
Над хижиной, над лесом, над всей Голубой страной проносится жуткий нечеловеческий крик. Отголоски его долго мечутся среди гор, заставляя испуганно вздрагивать людей и животных.
Какое-то время спустя. На экране дорога из жёлтого кирпича. На облезлом чучеле медведя едет мертвенно-бледный Урфин. Глаза его смотрят в разные стороны, лицо подёргивается, скособоченная фигура чудом держится в седле. Время от времени он криво ухмыляется и хмурит седые брови. Свой кафтан он так и не сменил, и на его груди чернеют запёкшейся кровью оставленные рогами дыры.
Вслед за Урфином шагают дуболомы. Деревянные монстры идут дружно, но не в ногу. Они громко топают деревянными ногами, вздымая жёлтую пыль. Они могучи и непобедимы. Их глупые стеклянные глаза с обожанием смотрят на покачивающуюся спину повелителя.
Камера пролетает над их головами, и обнаруживается, что дуболомов не так уж и много. От силы десятков пять. Но на них армия Урфина Джюса не заканчивается. За дуболомами идут человечки в голубых кафтанах и голубых шляпах. Много человечков. У них бледные бескровные лица с остановившимися потухшими глазами. Они идут, пошатываясь, они с трудом переставляют ноги и то и дело спотыкаются. Иногда некоторые из них падают, затем неловко поднимаются и вновь шагают вперёд. И у всех у них на груди такие же окровавленные дыры, как у Урфина. У некоторых кафтаны просто изодраны в клочья.
Камера поднимается выше. Сверху видно, что жуткая колонна растянулась почти до горизонта.
Интернет Великий и Ужасный
Гудвин 125: Господа, добрый день! Ознакомился с некоторыми из ваших историй. Они довольно интересны, хотя и не имеют ничего общего с действительностью. Я так понимаю, что это всего лишь ваши фантазии. Должен отметить, что с воображением у вас всё в порядке. Но нет ли здесь кого-нибудь, кто на самом деле живёт в Волшебной стране?
Джеймс Гудвин: Что значит «всего лишь фантазии»? Звучит оскорбительно! Щас обижусь, чесслово!
Тот Самый Гудвин: Не обижайся, Джеймс, ведь он прав. 120-пятый, а зачем тебе настоящие жители ВС (даже если они и существуют)?
Гудвин 125: Очень хочется пообщаться со старыми друзьями. Мы не виделись уже много лет, с тех пор, как я вернулся в Канзас.
J. Goodwin: Hello, my crazy brother!
Тот Самый Гудвин: Ну да, ну да, старая история. Здесь, между прочим, все такие. Мы все однажды вернулись в Канзас. И очень многие из нас, что характерно, Гудвины.
Джеймс Гудвин: Всё, передумал обижаться. Просто ещё один повёрнутый чел. Ты откуда такой выполз, малохольный?
Гудвин 125: Извините, кажется, я обратился не по адресу.
ГудвинГудвин: Вот это точно: совершенно не по адресу. Тебе для начала следует найти хорошего психотерапевта, и тогда ты, возможно, поймёшь, что мы здесь все ненастоящие Гудвины. И это печальная истина.
Гудвин 125: В том-то и дело, что я настоящий.
ГудвинГудвин: Это ещё печальней!
Гудвин Великий и Ужасный: Ему не психотерапевт нужен, а психиатр.
Джеймс Гудвин: Чтобы ты знал, стодвадцатьпятый, из всех, кто здесь бывает, только я настоящий Гудвин! И я в натуре сейчас сижу на троне в Изумрудном городе. А все остальные (и ты!!!!!) — самозванцы! Но сегодня я добрый, так что давай, пообщаемся. Я даже не обижусь, что ты без позволения взял себе такое громкое имя.
Гудвин Великий и Ужасный: Ржунемогу! Настоящий он! Ты же улетел из Волшебной страны на воздушном шаре. Как ты там снова оказался, на троне? И куда дел Страшилу?
Великий Обманщик: Его туда унесла страшная торнада вместе с бокалейной лавкой. А потом он Строшилу свергнул и вынул из него мазги! Ха-ха-ха!
Мудрая Виллина: Правильно пишется «торнадо», «бакалейная», «Страшила» и «мозги».
Великий Обманщик: Отвали, жёлтая! Повелителю не нужно знать как правильно. За него пишут слуги.
Гудвин 125: Уважаемые Гудвины! Я хочу всего лишь отыскать кого-нибудь из своих старых знакомых, которых я имел удовольствие знать во время моего пребывания в Волшебной стране. Как известно, прогресс давно перешагнул Кругосветные горы. Надеюсь, что Интернет там тоже появился.
Великий Обманщик: Круто загибаешь! Так много буков и словов, что у меня мозк завис.
Гудвин Великий и Ужасный: Это ты типа так ненавязчиво показываешь, что именно ты в натуре настоящий? Нет, ты реально утомил, стодвадцатьпятый!
ГудвинГудвин: Тогда почему ты всего лишь сто двадцать пятый? Почему не первый?
J. Goodwin: Good question, guys!
