Рассвет рыцаря - Хантер Ким (книги хорошего качества .txt) 📗
Она стояла, гордо подняв подбородок, но ее глаза светились болью и уязвимостью.
— Я хочу не любую женщину, — хрипло произнес Солдат. Слова поднимались откуда-то из неведомой глубины. — Я хочу именно тебя. Я лежал, глядя на звездное небо, и мечтал о том, как мы впервые сольемся друг с другом в объятиях любви. Эти картины жгли мой рассудок. Другие женщины для меня ничего не значат. Ты заполнила меня всего своей душой, и теперь я хочу, чтобы к этому добавилось твое тело. Я люблю тебя всю, твой ум и душу, каждый волосок у тебя на голове, все до единой выпуклости и ямочки тела. Вот и сейчас один только исходящий от тебя аромат заставляет мои чувства воевать друг с другом. Я хочу вдыхать тебя, упиваться тобой, проглотить тебя целиком.
Лайана дрожала, поддаваясь потоку его ласковых слов.
— Это правда? — прошептала она. — Ты… меня… любишь?
— Без тебя моя жизнь не имеет смысла.
Не сказав больше ни слова, принцесса вошла в комнату, выходящую во внутренний дворик. Эта комната принадлежала не Лайане; здесь спала одна из горничных. Войдя следом, Солдат закрыл за собой дверь. Отвернувшись друг от друга, он и принцесса разделись. Оба не могли унять дрожь. Обнажившись, они обернулись и бросились в объятия. От внезапного соприкосновения тел оба лишились дыхания и просто стояли, глядя друг другу в глаза.
Наконец Солдат поднял Лайану и осторожно уложил ее на кровать. Лицо принцессы по-прежнему было наполовину скрыто капюшоном. Солдат начал его снимать.
— Нет, — прошептала она. — Пожалуйста, не надо!
— Надо, — твердо произнес он.
Развязав шнурки и сняв мягкий бархат, Солдат покрыл поцелуями шрамы и ссадины.
— Все до одной выпуклости и впадины твоего тела, — повторил он. — Я люблю их больше мирры, золота и благовоний.
Они познали друг друга. По щекам принцессы хлынули слезы. Исходящий от нее аромат, в котором Солдат узнал благоухание амбры, сандалового дерева и оленьего мускуса, сводил с ума.
Когда за первыми нежными ласками последовали более пылкие проявления чувств, Лайана нащупала на спине Солдата открытые раны и ссадины. Оторвавшись от него, она увидела кровь на своих руках, на простыне, на тунике Солдата, брошенной на стул.
— Что с тобой произошло? — воскликнула девушка, усаживаясь в кровати, стыдясь того, что не заметила всего этого раньше. — Неужели карфаганцы тебя наказали?
— Не карфаганцы, — криво усмехнулся Солдат. — Кое-кто другой. Это произошло на улицах Зэмерканда, совсем недавно, недалеко от ворот дворца. Но не беспокойся, негодяи за все заплатят.
— Тебе больно? Раны нужно обработать! Сейчас я пошлю за Офао, чтобы он принес мази и целебные бальзамы.
Солдат тоже сел.
— Если ты позовешь этого человека, мне придется одеться. Кажется, он желает моего тела так же, как я жажду твоего.
Принцесса рассмеялась. Эти звуки никто во дворце не слышал уже много лет. Звонкий, задорный смех раскатился по внутреннему дворику, и в комнату ворвалась испуганная Дриссила.
— Моя госпожа, что случилось?
— Что случилось? — воскликнула Лайана, и в ее глазах сверкнули веселые искорки. — Как что, я счастлива, вот что случилось!
Увидев рядом с госпожой обнаженного мужчину, Дриссила в ужасе вскинула руку ко рту.
— Прошу прощения, — смущенно улыбнулся Солдат, прикрывая простыней свой срам. — Я не имел понятия, что это ваша комната.
— Это не моя комната. О, что вы сделали с моей госпожой? Вы колдун, вот в чем дело. Вы превратили ее в хохочущую дурочку. Вы… вы похитили ее рассудок!
Лайана, откинувшись на спину, хихикала, уткнувшись лицом в подушку.
— Уверяю вас, — сказал Солдат, — если я что у нее и похитил, то не рассудок.
Ударив его подушкой, Лайана повернулась к Дриссиле:
— Нужно устроить праздничный пир. Пусть во дворце царит веселье. Откройте большую залу. Разожгите огонь в камине. Зажарьте быка — или хотя бы ягненка. Я хочу музыки. Пошлите за дудочниками, флейтистами и другими музыкантами. Я хочу танцевать. Да, танцевать в главной зале. Пусть все танцуют, в том числе и ты, Дриссила. Мы подыщем тебе мужчину. А другого для Офао, раз он не может оторвать глаз от моего супруга!
Служанка поняла, что Солдат пробудил душу ее госпожи. Принцесса впервые в жизни полюбила.
Повернувшись к Солдату, Дриссила сказала:
— Знаете, вам вовсе не было нужды отправляться в поход. Моя госпожа приняла бы вас таким, какой вы есть.
Удивленно подняв брови, Солдат посмотрел на свою возлюбленную.
— Это правда?
— Дриссила знает меня лучше, чем я сама. Солдат пожал плечами.
Позднее, когда во дворце шел пир горой, а в большой зале звучала веселая музыка, Дриссила отвела Солдата в сторону.
— Вам следует быть очень осторожным. Моя госпожа… — Осекшись, Дриссила в отчаянии заломила руки, но затем все же нашла в себе мужество продолжить: — … у моей госпожи бывают резкие перемены настроения. Она… она подвержена приступам буйной ярости, мой господин.
К Солдату, насколько ему было известно, хотя он и не мог полагаться на свою память, впервые обратились «мой господин», и это обращение ему нисколько не понравилось.
— Я всего лишь лейтенант, — мягко поправил он служанку. — Не надо называть меня господином. А что касается принцессы… я знаю, что она больна. Я также знаю, что она убила двух своих мужей. С другой стороны, я знаю, что она их не любила. А сейчас… ты видела ее лицо, ее поведение, ее глаза. Она меня любит, и я благодарю за это богов, потому что я полюбил ее с первого взгляда.
— Это не болезнь, а чары. Наверное, вам известно, что сестра принцессы, королева Ванда, также подвержена приступам безумия. Их мать, прежняя королева, бросила в темницу одного колдуна, и тот наложил на семью вечное проклятие. Моя госпожа — самое доброе создание на свете, вот только…
— Вот только иногда она бывает другой, да? — договорил за нее Солдат.
— Я прошу вас лишь об одном: будьте очень осторожны.
— Хорошо, Дриссила, обещаю, я буду очень осторожен. Спасибо за заботу.
Потом, когда акробаты прыгали по залу и строили живые пирамиды, Лайана снова подошла к своему супругу.
— О чем ты шептался со служанкой? — смеясь, спросила она. — До моего дня рождения еще несколько месяцев.
Повернувшись к молодой жене, Солдат спокойно ответил:
— Она предостерегла меня о проклятии, наложенном на твою семью, и сказала, что ты подвержена приступам безумия.
Лицо Лайаны затянулось тучами.
— И ты в открытую говоришь мне об этом? Разве Дриссила не просила тебя сохранить ваш разговор в тайне?
— У меня от тебя нет никаких тайн, любимая. Я не имею имени, прошлого, не знаю, кто я такой на самом деле. Может статься, я страшный преступник. К сожалению, у нас обоих есть изъяны. Мы должны быть совершенно искренни друг с другом, пока я не узнаю, кто я — а ты не излечишься от болезни.
Какое-то мгновение Солдату казалось, что Лайана взорвется от гнева, но через несколько секунд она улыбнулась.
— Какой ты у меня мудрый, мой новый супруг. Послушай, быть может, мы дадим тебе имя до тех пор, пока ты снова не обретешь себя?
— Нет. Солдат — это то, что надо. Просто Солдат. Ну а теперь не угодно ли тебе потанцевать? Я понятия не имею, умею ли танцевать, но мои ноги сами собой дергаются под веселые звуки флейт. Ты даешь мне свою руку, очаровательная женушка?
— С удовольствием.
Лайана взяла Солдата под руку, и они направились в центр залы. Танцующие расступились, освобождая дорогу невесте и жениху.
ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ
Несмотря на протесты Солдата, Лайана настояла на том, чтобы они спали в отдельных комнатах.
— Безумие нападает на меня в разгар ночи, — обливаясь слезами, объяснила она. — Я не хочу, чтобы с тобой что-нибудь произошло.
— По-моему, мы слишком сильно любим друг друга, и нам ничего не страшно, — возразил Солдат.
Тут стали сказываться побои, полученные от Каффа и его дружков. До сих пор Солдата подхлестывал головокружительный восторг, но постепенно последствия телесных истязаний начали пересиливать радостное возбуждение. Ему требовалось отдохнуть, особенно если учесть, что на рассвете он должен встретиться за городскими стенами с капитаном Каффом и сразиться с ним. Даже если Кафф не придет, Солдат собирался обязательно быть на месте вовремя. Больше всего на свете он не хотел, чтобы Кафф назвал его трусом.
