Дом ночи и цепей (СИ) - Аннандейл Дэвид (полные книги TXT) 📗
Она повернула медный рычаг на кафедре, и позади нее открылись еще одни двери. Серво-череп снова вылетел из своей ниши, а из дверей выехал сервитор на колесах.
- Исторические данные, - сказала писец серво-черепу. – Хранилище Секундус, 12-й подземный этаж, архив 1-2-7.
Серво-череп выпустил изо рта тонкий свиток пергамента. Писец оторвала свиток и вставила его в затылок стоявшего неподвижно сервитора, который сразу же пришел в движение.
- Вас отведут к запрошенным вами записям, - сказала писец.
Я поблагодарил ее и последовал за сервитором в арку в восточной части зала.
Более двадцати минут мы шли по сводчатым коридорам, спускаясь все глубже и глубже в подземные лабиринты Дворца Администратума. Мы проходили мимо бесчисленного множества келий, где писцы трудились над переписыванием и экзегетическими текстами, согласовывая противоречивые инструкции. Мы шли по узким мостам, едва три фута шириной, тянувшимися над бескрайними пространствами огромных хранилищ. Добравшись до Хранилища Секундус, сервитор повел меня по паутине мостов на подземный этаж, находившийся, наверное, на глубине более сотни футов под землей.
Подойдя к одному из архивов, сервитор встал на платформу лифта внизу. Включились механизмы, и платформа подняла сервитора наверх, куда тянулись ряды железных шкафов с документами. Освещение здесь тоже было тусклым, и сервитор снизу был едва виден. Я услышал лязг открывающейся дверцы шкафа, и спустя минуту сервитор спустился на лифте, нагруженный документами. Я последовал за ним в келью для чтения. Сервитор сложил документы на железный стол, занимавший большую часть пространства кельи, и вышел.
Я уселся на стул из темного дуба и стал просматривать документы. Как и сказала писец, они были очень древними. Пергаментные листы потрескались от времени и стали хрупкими. Пергамент крошился от одного моего прикосновения. Чернила поблекли до того, что иногда текст был нечитаемым. История медленно исчезала в пустоте прошлого.
Папки с документами являли собой собрание всех записей, прошедших через Администратум несколько столетий назад, в период, совпадавший с приходом Штроков к власти. Записей были сотни, и я потратил часы, разбираясь в массе поправок к инструкциям, сообщений о наказаниях семей, о которых я никогда не слышал, отчетов о производстве сельскохозяйственной продукции, и тому подобной бесконечной бюрократической рутины. Но, наконец, я все-таки нашел документ, на который, вероятно, ссылалась Элиана. Это была копия лицензии на разработку полезных ископаемых, обнаруженных во владениях Мальвейля, выданная Деврису Штроку. Я нашел еще один документ, датированный несколькими месяцами позже лицензии. В нем сообщалось о специальном заседании Совета после смерти губернатора Агаты Монфор. Вместо ее сына Грегора, который должен был наследовать ей, Совет назначил лордом-губернатором Девриса Штрока.
Документ был сухой справкой, написанной просто для проформы, и едва ли ожидалось, что его кто-то будет читать. Но он отметил для истории момент прихода моей семьи к власти над этим миром. Деврис был первым лордом-губернатором из рода Штроков.
До того я никогда не слышал его имени. Его достижение помнили, но сам человек был полностью забыт.
Забвение, окружавшее моих предшественников, казалось, становилось все глубже. Парадокс внезапного возвышения и таинственность, окружавшая Штроков – все это было более чем странно. Но ничего действительно нового здесь не было. Я лишь получил подтверждение того, что мы и так знали как главную причину нашего прихода к власти. За исключением имени первого губернатора из нашего рода эта информация не была для меня особенно важной.
Я продолжал искать. Элиана запрашивала материалы, охватывавшие несколько лет – период до и после прихода к власти Девриса. Я рылся в документах, раскапывая груды унылой рутины. Я не знал, что в точности надо искать. Даже если Элиана не искала что-то конкретное, она в этой работе была куда лучше, чем я. Это была ее сфера, ее поле боя.
В конце концов, я все-таки нашел то, что нужно. К тому времени я просидел в келье для чтения несколько часов. Мои глаза остекленели от усталости, в голове пульсировала боль, и я легко мог бы пропустить этот документ. Но будто кто-то направил мою руку к нужному пергаменту и не выпускал его из пальцев, пока я не прочитал его. Это был запрос из отдела по добыче полезных ископаемых. В нем просили прислать данные по предыдущим геологическим исследованиям региона Мальвейля, чтобы уточнить, какие ошибки в них могли быть сделаны. Прежние исследования показали, что в недрах холма Мальвейля нет ничего ценного.
Я смотрел на пергамент несколько минут, постепенно понимая, что это значит. Поискав еще связанные с этим документы, я обнаружил меморандум, в котором упоминалось, что этот вопрос был закрыт. Я продолжал поиск еще полчаса, но больше ничего не нашел.
В келье становилось холодно. Откуда-то подул легкий сквозняк, свечи замигали, одна из них погасла. Сквозняк коснулся моего затылка, он был холодный, словно лед.
Я смотрел на найденные мною документы, не желая признавать вырисовывавшуюся передо мной картину событий.
Земля, на которой стоял Мальвейль, не содержала в себе ничего ценного. И вдруг стала невероятно богата полезными ископаемыми. Я вновь посмотрел на лицензию, изучая список найденных там ресурсов. Золото, серебро, железо, медь. И все в одном месте. Какое удачное совпадение. Невероятное, неправдоподобное. И никто не обратил на это внимания, кроме одного человека, отправившего тот запрос. И все равно это ни к чему не привело. Все замечания о невероятности внезапного обогащения Штроков игнорировались столь же старательно, как забывалось имя каждого губернатора.
Это не было похоже на благословение Императора.
На документ, который я держал, откуда-то упала капля воды, и потекла по пергаменту, словно слеза.
- Пакт, - прошептал я, вспомнив слово, которое упоминала Элиана.
Всхлип отчаяния ответил мне. Я вскочил со стула и отшатнулся от стола. Там, где сидел я, теперь оказалась Элиана, ее взгляд был прикован к документам, рот приоткрыт. Она пыталась что-то сказать, ее руки были подняты, пальцы сжаты. По лицу ее текли слезы, и вдруг она закричала, ее вопль был преисполнен ужаса и горя.
«Потянись ко мне! Утешь меня!»
Я не мог. Ее вопль был слишком страшным, слишком ошеломляющим. Здесь не могло быть утешения. Здесь был только ужас. Он наполнял келью. Наполнял мою душу.
Задыхаясь от ужаса и стыда, я повернулся и бросился бежать.
Позади меня призрак моей жены вопил, и вопил, и вопил…
Было уже поздно, когда я вернулся в Мальвейль. Я заперся в своей башне и сел на кровати, ожидая, что случится что-то – что угодно. Я шептал имя Элианы снова и снова, звал ее, умолял простить меня за то, что покинул ее снова. Я клялся, что на этот раз помогу ей.
Как я мог искупить свою вину? Как мог утешить душу умершей? Что я знал об упокоении? Большую часть своей взрослой жизни я не знал ничего кроме войны. А теперь, покинув поле боя, я чувствовал, что мира в моей жизни стало еще меньше, чем до того. Но я должен был ей помочь. Если бы я только знал, что заставило ее кричать. То, что я прочитал в архивах, беспокоило меня, вызывало тревогу. Я еще не все понимал. Возможно, это было и к лучшему, но я не мог это принять. Если я намеревался помочь Элиане, то должен был знать причину ее ужаса.
Медленно тянулись ночные часы. Она не приходила. Ничего не происходило. Я оставался наедине со своими мыслями и своими неудачами. Сжимая голову, я хотел вырвать чувство вины из своего разума. Но все мои мысли были преисполнены этим чувством. Я был виноват перед своими солдатами и Империумом на Клоструме. Я был виноват перед Адрианной Вейсс. Виноват перед Элианой. Виноват перед своими детьми. Как я мог это остановить? Как мог защитить своих детей? Как мог защитить тех, кто не может защитить себя?
