Хроники Средиземья - Толкин Джон Рональд Руэл (серии книг читать бесплатно .txt) 📗
— Ты из дома Эола, сын мой, а не из голодримов, — сказал он. — Все эти земли — земли тэлери, а я не стану якшаться с убийцами нашей родни, пришельцами и захватчиками, и не потерплю, чтобы мой сын якшался с ними. В этом ты должен повиноваться мне, или я закую тебя в цепи.
Ничего не ответил Маэглин, остался безмолвен и холоден; но никогда уже не ходил с Эолом, и Эол не доверял ему.
Вышло так, что на Венец Лета гномы, как то было у них в обычае, пригласили Эола на празднества в Ногрод; и он уехал. Теперь Маэглин и его мать могли какое–то время бродить где хотят, и часто они, томясь по солнечному свету, подъезжали к опушкам леса; и в сердце Маэглина зрело желание покинуть Нан–Эльмот навеки. Потому–то и сказал он Аредэль: «Госпожа, давай уйдем, покуда есть время! На что надеяться нам — мне и тебе — в этом лесу? Здесь мы пленники, мне же нечего делать, ибо я научился всему, что знает мой отец и что соизволили открыть наугримы. Не отправимся ли мы в Гондолин? Ты будешь моим проводником, а я твоей стражей!» Аредэль обрадовалась и с гордостью взглянула на сына; и, сказав Эоловым слугам, что едут искать сыновей Феанора, они помчались и прискакали к северной опушке Нан–Эльмота. Там они переправились через малоструйный Келон в земли Химлада и направились дальше, к Бродам Ароса и на запад, вдоль границ Дориата.
А Эол возвратился с востока быстрее, нежели предполагал Маэглин, и узнал, что жена его и сын два дня как бежали. Так велик был его гнев, что он помчался за ними при свете дня. Но, въехав в Химлад, он сдержал ярость и скакал осторожно, помня об опасности, ибо могучие владыки Келегорм и Куруфин не любили Эола, а Куруфин к тому же был вспыльчивого нрава. Но разведчики Аглоиа видели, как Маэглин и Аредэль проскакали к Аросу, и Куруфин, поняв, что творится странное, вышел из Аглона и встал лагерем возле Бродов, и не успел Эол пересечь Химлад, как всадники Куруфина подстерегли его и отвезли к своему владыке.
Тогда Куруфин обратился к Эолу:
— Куда едешь ты по моим землям, Темный Эльф? Неотложное дело, должно быть, днем погнало в путь такого солнцененавистника?
И Эол, понимая, что ему грозит, сдержал резкие слова, что поднялись в его душе.
— Мне стало известно, Владыка Куруфин, — отвечал он, — что сын мой и моя жена, Белая Дева нолдоров, отправились навестить тебя, покуда я был в отлучке; и показалось мне пристойным присоединиться к ним в этой поездке.
Тут засмеялся Куруфин и сказал:
— Будь ты с ними, быть может, они встретили бы здесь прием не столь теплый, как надеялись. Но это неважно, ибо ехали они не сюда. Двух дней не прошло, как они миновали Ароссиах, а оттуда быстро помчались к западу. Кажется, ты пытаешься обмануть меня, если только сам не был обманут.
И Эол ответил:
— Тогда, Владыка, вероятно, ты дозволишь мне уехать и разузнать правду.
— Ты получишь мое дозволение — но не мою любовь, — молвил Куруфин. — Чем быстрее покинешь ты мои земли, тем больше обрадуешь меня.
Эол вскочил в седло, говоря:
— Отрадно, Владыка Куруфин, встретить в нужде родича столь доброго. Я вспомню об этом, когда вернусь.
— Впредь не щеголяй передо мною именем своей жены, — ответствовал Куруфин, мрачно взглянув на него, — ибо те, кто похищают дочерей нолдоров и женятся на них без дара и дозволения, не становятся родней их родне. Я дал тебе дозволение уехать. Пользуйся этим и убирайся. На сей раз, по законам эльдаров, я не могу убить тебя. И вот еще какой совет добавлю я: возвращайся в свое жилище во тьме Нан–Эльмота, ибо сердце упреждает меня, что, если отправишься ты вдогон за теми, кто более не любит тебя, никогда тебе не вернуться домой.
Эол поспешно отъехал, и ненависть ко всем нолдорам переполняла его, ибо он понял, что Маэглин и Аредэль бежали в Гондолин. Влекомый гневом и стыдом унижения, он переправился через Броды Ароса и погнал коня по пути, которым раньше скакали те двое; но, хотя они не знали, что их преследуют, а его скакун был очень быстр, Эол ни разу не увидел их до самого Бритиаха, где они оставили коней. Там злая судьба предала их: кони громко заржали, и скакун Эола, услыхав зов, поспешил к ним; и Эол увидел издалека белое одеяние Аредэль и заметил, каким путем она шла, отыскивая тайную тропу в горы.
А Маэслин с Аредэль подошли к Внешним Вратам Гондолина, и Темные Стражи под горами радостно встретили Аредэль; и, миновав Семь Врат, она взошла с Маэглином на Эмон–Гварет, к Тургону. Там король с удивлением выслушал ее повесть; и с приязнью смотрел он на племянника своего Маэглина, видя, что тот достоин зваться принцем нолдоров.
— Воистину рад я, что Ар–Фейниэль воротилась в Гондолин, — молвил он. — И теперь мой град вновь станет прекраснее, чем в те дни, когда я считал ее пропавшей. Маэглину же в моей державе будут воздаваться высочайшие почести.
Тут Маэглин поклонился и признал Тургона своим владыкой и королем, и дал обет исполнять его волю; но после он стоял молча и смотрел, ибо пышность и краса Гондолина превосходили все, что представлялось ему по рассказам матери; мощь и многолюдство города поразили юношу, и много невиданного и дивного узрел он. Но сильнее всего притягивала его взор Идриль, дочь короля, сидевшая подле отца, ибо волосы ее были золотыми, как у всех ваниаров, родичей ее матери, и она казалась Маэглину солнцем, озарявшим королевский чертог.
Тем временем Эол, последовав за Аредэль, нашел Сухую Реку и тайную тропу и, крадясь по руслу, был схвачен стражей и допрошен. Слыша, что он называет Аредэль женой, Стражи удивились и послали в город быстрого гонца; и он явился во дворец короля.
— Владыка! — воскликнул он. — Стража схватила пленника, подкравшегося к Темным Вратам. Он зовет себя Эолом; это эльф, он мрачен и темноволос, и синдар по крови, однако он заявил, что Владычица Аредэль — его жена, и требует, чтобы его привели к тебе. Гнев его велик, и усмирить его трудно; но мы не убили его, как велит твой закон.
— Увы! — вздохнула Аредэль. — Эол последовал за нами, как я и боялась. И был он хитер: мы не видели и не слышали погони, когда вступали на Тайную Тропу. — Она обратилась к гонцу: — Все это правда. Он Эол, а я его жена, и он отец моего сына. Не убивайте его, а ведите сюда, на суд короля — если будет на то королевская воля.
Так и сделали. Эола привели в чертог Тургона, и он встал пред высоким троном, гордый и мрачный. Хотя он не меньше сына дивился тому, что видел, это только переполняло его душу гневом и ненавистью к нолдорам. Но Тургон встретил его с почетом, поднялся и взял его за руку.
— Добро пожаловать, родич — ибо родичем я считаю тебя. Здесь будешь ты жить в довольстве, но ты должен поселиться в моих владениях и не покидать их, ибо таков мой закон: всякий, нашедший дорогу сюда, не может уйти.
Но Эол отдернул руку.
— Я не признаю твоего закона, — сказал он, — ни у тебя, ни у твоей родни нет прав владеть в наших краях землей и накладывать запреты — здесь ли, там ли. Это земли тэлери, куда вы принесли войну и непокой, гордыню и несправедливость. Мне нет дела до твоих тайн, и не шпионить за тобой пришел я, но потребовать свое: жену и сына. Однако, если сестру свою, Аредэль, ты не хочешь отпустить, — пусть она остается; пусть птица вернется в клетку, где скоро захворает опять, как хворала прежде. Но не то — Маэглин. Сына моего ты у меня не отнимешь. Идем, Маэглин, сын Эола! Отец приказывает тебе. Покинь дом врагов и убийц нашей родни — или будь проклят!
Маэглин, однако, смолчал.
Тут Тургон воссел на трон, сжимая судебный жезл, и голос его был суров:
— Я не стану спорить с тобой, Темный Эльф. Лишь мечи нолдоров защищают твои бессолнечные леса. Свободой бродить в них ты обязан моей родне; если бы не они — давным–давно был бы ты рабом в подземельях Ангбанда. А здесь король — я. И, хочешь ты тoro или нет, — воля моя здесь закон. Лишь один выбор есть у тебя: поселиться здесь или здесь умереть. И тот же — для твоего сына.
Тогда Эол взглянул в глаза Тургона и не смутился, но долго молчал и не шевелился, пока мертвая тишь не окутала зал; и Аредэль испугалась, ибо знала, что он опасен. Вдруг, быстрый, как змея, он выхватил кинжал, что скрывал под плащом, и метнул его в Маэглина, крича:
